Сергей Байбара - Цветы на камнях
— Я быстро. Хотя бы проверю. Не успеешь испугаться, любимая!
Первый раз за весь день Тенгиз сказал ей нежное слово. Лили опять готова была расплакаться, — на этот раз от прорвавшейся нежности.
— Отвернись. И надень противогаз, — прогудел голос мужа. Лили подчинилась…
Снаружи был ад кромешный. Тенгиз чуть не упал под напором сильнейшего ветра. Весь мир превратился в однородную серо-бурую гудящую массу. Видимость заканчивалась в десяти шагах. По стеклам противогаза зашуршали песчинки.
Перед собой Тенгиз мог различить только расплывчатый длинный силуэт. Он пошел вперед, вытянув руки. Силуэт превратился в забор. Дальше Тенгизу не повезло — он наткнулся на что-то, валявшееся на земле. Сморщился от боли. Прихрамывая, принялся на ощупь искать калитку, разматывать проволоку, которой она была закреплена. Размотал. Включил фонарь, который прихватил с собой.
Ни неба, ни земли, ни домов видно не было. Можно было различить лишь темные большие пятна на месте жилищ. Сверху весь этот хаос был чуть светлее, снизу, — чуть темнее. Тенгиз отошел чуть дальше, пошарил фонарем из стороны в сторону, — бесполезно. Отошел еще дальше. Мощный луч света захлебывался в этой каше через пару метров. Бесполезно было пытаться здесь что-то разглядеть.
А Лили с Тамарочкой ждут его. Надо было идти домой, Лили была права. Тенгиз, шатаясь под напором сильнейшего ветра, побрел в сторону дома. Кстати, а где он? Вот это да! Тенгизу стыдно было признаться, но он не знал, в какую сторону идти. Хотя находился не более, чем в пяти-десяти метрах от родной калитки. Надо опять сориентироваться по забору. Свой-то забор он всегда узнает! Тенгиз опять попытался нащупать ограду. Сделал шаг вперед…
И вдруг он почувствовал, как его правая нога едет, скользит по земле. Падая, Тенгиз понял, — наступил на отлетевшую откуда-то доску, а та под его весом поехала, словно лыжа по снегу.
Уже лежа на земле, он почувствовал противную тупую боль в лодыжке. Черт, только этого еще не хватало! Тенгиз попытался подняться, но не мог даже опереться на поврежденную ногу. Буря, словно издеваясь над дерзким человечком, вновь пригнула его к земле. Фонарь он выпустил из рук и теперь не мог его найти. Ощупывая перед собой землю, Тенгиз попытался ползти в сторону дома. В сторону дома? Где он, в какой стороне? Он сделал еще одну попытку встать, но вскоре обессиленный, сраженный болью, вновь растянулся на земле…
…Лили вся сжалась в комок от переживания. Дочка сидела у нее на коленях, прижималась к маме всем телом, говорила ей что-то. Лили успокаивала ее, как могла, но самой ей было страшно до жути. Она думала, почему же муж так долго не возвращается?
Где же Тенгиз? Уже минут пятнадцать прошло. Ведь он же не пойдет слишком далеко? А, может, он нашел того человека и сейчас пытается помочь ему дойти до дома? Время шло, а Тенгиза все не было. Снаружи только буря, только вой ветра.
В полутемном доме горело несколько свечей, горела керосиновая лампа. Но они не могла осветить всего пространства. Неровные, кривые тени от предметов вздрагивали вместе с тусклыми огоньками пламени. Тьма из неосвещенных углов, казалось, разрасталась, увеличивалась как живая, стараясь поглотить перепуганную маму и дочку.
Вдруг что-то с грохотом ударилось о крышу. Тамарочка закричала:
— Мамочка, что это?
— Не волнуйся, доченька. Что-то на крышу упало. — Лили изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрожал.
— Что, мама?! Почему папа не возвращается?!
Лили было страшно даже представить, что происходит там снаружи. Ее воображение рисовало страшных, жутких чудовищ, которые шли из облаков пыли на беззащитный поселок. И чем сильнее был ее страх, тем страшнее, уродливее становились в ее воображении придуманные монстры.
Она помнила рассказы бывалых мужчин, которые говорили, что во время бури ни один хищник, ни одно самое страшное чудовище не покинет своего укрытия. Жить хотят все. Бесноватая стихия приводила тем самым всех живых существ, — и людей, и нелюдей, — к общему знаменателю. Сидеть в своих норах и дрожать от страха.
Но распаленное воображение не унималось. А вдруг ветер сейчас проломит крышу? А что, если это и не ветер вовсе, а что-то более страшное?! Кто знает, что за существа живут теперь в пустынях и заброшенных, разрушенных городах? Лили гладила дочку по голове, а сама молилась про себя, сбиваясь на каждом втором слове.
Она нашла единственный способ успокоиться. Держа одной рукой Тамарочку, она подошла к железному оружейному ящику. Взяла автомат, присоединила к нему магазин. Передернула затвор. Холодок металла и дерева понемногу успокаивал ее. Теперь она не беззащитна.
Что-то стукнуло в ставни снаружи. И этот звук чуть не довел бедную Лили до истерики. Каким-то невероятным усилием воли она сдержалась, чтобы не вскрикнуть, не разрыдаться, не забиться в темный угол от страха. Только благодаря дочке она еще держалась.
Минуты текли и текли, каждая была подобна часу. А Тенгиза все не было. Наверное с ним приключилась какая-то беда. Там, за дверью, страшно, но сидеть вот так и ждать просто невыносимо!
И Лили встала. Сказала дочке, что папа попросил ее выйти, чтобы помочь принести еще один бачок с водой. Соврала для того, чтобы дочке не было так невыносимо оставаться одной в неизвестности. Сняла со стены и поставила рядом с дочкой икону Божьей Матери.
— Она будет защищать тебя, пока я выйду к папе.
Лили принесла еще свечек. Дрожащими руками зажгла их, расставила в чашки, где могла, чтобы осветить хотя бы немного все пространство. Затем достала еще один комплект химзащиты, принялась облачаться в него. Дочка уже не плакала. Она взяла икону и обхватила ее руками, будто щит. Губки ее шевелились. Тамарочка читала молитву, которой ее когда-то научила мама.
Лили мысленно благодарила Тенгиза, за то, что он научил ее правильно пользоваться ОЗК. Теперь она могла одеть костюм очень быстро, минут за семь. Лили было безумно страшно. Но она натянула перчатки, затем одела противогаз, капюшон. Взяла в руки автомат. Опять стало жарко и тяжело дышать. И еще запах резины. Лили ненавидела этот запах.
Замирая от ужаса, Лили вошла в прихожую. Закрыла внутреннюю дверь и прижалась к внешней, прислушиваясь, что происходит снаружи. Сжала автомат. Перекрестилась. И осторожно открыла дверь.
Дверь она не удержала, — та распахнулась от ветра, чуть не слетев с петель. Лили, шагнув в бурое марево, поспешила закрыть, захлопнуть ее. Потом она прижалась спиной к дверной ручке, выставив вперед автомат.
Сделала несколько шагов вперед. Ветер попытался столкнуть ее с крыльца. Лили ухватилась за стойку веранды, чуть не выронив автомат. Осторожно ступая, она вышла во двор. С трудом могла она понять, где что находится. Мир заканчивался в десяти шагах…
