Гарри Веда - Мозголомка. Сборник рассказов
— К списку плачущих присоединяется Томас Мор…
— Подобная организация жизни высвободила для аборигенов множество свободного времени. И даже этому они нашли применение. Поощряется две ипостаси. Спорт и творчество любой масти. Мы, кстати, направляемся в центральный храм, там выставляют лучшие произведения, вам будет интересно полюбоваться. Выставка достижений островитянского хозяйства. И, я вам скажу, такая концентрация сил приносит весьма положительные плоды. Аборигены обладают очень высокой культурой. У них совсем нет вредной рефлексии. Основополагающая их философия — нахождение гармонии со всем окружающим. И получение удовольствий от жизни. В управлении занят относительно невысокий процент населения, и среди них — подавляющее количество жрецов. Остальные просто катаются в масле…
— А как быть с природной агрессией? Она ведь живет в каждом человеке. Насколько я поняла, подобные райские условия существования загоняют темную сторону сущности глубоко вовнутрь. Но ведь это бомба замедленного действия… — Ника взяла Джона под руку, Билл сглотнул подступивший к горлу комок. Все-таки не так радужно в датском королевстве, что ж это за напасть такая, ну, сколько можно себя мучить, дурак, это ведь не единственная женщина в мире. Столько лет прошло, а сердце снова заходится, как загнанный зверь…
— Я думаю, что выход темной натуре они дают. Спорт. И, кстати, войны с окружающими островами тоже имеются в их истории. Всеобщее уважение они заслужили не только своим ноу-хау. Давали чертей и не раз… — Джон старался не замечать взгляд Билла.
— А почему они тогда не расширяют свои границы?
— Это следует из их гармоничной концепции. Численность населения поддерживается на одном уровне. Их не может быть больше, чем блага, получаемого от процесса обработки. Иначе ведь нужно будет или работать, чтобы прокормить растущее население, или эксплуатировать завоеванные территории. Последнему они противятся.
— А войны они как мотивируют?
— А никак. Чистая доблесть, наподобие олимпиады. Да и происходит это не так часто. Последнее упоминание о войне относится к двадцатилетней, почти, давности.
— Слов нет… Неужели они сами до этого дошли?
— Всему свое время, Билли, не торопись…
Улочка бежала вверх, дома становились все более нарядными, перед строениями то тут, то там стали встречаться небольшие садики с невысокими цветущими деревьями. Живые изгороди из кустарников с длинными листьями прятали от глаз некоторые дома. Не такое равенство здесь все-таки, как ни крути…
— Это элитная часть городка. — Джон будто прочитал Билловы мысли, — Сюда поселяют по выслуге лет за особые заслуги. Что самое интересное — каста жрецов, имея полноценную возможность узурпировать власть для улучшения собственных благ — этого не делает. Из жреческих привилегий — разве что правосудие. Но не на личное благо. Вы представьте, какую мощную идею им закладывают в головы…
— Джонни, ты стал коммунистом.
— А здесь не коммунизм. Здешняя модель общества вообще уникальная. Хотя, в целом похожа на нечто, близкое к социализму.
Улочка расширилась и вывела к большой площади. По всему периметру она была очерчена кустарниковой изгородью и казалась полностью закрытой, попасть на это лобное место можно было только одним путем.
В глубине, у дальнего ребра площадного квадрата монументалилось внушительное строение, напоминавшее гибрид китайских пагод с древнеегипетскими пирамидами. По сути — это была ступенчатая пирамида с правильными гранями и с большими окнами вдоль каждого яруса. А китайскости придавали загнутые вверх элементы балюстрад на гранях пирамиды. От того места, куда выходила на площадь дорога, прямиком к зданию вела череда жердей с традиционными флажками, уже белого цвета.
— Странная страсть к флагоустановству… — Ника, задрав голову, рассматривала иконостас.
— Здесь любят отделять цветом значимые элементы. А почему именно флаги повсюду… Кто знает… Вообще, флаг имеет сакральное значение, не находите? Этот кусок развевающейся материи символизирует, наверное, душу… Или ее устремления… Или сам процесс бытия… Биение на ветру…
— Ты стихи писать не пробовал? — Билл с усмешкой смотрел на философа.
— Пробовал… Не получается… Для этого, Билл, талант нужен. А какие у нас с тобой таланты…
— Мне не хочется себя хвалить, но надеюсь, что все-таки есть.
— Это гордыня, дружище… А гордыня — это плохо. Затмевает разум. Чем, кстати, мешает прогрессу, за который ты так ратуешь.
Билл пожал плечами, махнул рукой в сторону флагштоковой дорожки, сделал вопросительный взгляд, дождался кивка в ответ и пошел вперед, чтобы больше не смотреть на Нику.
Вблизи здание казалось еще более внушительным. Огромный вход в виде арки усиливал монументализм, подчеркивая поистине гигантские размеры пирамиды. Сразу за входом начинался большой зал, при взгляде на который первой приходила мысль о музее.
Зал был битком набит всяким рукоделием в виде картин, скульптур, композиций и иных творческих поделок. Компания разбрелась, глазея по сторонам, как школьники в лунапарке. Джон примостился на постамент небольшой статуи и с усмешкой наблюдал за друзьями.
— Это просто удивительно! — глаза Ники были круглыми и блестели от восторга. — В это просто невозможно поверить! Картины и скульптуры великолепны, тот, кто трудился над ними, имеет большой, нет, просто огромный вкус и чувство стиля. Причем, многие из них выполнены в такой технике и стилистике, которой я ранее никогда не встречала…
— Это и логично. Замкнутый социум. Вдали от остальных значимых очагов традиционной цивилизации. Интересно иное. Интересен уровень прогресса в сфере творчества, для замкнутой системы это крайне сложно. — Билл поправил на носу солнцезащитные очки.
— Я вас вполне понимаю. Сам пережил такие же чувства. Здесь выставляют лучшие работы. И многие из них вполне претендуют на роль шедевров. Предлагаю не задерживаться. Нас ждут, сначала дела, потом эмоции.
В конце зала была лестница, ведущая на второй этаж. Она была выполнена с винтовым изгибом большого радиуса. Вдоль нее, по стенам, продолжалась музейная выставка. Ника буквально брела, спотыкаясь об ступеньки, не в силах оторвать глаз от красоты. Работы были выполнены в абсолютно разных стилях. Здесь были и абстракции, и реализм с сюрреализмом напару, были портреты, натюрморты и так далее, без конца и края. Возле одной картины Ника замерла. Она была выполнена в тонких-тонких цветных линиях, которые переплетались между собой, разлетаясь в стороны радугой цвета. С первого взгляда, это была простая хаотичная паутина. Ника перевела взгляд вверх по рисунку, линии вдруг заплясали и неожиданно приняли осмысленную форму. На картине было море, склоненные пальмы. Небо в облаках и солнечный закат. Картина была тонкой, едва уловимой, но очень изящной и такой красивой, что дух захватывало. Ника попыталась рассмотреть пейзаж получше, перевела взгляд и все это великолепие заструилось и исчезло, вновь превратившись в хитросплетение цветных линий. Надо же, мимолетно как… Секунду назад был целый мир и вот его нет.
