Курт Воннегут - Балаган, или Конец одиночеству
Вера обычно трудилась наравне со своими рабами. Она любила поработать в полную силу. Но на этот раз я ее застал в праздности – она возилась с великолепным цейссовским микроскопом, который один из ее рабов накануне выкопал из развалин больницы. Все эти годы он прекрасно хранился в фабричной упаковке.
Вера не заметила, как я подошел. Она заглядывала в окуляр, по-детски старательно и неумело крутя винты настройки. Я сразу понял, что микроскопа она никогда не видала.
Я подкрался поближе к ней и сказал:
– Бууух!
Она отдернула голову от окуляра.
– Привет, – сказал я.
– Напугал до смерти, – сказала она.
– Прости, – сказал я и расхохотался.
Эти старинные игры никогда не надоедают. И это меня радует.
* * *
– Ничего не вижу, – сказала она. Это она жаловалась на микроскоп.
– Там только маленькие вертлявые твари, которые норовят убить нас и слопать, – сказал я. – Ты и вправду хочешь на них посмотреть?
– Я смотрела на опал, – сказала она и положила на предметный столик микроскопа браслет из бриллиантов с опалами. У нее была такая коллекция драгоценностей, что в прежние времена за нее дали бы миллионы долларов. Все приносили ей найденные драгоценности, так же как мне приносили подсвечники.
* * *
Драгоценности никому не нужны. Как, впрочем и подсвечники – в Манхэттене свечей давно уже нет. По вечерам все люди жгут тряпочные фитили, плавающие в мисках с животным жиром.
– Может, в опале затаилась Зеленая Смерть, – сказал я. – Зеленая Смерть может затаиться повсюду.
Спросите, почему мы сами не померли от Зеленой Смерти? А мы принимали профилактическое средство, которое совершенно случайно открыли родственники Исидора, Крыжовники.
Стоит нам только лишить этого средства бунтовщика – или целую армию бунтовщиков, если на то пошло, – и он со всей компанией без промедления окажется в загробном царстве, то есть на Индюшиной ферме.
* * *
Между прочим, ни одного великого ученого среди Крыжовников не было. Они наткнулись на чудодейственное средство по прихоти случая. Они жрали непотрошеную рыбу, а то вещество – может, как следствие прежних загрязнений окружающей среды – содержалось где-то во внутренностях этой самой рыбы.
* * *
– Вера, – сказал я, – если ты когда-нибудь научишься смотреть в этот микроскоп, твое сердце будет разбито.
– С чего это мое сердце будет разбито? – сказала она.
– Ты увидишь те существа, которые вызывают Зеленую Смерть, – сказал я.
– Почему я должна над ними рыдать? – спросила она.
– Потому что ты женщина совестливая, – сказал я. – Разве ты не понимаешь, что мы истребляем их триллионами – каждый раз как принимаем лекарство?
Я засмеялся. Она не смеялась.
– Я не смеюсь потому, что ты, нагрянув сюда без предупреждения, вконец испортил сюрприз, который мы готовили тебе ко дню рождения.
– То есть как? – сказал я. Она сказала:
– Донна, – она говорила об одной из своих рабынь, – собиралась преподнести его тебе. А теперь никакого сюрприза не будет.
– Уммм, – сказал я.
– Она думала, что это такой модерновый абстрактный подсвечник.
* * *
Она мне призналась, что несколько дней назад к ней заходили Мелоди с Исидором, и они снова ей говорили, что мечтают когда-нибудь стать ее рабами.
– Я попыталась им растолковать, что рабство – удел избранных, – сказала она.
* * *
– Ты вот что мне скажи, – продолжала она, – что станется со всеми моими рабами, когда я помру?
– «Не заботься о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы»5. Аминь, – сказал я.
Глава 44
Мы со старушкой Верой, сидя на ступеньках особняка, предались воспоминаниям о Битве на озере Максинкукки, в северной Индиане. Я видел ее с вертолета по пути в Урбану. А Вера угодила в самое пекло вместе со своим мужем-алкоголиком, Ли Осьминогом-13 Цаппой. Они кашеварили при одной из полевых кухонь в армии Короля Мичигана.
– Вы мне сверху казались копошащимися муравьями, – сказал я. – Или микробами под микроскопом.
Мы не рискнули спуститься пониже – мало ли, вдруг подстрелят.
– Да нам и самим так казалось, – сказала она.
– Если бы я тогда тебя знал, я бы попытался спасти тебя, – сказал я.
– Это было бы все равно что спасать одну заразную букашку из миллиона таких же букашек, Уилбур, – сказала она.
* * *
Вере приходилось не только привыкать к свисту пуль и осколков над кухонной палаткой. Ей пришлось еще и защищаться от собственного мужа, который успел напиться. Он зверски избил ее в самый разгар сражения.
Он подбил ей оба глаза и сломал челюсть. Он вышвырнул ее из палатки. Она упала навзничь, прямо в грязь. А сам он вышел следом, чтобы объяснить ей, как избежать подобных взбучек в будущем.
Он вышел в самый подходящий момент – напоролся на пику вражеского кавалериста.
– А в чем, по-твоему, мораль этой истории? – спросил я Веру.
Она положила мозолистую руку мне на колено.
– Уилбур! Смотри не вздумай жениться, – сказала она.
* * *
Мы немного поговорили об Индианаполисе, который я повидал в тот раз и в котором она и ее муж служили – она подавальщицей, он – барменом в «Клубе Чертовой Дюжины» еще до того, как они вступили в армию Короля Мичигана.
Я ее спросил, как этот клуб выглядел изнутри.
– Ну как тебе сказать – у них там были повсюду чучела черных кошек, и блуждающие огоньки, и пиковые тузы, пригвожденные к столу кинжалом, и прочее в том же духе. Я обычно выходила в туфлях на гвоздиках, в сетчатых колготках, при маске и прочем. У всех подавальщиц, и барменов, и вышибал были накладные вампирские клыки.
– Уммм, – сказал я.
– Мы называли наши сборища «вампиршествами», – сказала она.
– Угу, – сказал я.
– Мы называли томатный сок с джином «Радость Дракулы», – сказала она.
– Ага, – сказал я.
– Он был точь-в-точь как все остальные «Клубы Чертовой Дюжины», – сказала она. – Но он прогорел. Индианаполис был неподходящим городом для Тринадцатых, хотя их там хватало. Это был город Нарциссов. На тебя и смотреть не станут, если ты не Нарцисс.
Глава 45
Говорю вам, меня чествовали и как мультимиллионера, и как педиатра, и как сенатора, и как Президента. Но меня никогда не приветствовали с такой искренней теплотой, как в Индианаполисе, Индиана, за то, что я – Нарцисс!
Народ там был нищий, перенес ужасный мор, город обезлюдел, все общественные службы сошли на нет, и все жили в страхе, потому что совсем неподалеку свирепствовали войны.
