Джордж Мартин - Рука мертвеца
– Вы дали ей денег?
Даттон кивнул.
– Когда она появилась в городе, у нее было значительное состояние в облигациях на предъявителя. Но она захотела купить чуть не полквартала, не только здание, где сейчас «Хрустальный дворец», но и соседние развалюхи. Думаю, вам не надо напоминать, что недвижимость на Манхэттене дорога, даже в Джокертауне. Ну, и прочие расходы. Реставрация, ремонт, меблировка, лицензия на спиртное…
– Взятки, – предположил Джэй. Их обогнала машина и устремилась далее по Бовери. Джэй наблюдал, как ее задние огни отражаются в витрине прачечной-автомата.
– Городская инспекция работает жестко, – сказал Даттон, – как и полиция, как и пожарные. Периодические знаки внимания всегда были мудрой политикой, особенно для джокера. Хотя и дорогой.
– Значит, вы ей дали взаймы кучу баксов, – сказал Джэй. При этом он не отрывал глаз от отражения в витрине прачечной. – Какая часть заведения принадлежит вам?
– Треть, – сказал Даттон. – Контрольный пакет был у нее.
– Не останавливайтесь и не оглядывайтесь, – тихо сказал Джэй. – За нами следят.
– Правда? – Даттон молодец, даже бровью не повел.
– Он через улицу от нас, примерно с полквартала сзади, пытается красться от двери к двери, – сказал Джэй. – Явный любитель. Завалил бы экзамен по прокрадыванию в школе сыщиков. Избегает уличных фонарей, да все время попадает в свет фар от проходящих машин.
– Вы его знаете? – спросил Даттон.
– Это Чудо-Юдо, – ответил Джэй. – Ваш друг?
– Боюсь, нет. Знаю его лишь по… репутации.
– Примените свои выдающиеся способности или мне заняться? – спросил Джэй.
Даттон рассмеялся:
– Следует ли богатство считать способностью?
– Может быть, – сказал Джэй. – Если Чудо-Юдо на нас набросится, попытайтесь его завалить стодолларовыми бумажками, и посмотрим, что получится.
У меня идея получше, – сказал Даттон. Он внезапно остановился. Они стояли перед знаменитым десятицентовым музеем Диких карт на Бовери. Даттон подошел к входу.
– Что вы делаете? – спросил Джэй. – Здесь закрыто.
– У меня есть ключ, – сказал Даттон. Он открыл дверь и впустил Джэя внутрь. – Дирекция не будет против.
– Вы здесь владелец? – догадался Джэй, когда Даттон запер дверь.
– Боюсь, что да, – сказал Даттон. Он набрал несколько цифр на настенном пульте. Красный мигающий сменился на зеленый. – Все в порядке, – сказал Даттон. – Следуйте за мной.
Внутри было прохладно и сумрачно. Они прошли через открывающуюся в обе стороны дверь и миновали служебный коридор.
– Имеете хороший доход? – спросил Джэй.
– Неплохой, – сказал Даттон. – Бывали здесь, конечно?
– Давно, – сказал Джэй. – Еще очень молодым. Помню только банки. Десятки больших банок, в которых были изуродованные младенцы джокеров. Это буквально повредило мой рассудок. – Память об этом хранилась глубоко, но в этот момент всплыла столь явственно, что Джэй буквально пережил ее заново: бесконечный ряд маленьких телец, изуродованных, ужасных, плавает в формальдегиде за стеклянными стенками. Один, побольше остальных и особо уродливый, был помещен на специальный вращающийся пьедестал, и Джэй запомнил свой нарастающий страх по мере того, как лицо поворачивалось в его сторону. Когда оно открыло глаза и взглянуло на него, он закричал, и никакие уговоры со стороны отца не могли его успокоить.
– Это от него мой кошмар, – сказал Джэй, пораженный внезапной догадкой. Он не мог сдержать дрожь. – Господи, – сказал он Даттону. – Ведь этого давно уж нет, так ведь?
– К сожалению, есть, – сказал Даттон. – Выставка джокерских младенцев-монстров – одна из тех, что были с самого начала. Туристы приходят, чтобы на нее посмотреть. Но я, унаследовав музей от предыдущих владельцев, предпринял значительные усилия, чтобы сделать его более приемлемым, и теперь мы привлекаем посетителей несколько иным образом. Позвольте вам показать.
Он подвел Джэя к витрине.
– Вот, – сказал Даттон. – Здесь диорама Сирии.
Джэй рассматривал драматичную сцену сквозь стекло. В центре ее Палач вырывал у террориста «узи», а беременная Пилигрима полосовала его лицо металлическими когтями. Тахион, переодетый каким-то арабским хлыщом, лежал бездыханный на полу. Тут же Джек Браун рванул к одному из стреляющих, и пули от него со звоном отскакивают. Одна из них рикошетом ранит сенатора Хартмана; видно, как кровь сочится сквозь спортивную куртку. На заднем плане Хирам Ворчестер испепеляет взглядом огромных размеров арабского Рембо, в то время как женщина в чадре занесла окровавленный нож над павшим пророком.
– Вы, конечно же, помните этот инцидент, – сказал Даттон.
– Да, – сказал Джэй. – Это было во время турне. Это ранение самым замечательным образом повлияло на президентскую кампанию Хартмана.
– Никому не вредит прослыть героем, – согласился Даттон.
Джэй указал на панель с кнопками перед диорамой:
– А это что?
– Современные экспонаты – произведения искусства, – сказал Даттон. – Звуковые эффекты, световые, аниматроника. Одна кнопка включает золотистое силовое поле вокруг Брауна, другая заставляет Нур светиться зеленым. От этой крайней падает Саид. Он огромен. Ворчестер его сотворил слишком большим, чтоб тот мог выдержать собственный вес.
– Не знал, что восковые фигуры могут двигаться, – сказал Джэй.
– Мы ушли от воска в анимированных экспонатах, – сказал Даттон. – Саид на три четверти из пластика.
– А он не сокрушит прочие фигуры?
– Он не падает до конца, – сказал Даттон. – Детишкам это так нравится. Они тут сжимают свои кулачки, воображая себя тузами.
– Хирама бы это потрясло, – сухо сказал Джэй.
– Пойдемте, проведу вам экскурсию, – сказал Даттон.
– Только если пропустим джокерских младенцев-монстров, – сказал Джэй. – У меня и без них хватает проблем.
Даттон рассмеялся и повел его лабиринтом полутемных коридоров, где были выставлены герои и злодеи прошедших лет. Они миновали Джетбоя, Короля-Ящера, застывших в вечном единоборстве Шлема и Радикала, взвод Джокерской бригады, стойко оборонявшийся от толпы Чарли где-то во Вьетнаме. В Зале бесславия со стены глядел Астроном, целиком, за исключением лица и рук, замурованный в кирпич. Кладка покраснела от его крови. А рядом Гэри Джилмор, окруженный соляными столбами, и Гимли, увещевающий толпу поднятым кулаком. Стеклянные глаза гнома, казалось, следили за ними.
– Потрясающее чучело, – сказал Джэй. – Как живое.
– Это так, – сказал Даттон. – Опустевшую шкуру Гимли нашли в переулке неподалеку отсюда. У него не было семьи, и мы, хм, унаследовали останки.
