Роза Сергазиева - Лакуна
— В поход что ли с классом идете? — ничего не подозревающая женщина бросила быстрый взгляд на мальчика и продолжила скрести сковородку. — Захвати котлет, утром пожарила, в холодильнике лежат.
— Нет, я совсем ухожу, — чтобы оправдать серьезность поступка, Денис по-взрослому насупить брови.
— Это куда же? — женщина неторопливо вытерла руки о фартук. — Рассказывай, что натворил.
— Да ты не волнуйся, ничего особенного не стряслось. Скучно у нас и одиноко. Пойду, попрошусь, чтобы меня взяли в детский дом, там ребята живут весело, одной семьей.
— Но у них ведь никого нет, ни мам ни пап, какая же это семья?
— Разве у меня не так же? — с обидой крикнул внук. — Родители, считается, есть, но на самом деле их нет. Одно название.
— А я? — прошептала бабушка.
— Что ты? — удивился Денис.
— Я для тебя тоже одно название?
— Конечно, нет, — мальчик заставил себя поднять глаза и внимательно посмотрел на знакомое лицо: сколько на нем, оказывается, появилось новых морщинок; и почему он раньше их не замечал… А ведь и вправду, вряд ли кто из обитателей детского дома, куда он еще минуту назад так отчаянно стремился, мог похвастаться такой классной бабушкой. Какие она вкусные котлеты жарит. А пироги!..
И это был один единственный раз, когда Денис вспылил — сейчас, когда бабушки уже давно нет, он мог спокойно вспоминать их старую жизнь: ему не в чем себя упрекнуть — подростку хватило ума понять, что 200 грамм приторно сладких леденцов — все, что могла купить пенсионерка, которая одна воспитывала внука. В прямом и переносном смысле очень дорогие для них карамельки!
Наверное, поэтому и с каждой стипендии, а потом и с каждой зарплаты Хромов приносил бабушке маленький пакетик цветных конфет.
— И я помню дом, — Лана замерла в центре комнаты, — настоящий.
По столичным меркам их семья вполне могла считаться большой: папа, мама, старший брат и две сестры погодки. Разница с братом оказалась слишком большой: когда Лана лепила зверушек из пластилина в детском саду, парень уже отправился служить в армию. В маленький, провинциальный городок на Волге. Там и остался, женившись на местной красавице. В Москву родственники заглядывали редко, в основном связь поддерживалась через письма и фотографии, на которых появлялись все новые и новые лица: вот родился первенец, не успел ребенок дорасти до школы, как родилась дочка, потом еще одна. Словом, брат существовал где-то далеко и считался скорее символическим, зато сестра Наталка крутилась постоянно под носом. Девчонки не ладили. Наталка злилась, что младше Ланы всего на год. В советскую дефицитную эпоху, когда под словом "купить" имели в виду глагол "достать", напав на очередь в "Детском мире", родители приобретали сестрам одинаковые платья, одного размера, как близнецам. Ориентиром служила, конечно, старшая — Света, она балы выше. Поэтому Наталке доставались наряды "на вырост". Ну, хоть на пять лет младше, дулась сестренка, и уже не пришлось бы ходить в одинаковом. Ворчала и Лана: одноклассник Слава предложил вместе готовиться к экзаменам и даже пришел в гости со стопкой книг. Но любопытная Наталка каждые пять минут заглядывала в комнату, находя предлог: то ей понадобились карандаши, то записная книжка, то учебник. И ведь не откажешь — сестры делили одну комнату на двоих.
Девчонки стали взрослыми практически одновременно, поэтому на семейном совете папа и мама — оба учителя, поэтому они считали, что каждый должен пробивать дорогу в жизни самостоятельно, — объявили, что начинается большой разъезд: они разменяли их трехкомнатную квартиру на три однокомнатные. Сестры вздохнули свободно: наконец-то каждая сможет устроиться по-своему. И если Наталка и родители переехали на окраину, то Лане неожиданно повезло: ей нашлась малогабаритка в том же доме, где она и жила, только на другом этаже.
— После того как разбежались, — нахмурилась Лана, — я с сестрой больше не виделась. Если навещала родителей, то так, чтобы не столкнуться там с Наталкой. Утешала себя тем, что мы, конечно, когда-нибудь потом помиримся и научимся существовать вместе. Какая же глупость! И чего мы ссорились? Сейчас чего только бы не отдала, чтобы хоть услышать голос сестры.
Поняв, что девушка расстроена и вот-вот заплачет, Денис подошел к Лане и нежно коснулся ее руки.
— Знаешь, — всхлипнув, она подняла глаза, — проведя столько времени в лакуне, я поняла: все надо делать вовремя. Нельзя ничего откладывать на потом. Может так случиться, что "потом" уже не будет.
— Ты еще увидишь свою сестру, обещаю, — и Хромову стало так жалко девушку, которая провела столько лет в дали от родных и друзей, ничего не знает о них, живы ли те же родители, что он притянул ее к себе и — обнял. Она тихо плакала, размазывая слезы по его футболке. В следующее мгновение, понял Денис, он хочет, он просто обязан ее поцеловать, и он уже готов был сделать это, но… носом в колено ткнулся нетерпеливый Джин, словно говоря на своем бессловесном собачьем языке: ребята, вы забыли, зачем сюда явились?
— Так… ты нашла, — Денис намеренно закашлялся, чтобы выйти из неловкого положения, — точку нашего входа в лакуну?
Лана тоже быстро стряхнула с себя наваждение, протерла глаза и посмотрела на пол. Отошла на пару метров.
— Здесь, — уверенно сказала она, наконец, — вы лежали именно здесь.
— Как? — парень оставил молоток и стены в покое и вернулся в середину кухни, чтобы попытаться представить себе расположение тел на кафельном полу. Мелькнула мысль: может быть, найти мел и попросить Лану нарисовать контуры. Как делают полицейские в детективных фильмах.
— Вот так, — девушка, не долго думая, села на кафель, наклонилась сначала в одну сторону, немного подумала, покачала головой, что-то вспоминая, развернулась в другую сторону и — растянулась на полу, подвернув правую руку под голову. Для большей достоверности даже прикрыла глаза.
Хромов присел рядом на корточки — понятное дело, нужно внимательно рассмотреть место не преступления, конечно, но уж неординарного происшествия точно. Судя по положению тел, они с Джином упали откуда-то сверху, "следователь" поднял голову к потолку и "сделал зарубку" в голове: хорошо бы позже обстучать там штукатурку. Потом занес руку над девичьим плечом, чтобы сообщить, что эксперимент закончен, но рука застыла в воздухе. Денис откровенно залюбовался Ланой: какая же она красивая! Четко прорисованные брови, открытый высокий лоб, розовые припухлые губы. И кожа такая нежная, а волосы — такие легкие, будто парят в облаках, а в прядях играют солнечные зайчики. Лана открыла глаза, и в них отразилось голубое-голубое небо.
