Игорь Дручин - Шорохи пространства
— Ввиду непривычности условий, команда «Титан» отложила встречу на период адаптации! — дипломатично возвестил сверху Шалыгин.
Зал дружно зааплодировал находчивости судьи.
— Володя, а что это за скотобаза такая? — спросил Алферов, потирая ушибленный висок.
— Да так, — усмехнулся Яковлев. — У нас каждая команда изощряется в названиях.
— А я думал, вы тут скотину какую завели.
— Гончарова предлагала выкармливать с десяток поросят. Говорит, отходов и ботвы хватит. Но я думаю, это уже слишком. Разведем антисанитарию и прочее…
— Почему? Очень дельно. Неужели ты, Володенька, не понимаешь, что пора вам переходить на самообеспечение? Я пришлю поросят и зоотехника в порядке эксперимента. А насчет антисанитарии… Отдельный отсек с фильтрами.
Он опять потрогал висок.
— Черт! Как бы синяк под глазом не образовался. Мне через пару дней доклад Верховному Совету делать о перспективах освоения Луны… Светлана!
— Что, Василий Федорович?
— Ты врач, сделай, чтобы у меня синяка не возникло под глазом.
Светлана осмотрела ушибленное место и покачала головой.
— Пойдемте, у меня в аптечке есть бодяга. Сделаем примочку.
Василий Федорович сидел в комнате Светланы и ждал, пока она приготовит примочку.
— Ну и влипли мы с тобой, Светлана, в историю, — сказал он, поглядывая в зеркало. — Синячище все-таки будет!
— Кто же его знал, Василий Федорович. Готова бодяга. Давайте приложу.
Она подошла и наложила смоченный тампон на ушибленный висок.
— О! Сразу легче. Я знал, Светлана. Меня же предупреждали, а я все-таки полез. И поделом! Неужели будет синяк?
— Не будет, Василий Федорович! Это же бодяга.
— Да, вот такая бодяга у нас получилась! А что, Светлана, могла бы такая девушка, как ты, выйти замуж за такого старого бродягу, как я?
— Отчего ж, могла бы! — буднично проговорила девушка. Так обычно говорят все врачи с пациентами, отвлекая их от ненужных сомнений.
— Да, сначала казалось — успею, потом годы тяжелого труда на Луне, труда рискованного… Мы ведь с вашим директором Димой Баженовым первые начинали здесь. Не так уж много осталось наших. Володя, здешний начальник, больше работал на месте, Стасов Леонид, главный конструктор, Алеша Волков, директор Института геодезии и картографии Луны. А вот Аркадий и Саша Комаровы… Близнецы, умнейшие ребята, нечто вроде Системы в миниатюре. Их нашли в воронке… Почему-то произошла мгновенная разгерметизация. Харченко, поскользнулся на реголите. Когда тонкий слой и крутые склоны, реголит становится скользким, как лед, упал со скалы, разбился. Женя Храмов, порвал костюм на сгибе. Тогда костюмы делали без отсеков. Всё, Светлана, совершенствуется на горьком опыте…
— Зачем вы сейчас об этом, Василий Федорович?
— Затем, что опасно здесь жить и работать, Светлана. Даже сейчас. Сутки назад перед моими ногами ударился микрометеорит. Образовал детский кратер. Маленький, забавный… Но мне удара хватило бы, только я на секунду промедлил. Сам не знаю, что помешало сделать этот шаг… Вот и задумался о жизни. Здесь выживают такие, как эта четверка, потому что они осознанно готовили себя к этому. Это их мир, в котором они хотят жить. А вот ты, зачем тебе космос?
Он посмотрел на Светлану, все еще держащую тампоны у его виска. Она стояла отрешенная, погруженная в себя. Все можно было прочесть на ее лице: и печаль несбывшегося, и растерянность перед вопросом, ответ на который считался до сих пор сам собой разумеющимся…
— Не знаю, Василий Федорович.
Голос ее прозвучал вяло, безразлично.
— Что ж, и верно, и откровенно. Даже удивительно при твоем самолюбии… Вот такая бодяга, Светлана. Оба мы с тобой получили сегодня основательные щелчки по самолюбию. Это хорошо, потому что в космосе нельзя быть излишне самонадеянным. Идет сложный процесс приспособления человека к совершенно иным, непривычным для него условиям. Каждая крупица знаний об этих условиях приобретается тяжким опытом и потому здесь нельзя пренебрегать ничьим советом. А самонадеянность не терпит чужих советов. Говорил же мне Володя: «Не срамись!». Не послушал, устроил посмешище в космическом масштабе. Тут такая публика. Теперь у них будет новая хронология: «Это было до того, как Алферов играл в волейбол», или, наоборот, «после того»! А ты? Разве это любовь? Приезжает какая-то дивчина, повисла у него на шее и все! Их уже водой не разольешь! Вот у них — любовь! Понимаешь, тут разум ни при чем. Тут древний инстинкт в десять раз важнее.
Тампон выпал из рук Светланы. Алферов снизу смотрел на побледневшее лицо девушки и не понимал, что ее так взволновало.
— Обиделась? — удивился Алферов. — Не стоит. К сожалению, это правда. Давай-ка свою примочку.
Светлана не шевельнулась.
— Врач Мороз! Выполняйте свои обязанности!
Светлана как бы очнулась. Она схватила свежий тампон и приложила его к виску начальника космоцентра.
— Так-то лучше, — усмехнулся Алферов и подумал вслух: — А попрощаться все-таки надо. Завтра улетаем.
Светлана тихо сказала:
— Я не пойду.
— Жаль, а я думал ты составишь мне компанию. Одному неудобно бродить по станции. Скажут, Алферов решил провести досмотр.
— Вы всегда все делаете с оглядкой?
— Должность такая… А ты?
Светлана пожала плечами.
— Если побуждения чисты, нужно ли заботиться об авторитете?
— Речь как раз не о нем. При моей должности приходится думать о спокойствии других… А мне не хотелось, чтобы Володя после передряг с поисками вместо отдыха бегал по переходам, потому что всегда найдутся люди, которым покажется, что Алферов неспроста прогуливается по станции.
— Здоровому человеку чужда подозрительность! — обиделась девушка на такую нелестную характеристику обитателей станции, среди которых были и ее друзья.
— Молодому и здоровому, — поправил ее Василий Федорович. — С течением лет у человека вырабатывается разумная осторожность.
— Как бы чего не вышло? — сорвалось у Светланы с языка.
Алферов глянул из-под ее руки, держащей тампон.
— Не надо преувеличивать.
Его спокойный, доброжелательный и ласковый взгляд вдруг развеселил ее, она улыбнулась.
— Ну, так составишь мне прикрытие? — спросил он, мгновенно уловив перемену в ее настроении.
— Что с вами поделаешь?
Найти четверку на обычном месте не удалось. На этот раз они собрались у Субботиных. Оказалось, Галя привезла домашнее печенье, и Система устроила по этому поводу большое чаепитие. Впрочем, причин для чаепития было предостаточно. Это Алферов понял, увидев здесь, кроме четверки и Гали, небольшую худенькую девушку, сидевшую рядом со Смолкиным и смущенно назвавшую себя Леной, врачом станции. Василий Федорович мысленно прикинул. В этой сформировавшейся группе, кроме полного равновесия, было готовое ядро новой станции. Повар и врач — отличные приобретения для четверки. Что ж, Система расширяется и набирает силы. Стоит подумать и о ее дальнейшей судьбе.
