Владимир Чистяков - М. С.
— Посмотрим, далеко ли ты от нашего мира сможешь уйти. Когда тебя выпустят — закончил он со значением.
Всё как во сне. И вправду выпускают. Именно по тому указу, в истинность которого он не верил. Только не несёт свобода радости.
Они сдержали слово. Все сдержали.
Заполняют документы. Спрашивают фамилию. Об этом он уже думал. Материнской ему не носить. И сам считает, что не достоин. И уверен — не позволят. Какой из него Еггт или Саргон. Так, название одно больше. Придумывать что-либо с потолка тоже не стал.
Фамилию отца помнит. Её и назвал. Пусть в нем продолжится род. Из другого мира отец пришёл. Здесь нашёл и любовь, и смерть.
Но Линк сейчас не думает о будущем. И о настоящем. Только о прошлом. Машинально отвечает на вопросы. Машинально подписывает бумаги.
Документы и тонкая пачка денег в кармане.
Через двор впервые идёт один. Проходит КПП. Они только сверились с какой-то бумагой. Дверь захлопнулась за спиной.
И всё.
Свободен!
Она открыла сейф. В последний раз. Больше не понадобиться. Кончился великий род. Кончились Еггты. Она последняя. Ничья рука больше не коснётся Золотой Змеи. Ничья. И никогда. Сбылось старинное пророчество. Даже дважды сбылось. Всегда. Уже несколько сотен лет Глаз Змеи менял владельца при жизни того, у кого была Золотая Змея. Глаз Змеи по-прежнему у неё… И останется при ней до конца.
Была Младшим Еггтом… А стала последним. Всему на свете есть предел.
Сейф изнутри обделан бархатом. И в бархатных креплениях покоится она. Дине, как и матери не пришлось использовать прославленный меч в бою. Но клинок знал их руки. И бывал в боях, пусть и не появляясь из ножен. Алмазный глазок на рукояти словно подмигнул М. С… Прощаясь.
Кто знает, есть ли у такой вещи душа? А если есть, то что она чувствует? Клинок пробуждается, когда его берут в руку. А так словно спит. И сну продолжаться вечно. Никто больше не коснётся рукояти.
Достойным Еггтом была последняя хозяйка клинка. Пусть и взбалмошной немного, но всё равно достойной. А теперь осталась только ты. Последний Еггт. Последний Младший Еггт. Одна на всём белом свете.
Жизнь. Просто жизнь ушла из стен этого дома вслед за Диной. Ушло веселье, пусть и довольно сумбурное. Ушла молодая энергия. Больше не звучать задорному смеху этой довольно ветряной красавицы. И никогда больше не раздастся в этих стенах детский смех. И не затопают ничьи маленькие ножки.
Она ведь говорила незадолго перед болезнью: 'Не знаю, как насчёт замужества, а ребёнок в ближайшие два года у меня будет' . М. С. не возражала. Пусть жизнь идёт своим чередом. И появится ещё одна Дина. В чём-то похожая на мать, а в чём-то и очень отличная. И пусть в доме вновь начнётся полный бедлам. Только по вине уже другой Дины.
У Еггтов почти всегда так: первый ребёнок — девочка. И называют её обычно в честь матери. Дина не особенно жаловала традиции, но этой бы стала придерживаться. И забегала бы по дому новая Дина.
Которой теперь никогда не будет.
Мечты- мечты. Сама ведь тоже устала. В империи незачем убивать императора. Грозный старик… или старуха умрёт и сама. Подождать только надо. Бить надо наследного принца. Или надеяться, что тот сам свернёт себе шею. А дело рухнет после смерти императора. Сколько раз уже так бывало. Пока уходить не собираешься… Теперь уже и не сможешь. Дело оставить не на кого. Теперь не на кого. И тащить ношу эту теперь предстоит до самого конца. Тяжёл, до чего же тяжел этот лёгкий и тоненький трёхзубый венец с голубым камнем. И снять его теперь можно только с головой.
Не передать венец Дине. И нет даже близко кого-то иного. Все только исполнители. Кто с мозгами. А кто без, но с амбициями. Как всегда.
Сколько жизней ушло вместе с ней? Одна… может, две или три. Что теперь думать о пустом? Ничего уже не изменишь. И ничего не вернёшь.
Дина! Потух тот вечно живой огонь. Озорной, немного дурашливый, а временами, как и любое пламя, смертоносный. И как всякое пламя, притягательный.
Сильно обезобразила болезнь лицо и тело. Но когда прощались, она снова казалась прекрасной. Словно спит она. Подобные рукам древних богинь руки лежали на мече. Том самом, с гардой из рыбок. 'Не думал, что таков будет конец этого оружия, уверен был что меч будет жить дольше, чем я' — сказал Кэрт.
Народу пришло много — в основном те, кто служил вместе с ней или учился. Многие привели детей. И залпы последнего салюта. И Рэтерн с абсолютно одеревеневшим лицо. Она до самого конца рядом с Диной. А та до последних мгновений находилась в сознании. И могла говорить. И довольно много говорила. Пока оставались силы. Она умерла на рассвете. А всем казалось — конец будет предыдущим вечером.
Та ночь… Последний бой Чёрной Дины. За то, что бы увидеть зарю нового дня. Какие остатки сил ей пришлось приложить. Что бы держаться. И не умереть. И всё-таки увидеть, как забрезжит восток. И выигран этот бой.
И очень ярким оказался тот день.
Хоронили её утром следующего. Всё уже подготовлено заранее. Давно уже знали — конец предрешён. Кладбище. Та березовая аллея. В начале которой лежит Кэрдин. В основном на ней старая гвардия. Но есть и молодые. Венков и цветов легло очень много на свежий могильный холм. А на фотографии она улыбается. Это одна из её любимых фотографий. Ей тогда восемнадцать лет. Хотя и не очень удачен снимок. У Дины всё-таки немного крупноватый рот, и белозубая улыбка кажется наклеенной. Но лихим огоньком пылают глазки из под длинной чёлки. Раздувает волосы свежий ветер. На берегу моря сделан снимок. В начале пятого месяца. Ей очень нравился этот снимок. И плевать, что такая жизнерадостность неуместна в таком месте. Правильно сделала Рэтерн, взяв такую фотографию. Не умела Дина предаваться унынию. И пусть её такой и запомнят.
Завтра будет лучше, чем вчера. Так она думала. Так и жила. Неслась по жизни с грохотом и треском. Как метеор по небу. И подобной полёту метеора и оказалась её жизнь. А прозывали её Чёрной Диной. В чём-то за дело. А в чём-то и нет. Только трудно оказалось разглядеть в ней другую сторону. Зачем так глубоко прятать доброту? Теперь уже никто не даст ответа.
Сейф заперт. Навеки.
Ещё одна страница жизни перевёрнута. И так будет не хватать кого-то на следующей! В который уже раз хоронишь верных соратников и друзей. Давно уже потерян счёт. Почему? Нет ответа…
Подбери сопли. Скоро придут с докладами министры. А завтра прием кэртерского посла. И не разобраны бумаги. Дел масса. И все срочные. И все неотложные. И всё надо решить как можно скорей. На чувства уже нет времени. Дела не ждут.
Но в дверях развернулась, и взглянула на сейф.
