Дина Лампитт - Ускользающие тени
— Да, замечательно отдохнула. А вы? Вы звоните из Дублина?
— Нет, из Гэтвика. Я всего лишь хотел узнать, собираетесь ли вы куда-нибудь сегодня вечером.
Сидония улыбнулась: звуки его голоса смывали все ее раздражение и усталость, она сама удивлялась, почему даже от бессодержательного разговора с ним она почувствовала себя лучше.
— Нет, никуда. А что бы вы могли предложить?
— Поужинать у «Брюнгильды». Правда, я не заказал столик, но, думаю, нас где-нибудь посадят. Вы не против?
— С удовольствием составлю вам компанию.
— Отлично. Вы не могли бы заказать такси на восемь вечера?
— Постараюсь. О, как я вам благодарна, Финнан! Мне было необходимо куда-нибудь пойти.
— Хорошо. Увидимся в шесть. — Он повесил трубку.
«Неужели это то самое серьезное чувство?» — мелькнуло в голове у Сидонии, и тут же она переключилась на более серьезную проблему одежды.
К счастью, к приходу доктора она была в ванной, поэтому смогла подавить желание выбежать на лестницу и рассказать ему сразу обо всех событиях, обрушившихся на нее сегодня. Вместо этого она занялась своей внешностью, и, когда Финнан, наконец, позвонил в ее дверь, она уже была одета в длинное платье из светло-голубого бархата, которое последний раз надевала на концерте в Вене. К платью она приколола брошь из хрусталя — недорогую, но искусной работы, преподнесенную ей ее старым поклонником из Вены.
— Вы бесподобно выглядите, — в восхищении произнес Финнан. — Я так рад, что сегодня вечером вы свободны.
— Я очень рада видеть вас! — воскликнула она, забыв обо всех условностях и бросаясь к нему. — Я не ожидала, что вы так быстро вернетесь.
— Я сам не ожидал этого, но уют семейного очага показался мне немного поблекшим. Беда с этими ирландцами — вначале они уезжают из Ирландии, а потом тоскуют по ней. Мой зять страдал об Ирландии каждый вечер в компании с бутылкой джина.
— Разве он покинул Ирландию?
— Совсем нет. Но его потрясло то, что я уехал оттуда.
— О, все понятно! И вы отправились приложиться к камню Блани, пока были там?
— Послушайте, от Дублина до замка Блани совсем недалеко, но за всю свою ветреную юность я сумел побывать там всего пару раз.
— И это, правда, что вам пришлось повиснуть вниз головой, чтобы дотянуться до него?
— Да, как летучей мыши, — сказал Финнан с улыбкой, от которой сердце Сидонии буквально начало таять.
— Я так рада, что вы вернулись! — Она искренне пожала его руку.
— Значит, вы скучали по мне?
— Разумеется. В этом доме становится довольно жутко, когда разъезжаются жильцы.
— А, так вот почему вы скучали!
— Нет, я стосковалась именно по вам.
После этого она вновь постаралась напустить на себя холодность, и это ей удавалось все время, пока они ехали до ресторана и сидели за столиком в дурацких колпаках и масках в обычном новогоднем стиле. Несмотря на все это, временами Сидония не могла избавиться от беспокойства: невероятные события этого дня еще тяготили и тревожили ее.
— Вы слишком озабочены, — заметил Финнан. — Это из-за Найджсла?
— Нет, я беспокоюсь из-за этого меньше всего. Тут кое-что другое.
— Что же?
Сидония порывисто потянулась через стол и взяла его за руку.
— Помните, я рассказывала вам о том сне… ну, когда я видела Холленд-Хаус во всей его красе и карету, удаляющуюся от него по аллее, которой уже не существует?
— Да, да, помню.
— Вы тогда сказали, что я вернулась в прошлое, что вы верите в существование земли, сокрытой туманом. Вы и в самом деле так считаете?
— Не понимаю. О чем вы спрашиваете?
— Финнан, с тех пор как я переехала сюда, со мной творятся странные вещи. Я несколько раз видела особняк, отреставрированный во всей былой красе и гордости. Я видела девушку в платье восемнадцатого века. А сегодня, во время снегопада, я обнаружила себя в заросшем старыми деревьями парке, в совершенно неизвестной мне местности. Там была эта же девушка еще с несколькими людьми — все они появились на свет примерно в 1750 году. Меня испугало то, что и они видели меня! Если у меня галлюцинации, то почему они проходят именно так? Я не принимаю наркотики, я выпиваю только изредка и совершенно не страдаю от нервных расстройств.
Доктор молча смотрел на нее, и Сидония впервые почувствовала, что он разглядывает ее глазами профессионала.
— Я мог бы дать вам два ответа, — наконец сказал он. — Во-первых, я мог бы предложить вам пройти обследование, а во-вторых, мог бы сказать, что по неким неизвестным причинам вы удостоились чести проследить прошлое.
— Но почему?
— О котором из двух ответов вы спрашиваете?
— Почему я вижу прошлое, когда чувствую себя совершенно здоровой? — Впрочем, в этот момент Сидония была не совсем уверена в собственных словах. — По крайней мере, мне так кажется.
— Мне вы кажетесь просто воплощением здоровья, Но я не могу дать вам другого ответа, кроме как заявить, что от камня, брошенного в пруд, по воде долго расходятся круги. Вероятно, вы видите один из таких далеких кругов времени.
— Значит, вы не считаете меня сумасшедшей?
— Нет, напротив, я думаю, что вы очень красивы.
Их беседу прервал звон Биг-Бена. Наступила полночь, и по всей Англии люди поднимались, брались за руки и пели старинную новогоднюю песню.
— Вы же знаете, что и красивые люди могут быть безумны, — со смехом прошептала Сидония.
— Как Офелия или Лючия Ламермур?
— Да, вот два отличных примера.
— Так можно поздравить вас с Новым годом, моя прекрасная безумица?
— С Новым годом вас, Финнан.
Они обменялись кратким нежным поцелуем и обернулись поздравить своих соседей по столику. Затем они снова взялись за руки, и Сидония твердо уверовала, что стоит на пороге новой любви. Какая-то частица ее разума воспротивилась этому, попыталась отнестись к ситуации критически и представить, какие ловушки ждут ее впереди. Но, кроме опасности слишком сильно привязаться к чужому человеку, она пока не предчувствовала ничего особенного.
— Знаете, я сложнее, чем, кажется на первый взгляд, — сказал Финнан, как будто прочитав ее мысли.
— А я вижу призраки.
— Славная парочка, нечего сказать!
В этот момент их счастье казалось беспредельным и полным, как всегда бывает в начале новых взаимоотношений, и, когда они рано утром вернулись в дом на Филимор-Гарденс, им не понадобились долгие разговоры.
— Я буду счастлив, если ты останешься у меня, — отчетливо произнес Финнан, многозначительно выделяя каждое слово.
— И я буду рада остаться, — ответила Сидония, и это была правда.
Стоя рука об руку на балконе в квартире Финнана под россыпью ледяных звезд, глядя на замерзший парк и заснеженные развалины некогда великолепного дома, они целовались долго и страстно, а затем неторопливо прошли в спальню.
