Теодор Старджон - Больше чем люди
- Не мне.
Неожиданно я понял, что требую от него слишком многого. И медленно сказал:
- Мы просыпались в одно и то же время. Мы делали то, чего хотят другие. Мы проживали дни по образу других, мыслили чужими мыслями, произносили чужие слова. Джейни рисовала чужие картины, Бэби ни с кем не разговаривал, и все были довольны. Теперь понимаете?
- Еще нет.
- Боже! - сказал я. Немного подумал. - Мы не слишивались.
- Не слишивались? А! То есть после смерти Лоуна.
- Нет, тут совсем другое. Как будто в машине кончился бензин. Но машина-то осталась, в ней все исправно. Просто нужно подождать. Но после того как мисс Кью приняла нас, машина начала разваливаться на части, ясно?
Наступила его очередь задуматься. Наконец он сказал:
- Мозг заставляет нас делать странные вещи. Некоторые из них кажутся абсолютно неразумными, не правильными, сумасшедшими. Но краеугольный камень работы мозга в следующем: во всем, что мы делаем, есть железная, неопровержимая логика. Покопайся как следует и найдешь причину и следствия так же ясно, как и в любой другой области. Я сказал "логика"; я не говорю "правильность", "верность", "справедливость" или что-нибудь в этом роде. Логика и истина - две совершенно разные вещи, хотя для сознания, прилагающего эту логику, они часто кажутся совпадающими.
- Когда подсознание действует противоположно поверхностному сознанию, человек испытывает замешательство. В твоем случае я понимаю, на что ты указываешь: чтобы сохранить или восстановить особую личную связь между вами, тебе нужно было избавиться от мисс Кью. Но логики я не вижу. Не понимаю, почему восстановление этого "слишивания" стоило вновь обретенной безопасности, которая - ты сам это признаешь - вам нравилась.
Я в отчаянии сказал:
- Может, и не стоило.
Стерн наклонился вперед и указал па меня черенком трубки.
- Стоило, потому что заставило тебя сделать то, что ты сделал. После действия, возможно, обстоятельства выглядят по-другому. Но когда ты действовал, тебе важно было устранить мисс Кью и вернуть то, что было прежде. Я не понимаю почему, и, по-моему, ты тоже не понимаешь.
- Как мы это узнаем?
- Ну, давай перейдем к самой неприятной части, если ты готов. Я лег.
- Я готов.
- Хорошо. Расскажи обо всем, что случилось, перед тем как ты убил ее.
***
Я покопался в последнем дне, пытаясь ощутить вкус пищи, вспомнить голоса. Одно и то же возникало, исчезало и возникало вновь - ощущение свежих накрахмаленных простыней. Я отбрасывал его, потому что это начало дня, но оно возвращалось, и я понял, что это, напротив, конец.
Я сказал:
- Я уже рассказал о детях, которые делали то, чего хотели другие, и о том, что Бэби перестал разговаривать, и все были довольны, и наконец мне пришлось убить мисс Кью. Много времени ушло на то, чтобы дойти до этого, и еще больше чтобы начать. Мне кажется, я четыре часа лежал в постели и думал, прежде чем снова встать. Было темно и тихо. Я вышел из своей комнаты, прошел по коридору, зашел в спальню мисс Кью и убил ее.
- Как?
- Это все! - закричал я громко, как только мог. Потом успокоился. - Было ужасно темно.., все еще темно. Не знаю. Не хочу знать. Она любила нас. Но мне нужно было убить ее.
- Ладно, ладно, - сказал Стерн, - не надо пугаться. Ты...
- Что?
- Ты очень силен для своего возраста, верно, Джерард?
- Наверно. Достаточно силен.
- Да, - согласился он.
- Я по-прежнему не вижу логики, о которой вы говорите. - Я начал колотить кулаком по подушке, сильно, по удару на каждое слово:
- Почему - я - должен - был - это - сделать?
- Перестань, - сказал он. - Ты поранишься.
- Я должен пораниться, - ответил я.
- Да? - спросил Стерн.
Я встал, подошел к столу и налил себе немного воды.
- Что мне делать?
- Расскажи, что делал после убийства, вплоть до того, как пришел сюда.
- Не очень много, - ответил я. - Это произошло вчера вечером. Я взял ее чековую книжку. Потом, словно отупев, вернулся в свою комнату. Оделся, только не стал обуваться. Ботинки понес с собой. И вышел. Долго шел, пытаясь размышлять. Подошел к банку, когда он открылся. Получил деньги по чеку в одиннадцать сотен долларов. Потом решил обратиться к психоаналитику, почти весь день провел, отыскивая подходящего, пришел сюда. Это все.
- Были трудности с получением денег?
- У меня никогда не возникает трудностей, когда нужно заставить человека делать то, что я хочу. Он удивленно хмыкнул.
- Я знаю, о чем вы думаете. Я мог заставить мисс Кью делать то, что мне нужно.
- Частично ты угадал, - согласился он.
- Если бы я это сделал, - объяснил я, - она бы не была больше мисс Кью. А теперь о банкире. Я только заставил его быть банкиром.
Я посмотрел на Стерна и неожиданно понял, зачем он все время вертит трубку. Чтобы смотреть на нее, чтобы я не мог заглянуть ему в глаза.
- Ты убил ее, - сказал он, и я понял, что он меняет тему, - и уничтожил нечто очень ценное для тебя. Должно быть, это менее ценно, чем твои прежние отношения с детьми. Но ты не уверен в ценности. - Он поднял голову. Описывает ля это состояние твоих мыслей?
- Примерно.
- Знаешь, что единственное заставляет людей убивать? - Когда я не ответил, он сказал:
- Стремление выжить. Спасти себя или что-то отождествляемое с собственной личностью. Но в данном случае это не применимо, потому что твое положение у мисс Кью имело гораздо большую ценность для выживания и тебя одного, и всей группы.
- Так что, может, у меня не было причины убивать ее.
- Была, потому что ты это сделал. Мы просто пока еще ее не установили. Я хочу сказать, что причина у нас есть, мы только не понимаем, почему она так важна. Ответ заключен где-то в тебе.
- Где?
Он встал и немного походил.
- Перед нами достаточно последовательное изложение событий жизни. Конечно, вымысел смешан с фактами, и остаются области, о которых у нас не хватает сведений, но у нас есть начало, середина и конец. Я не могу быть совершенно уверен, но ответ может находиться на мосту, который ты недавно отказался переходить. Помнишь?
Я помнил. И сказал:
- Почему? Почему мы не можем попробовать что-нибудь другое?
Он спокойно ответил:
- Потому что ты только что это сказал. Почему ты так избегаешь этого?
- Не делайте серьезных выводов из этой мелочи, - ответил я. Почему-то этот парень начал меня раздражать. - Меня это тревожит. Не знаю почему.
- Что-то скрывается в тебе, и оно тебя так тревожит, что ты пытаешься его утопить. Все то, что ты стараешься скрыть, возможно, и есть то, что нам нужно. Твоя тревога скрыта, верно?
- Ну, да, - ответил я, ощутил тошноту и головокружение и подавил их. Неожиданно я решил не останавливаться. - Давайте продолжим. - И снова лег.
