Александр Соболь - Путь равновесия (Оракул вселенной - 1)
Зоров находился в сводчатом туннеле визуально неопределимой длины; зато вполне определимо, причем не только визуально, было нечто, довольно быстро приближавшееся к нему.
"Нечто" напоминало чудовищного паука-скорпиона, и Зоров, пробормотав несколько старинных ритуальных русских слов, пустился наутек. Некоторое время ему удавалось держать дистанцию; долго так продолжаться не могло, Зоров отлично понимал это, поэтому он на бегу оглянулся, оценивая размеры монстра и вероятность проскользнуть ему за спину. Пытаясь экспериментально проверить эту возможность, он подобрал один из в изобилии валявшихся камней и швырнул назад, целясь в промежуток между надвигающейся на него махиной и стеной туннеля. Камень шутя был пойман чудовищным щупальцем, и в этот момент Зоров вспомнил, что такое есть паук-скорпион: пожарный робот в шахтах Европы и Ганимеда, чрезвычайно богатых ценнейшими рудами. С плазменным резаком Зоров не расставался, он знал теперь, что делать, и вскоре рукотворный пожар бушевал в туннеле за его спиной. Немедленно включилась основная, запечатанная в главной матрице программа "паука-скорпиона", и он изрыгнул из "жала" поток огнегасящей жидкости. В ситуации, когда робот занимался своей основной работой, проскользнуть за его спину труда не составляло. Оставив за спиной робота, Зоров двинулся по туннелю уже в противоположном направлении. Теперь он бежал ровным экономичным бегом глубоко и размеренно дыша; взгляд его внимательно обшаривал стены, пол и потолок туннеля в поисках выхода, но не находил и намека на что-либо подобное. Постепенно им овладевала смутная тревога. Он уже не сомневался, что проходил одну из трасс Полигона, но почему его запустили на нее без тренировки?! Такое, как он знал, не только не практиковалось, но и было прямо запрещено специальной инструкцией. И дело было вовсе не в угрозе жизни или здоровью курсантов; в этом смысле Полигон был абсолютно безопасен, ситуация на трассах постоянно контролировалась системой Высшей Аварийной Защиты, вмешивающейся при возникновении любой реальной опасности. Дело было в другом: подобные вещи могли травмировать психику неподготовленного или растренированного курсанта. Кому, в самом деле, приятно ощущать себя беспомощным новичком, либо барахтающимся в зловонных топях Штрафных Кругов, либо раз за разом спасаемым роботами Высшей Аварийной Защиты... За очередным поворотом туннеля Зорову почудилась какая-то тень... Он замер, неуловимо быстрым движением прижавшись к стене. И тут вторая странность происходящего точно молнией высветилась в его мозгу: он шел по трассе без оружия! Что также являлось нарушением писаных и неписаных правил Полигона. Никто ведь, в самом деле, не мог знать, что у него есть плазменный резак, да и тот считать оружием можно было лишь с очень большой натяжкой. А если бы резака у него не оказалось?! Чуть подвинувшись вперед, Зоров заглянул за угол, куда круто сворачивал туннель. И ужас ледяной рукой сжал его сердце. Панцирный удав с планеты Тартар, адское порождение вечных кровавых сумерек воплощенного ада... Это не робот, никакая биопласттехника не способна создать эту кошмарную голову с неподвижными мертвыми глазами и дрожащими ядовито-белесыми мембранами то ли ушей, то ли еще каких органов чувств, воспроизвести смертельную грацию движений... Зоров утер холодный пот со лба. Влип он здорово. Даже лазерный пистолет не дает гарантий в поединке с этим чудовищем, а уж плазменный резак ему, что ивовый прутик тигру... Может, удав его не заметил? Он зря надеялся на это. Исполинская морда взметнулась вверх, пятидесятиметровое тело изогнулось, и Зоров едва успел отпрянуть назад: сгусток мгновенно убивающего яда с шипением расползался там, где только что была его голова.
...Так Зоров еще никогда не бегал. Буквально за несколько секунд очутился он за добрую сотню метров от поворота. Удав тоже выполз из-за угла и теперь быстро перемешался следом, змееподобно изгибая громадное туловище. Но человек бежал быстрее, и дистанция между ними увеличивалась. Вдруг Зоров будто на стену налетел: потушив пожар, паукообразный колосс возвращался, на ходу развлекаясь тем, что в мелкую щебенку сокрушал попадающиеся на пути большие камни. Зоров не имел ни малейшего сомнения, что робот не видел разницы между камнем и ним, Зоровым... Он отчаянно рванул плазменный резак из специального кармана: только бы успеть! Адское пламя с шипением вырвалось из раструба и очертило огненный круг. Вновь, как несколько минут назад, вспыхнули сланцевые породы, в которых был выдолблен туннель. Хвост-брандспойт "паука-скорпиона" дернулся и нацелился на огонь, скорость его бега снизилась. Зато панцирный удав наподдал, и Зоров едва увернулся от дальнего ядовитого плевка гада.
"Пора!" - Зоров еще раз полыхнул микропротуберанцем и, как только заработал брандспойт и туннель затянуло облаком пара, броском послал свое тело за спину роботу. Занятый более важным делом, робот, как и в первый раз, не обратил внимания на пролетевший мимо "камень", и Зоров длинными прыжками понесся прочь. Через две-три секунды пожар был потушен, и программа робота вновь переключилась; эти секунды понадобились панцирному удаву, чтобы сблизиться с "пауком-скорпионом" на длину своего тела. Выплюнув огромную порцию яда (не причинившего, естественно, никакого вреда роботу), никогда и ни перед кем не отступавший монстр пошел в атаку... уже отбежав метров пятьдесят, Зоров услышал оглушительный треск и ужасающий вопль и обернулся на бегу. Кричал, предсмертно извиваясь в гиперонитовых клешнях робота, никогда не издающий никаких звуков удав, а громоподобный треск издавал ломающийся броневой панцирь чудовища. Примерно через полкилометра Зоров обнаружил узкий боковой проход и устремился туда, радуясь, что ему удалось покинуть изрядно надоевший туннель. Очень скоро он обнаружил, что радовался преждевременно, поскольку то, что он увидел, грозило гораздо большим унынием: очутился Зоров на большом скалистом уступе над огнедышащей бездной. Чтобы, видимо, не подвергать его лишним искушениям и тем самым избавить от жестокой участи печально известного осла, проход в скале за спиной затянулся, словно его и не существовало. Над бездной был протянут толстый трос из сверхпрочного и сверхлегкого монополимера капротаркона. В подобной ситуации всякие рассуждения о свободе выбора личности выглядели, мягко говоря, неуместными. Впрочем, это упражнение Зорову приходилось в свое время выполнять. Суть его была предельно проста: курсант должен с помощью троса добраться до противоположного края пропасти. Самым надежным и эффективным способом передвижения считался способ с использованием специального карабина. При отсутствии оного (что случалось в девяти случаях из десяти) курсанты цеплялись за трос ногами и скользили под ним, перебирая руками. Иногда операторы то ли скуки ради, то ли для разнообразия и полноты ощущений (не своих, естественно, а курсантов) устраивали атаки различных, но всегда крайне неприятных летающий тварей. Тогда бедняге испытуемому приходилось зависать над бездной, удерживаясь ногами и одной рукой, а второй рукой палить по тварям из приданного оружия. Об этих мелочах Зоров, впрочем, решил не думать, поскольку у него не было не только специального карабина, но и сколько-нибудь эффективного оружия. Потоптавшись несколько секунд на краю уступа, Зоров посмотрел в непроницаемую темень над головой, где, как он знал, были скрыты следящие видеокамеры, и показал кулак. Справедливо полагая, что сие мало облегчит его участь, он со вздохом присел, хватаясь руками за трос; спустя мгновение он уже медленно скользил над геенной огненной. Как ни старался Зоров не думать о том, что находится под ним, воображение по обыкновению вело себя по-хамски, красочно и ярко рисуя картины бушующих внизу огненных валов; шедший снизу жар существенно подогревал и воображение, и спину. Преодолев метров тридцать, Зоров ощутил дискомфорт и иного рода. Хотя сама по себе тончайшая капротарконовая нить, из тысяч которых был свит трос, была идеально гладкой, обилие их переплетений превратило поверхность троса в отдаленное подобие наждачной бумаги. Вскоре ладони Зорова пекло так, будто их поджаривали на медленном огне. И снова острое ощущение неправильности, ошибочности происходящего овладело им. На маршрут курсанты всегда уходили в защитной одежде, степень которой соответствовала категории маршрута и классу его опасности. Порой приходилось уродоваться и в гиперонитовых скафандрах высшей защиты... Но как бы выручил Зорова сейчас даже легкий костюм первой степени! Перчатки, во всяком случае, предохранили бы руки... жар в ладонях становился невыносимым. Стиснув зубы, Зоров обернул руки кусками разорванного пополам носового платка, передвинулся еще на несколько метров и решил передохнуть, пропустив трос под локтевыми сгибами рук. Впереди еще ожидало не менее двух третей, пути. И в этот момент с черного неба пошел каменный град. Первые камешки были маленькими и не могли причинить травмы; Зорову только пришлось спрятать под руками лицо, потому что даже маленький камешек мог легко выбить глаз. Но затем, когда мимо стали со свистом проноситься камни величиной с голубиное яйцо, Зоров совсем загрустил. Когда один такой с хрустом задел грудную клетку, он едва не потерял сознание от боли. Надо было что-то предпринимать, и быстро. То, что происходило, в принципе не могло происходить на Полигоне. И тем не менее оно происходило. Зоров на ощупь отыскал колпачок на браслете Индикатора Жизни, скрывающий маленькую красную кнопку, отвернул колпачок и нажал кнопку. Он знал, конечно, что на время прохождения Полигона сигналы индивидуальных ИЖ не идут дальше центральной диспетчерской, но ведь и там круглосуточно дежурит специальная врачебно-спасательная бригада, и они просто обязаны отреагировать на его SOS! Камень с острыми как бритва гранями чиркнул по ноге выше колена, и Зоров зашипел от боли. Скосив глаза, он увидел, как рваная рана набухает кровью. И тут в мозгу всплыло: фактор Кауфмана! Мысли завертелись волчком, и страшно обидно стало, что ему, видимо, придется разделить судьбу Мак-Киллана и самого Кауфмана... Отчаяние застилало глаза, камни впивались и долбили израненное тело, и он решился... Рывком, как гимнаст на перекладине, взметнул тело над тросом и встал на него ногами. Оторвал от троса кровоточащие ладони и выпрямился. Сорвал с себя куртку, благо она была из плотной и очень прочной ткани, растянул ее на согнутых в локтях руках, максимально наклонил импровизированный зонт, чтобы уменьшить площадь обстрела и добиться оптимального рикошета и, балансируя над огнедышащей пропастью, двинулся вперед, как канатоходец. Вряд ли он решился бы на такой способ передвижения, руководствуясь только логикой и тем, что принято называть "здравым смыслом". Трос под ним гудел и раскачивался, в голове ширилась пульсирующая боль, нещадно ныло израненное и избитое тело, да и эффективность импровизированного зонта вызывала большие сомнения... И все-таки он шел. Сектор видимого мира странно сузился перед ним, мозг воспринимал лишь изображение убегающего в бесконечность троса и ноги, сантиметр за сантиметром скользящей вперед. И все-таки он шел. Один из камней угодил в "зонт", срикошетил, и импульс отдачи едва не сбросил Зорова вниз. Другой попал точно в руку, и темная вспышка боли в который раз затопила сознание. И все-таки он шел. Гудение троса и свист летящих камней заглушали другие звуки, и все же ему показалось, что он услышал далекий вой аварийной сирены. Спустя еще некоторое время, когда Зоров находился почти на середине каната, все вокруг озарилось неестественно ярким светом, какая-то огромная тень наискось перечеркнула уже не черный, а сверкающий небосвод, и мягкая властная сила увлекла Зорова куда-то... Впрочем, ему уже было все равно. Будто кто-то повернул рубильник в его мозгу и отключил сознание.
