Сергей Дмитрюк - Лава
- Я нашла тебя ночью на пороге дома, едва живого и всего в крови... - В ее глазах промелькнула отчаянная боль пережитого горя. Я нащупал ее ладонь, нежно сжал в своих пальцах.
- А ревун? Я убил его?
- Не знаю. Кулак сказал, что никакого ревуна больше нет... Ты знаешь, - оживилась она, - он оказался очень милым человеком. Все время заботился о нас, пока ты был без памяти.
В дверь несмело постучали. Юли замолчала, обернулась на этот стук, и лицо ее озарила радостная улыбка.
- А вот и он сам!
На пороге неуверенно мялся Кулак, тревожно поглядывая на меня из-за ее плеча. В распахнутую дверь была видна залитая солнцем поляна, какие-то люди суетились у конторы, бегали, перетаскивая тяжелые коробки и мешки. Я удивленно посмотрел на Кулака. Поняв мой немой вопрос, он пожал плечами, словно, извиняясь.
- Поезд пришел... Ребята сгружают харчи. Теперь заживем! - Он был явно рад происходящему, но не хотел показывать своего настроения в присутствии больного.
- Ну, как ты? - спросил участливо, подходя к столу и выкладывая какой-то сверток. - Я тут еще травки принес и харчишек кое - каких, - обратился он к Юли. - Ему теперь надо. Пускай поправляется!
Юли одарила его лучистой улыбкой.
- Спасибо, Эд! Вы так много сделали для нас! Я даже не знаю, чем отблагодарить вас за спасение мужа...
- Чего там! - пробурчал он, явно польщенный ее словами.
Я с удивлением отметил, что моей жене каким-то образом удалось выудить из него его настоящее имя. Кулак пошарил рукой в обширном кармане своих штанов и вынул оттуда мой пистолет, бережно обтерев его рукавом рубахи, протянул мне.
- На вот! Кажись, твой? Я это, в лесу его нашел, у ручья... Сгодится еще, небось?
- Спасибо. Только патронов у меня к нему больше нет. Так что, он мне теперь, вроде как, и ни к чему.
- Патронов я тебе раздобыл. Здесь вот они, - он кивнул на сверток.
- А ревун? - Я тревожно посмотрел на него.
- Убил ты его! Наповал! Всю башку ему разнес! - Кулак отер рукавом вспотевший лоб. - Нету больше ревуна!.. И как только жив-то сам остался, ума не приложу?! Ведь это ж надо такое!.. - Он сделал руками какой-то неопределенный жест: не то удивления, не то восхищения. Потом спохватился: - Ну, ладно, заболтался я с вами! Побегу... За разгрузкой присмотреть надо... Ты поправляйся. Зайду еще! - и он торопливо вышел, плотно затворив за собой дверь.
Я взглянул на Юли. Казалось, она была счастлива больше всех, и вся светилась от счастья.
Прошла еще неделя. Мало-помалу я обретал прежние силы, во многом благодаря целебным травам, которые собирал для меня Кулак. То, что долгожданный поезд ушел в столицу без нас, теперь мало волновало меня. Каким-то чутьем я догадывался о бессмысленности поездки в Линь-Шуй. Человек по имени Хо был где-то рядом. Теперь, после разговора с Кулаком, я не сомневался в этом. Не лез у меня из головы и таинственный старик, повстречавшийся нам с Юли в лесу, особенно его ужасный шрам на лице. Ведь, по словам Кулака, Хо тоже был когда-то ранен в голову. Нет, Кулак знает, где прячется Хо, и я обязательно выведаю у него это! Так думал я, но к моему удивлению и радости, ничего выведывать не пришлось. Кулак сам пришел ко мне. Он долго сидел молча, не решаясь заговорить первым. Я не торопил его, терпеливо ждал.
- Вот что, - наконец начал он. - Ты это... кажись, с Хо хотел встретиться?
- Разве? - Я прищурился, посмотрел на него. Он не понял моей иронии, удивленно уставился на меня. И, чтобы не спугнуть его откровения, я поспешил добавить: - Хотел. Я и в Линь-Шуй для этого ехал... Ты ведь знаешь, где он? Так?
- Угу! Знаю, - Кулак кивнул. - Только в столицу-то тебе незачем ехать... Здесь он, в лесах прячется. Раньше-то не доверял я тебе, боялся сказать об этом. И потом, Хо мне строго-настрого приказал никому не болтать... Но теперь можно, теперь видать, что ты свой парень! - Он немного помолчал. - Раз уж тебе так нужно повидаться с ним, покажу я потайную тропу. Стало быть, ничего не поделаешь... Ты пока отдохни, собери вещички, какие, а завтра, как рассветет, и пойдем.
- Зачем же до завтра откладывать? Собирать нам нечего. Да и засиделись мы здесь, у вас, пора и честь знать! Правда? - Я обнял за плечи Юли. Она рассеянно улыбнулась.
- Ну, раз так... - Кулак пожал плечами. - Мне чего? Я могу и сейчас!
- Тогда пошли?
- Вот здесь, стало быть, и пойдете, - Кулак раздвинул кусты, показывая нам узкую каменистую тропу. - Прямо в горы! Идти дня два, не более. Тут я вам харчишек на дорогу собрал кое-каких, значит... - Он протянул мне объемистый вещевой мешок. - Только ты это, не говори ему, ну, что это я тебе тропу-то указал... - Кулак замялся. - Обещал ведь я ему!
- Хорошо, не скажу. - Я пожал его бугристую твердую руку. Посмотрел на Юли: - Пошли?
Она подошла к Кулаку, поцеловала его в колючую щеку.
- Спасибо вам за все, Эд!
- Ну, уж так и спасибо! - стушевался он, обливаясь потом. - Чего спасибо-то? Ничего и не сделал я для вас... Это вам спасибо! От страха нас избавили. Вот это спасибо, так спасибо! А я чего? Будите когда еще в наших местах, заглядывайте. Мы вам за всегда рады... Ну, бывайте, что ли? - Он нерешительно помялся на месте, развернулся и торопливо заковылял к поселку.
- Какой хороший человек! - сказала Юли, провожая его взглядом.
глава шестая
Л А В А
- Максим! - Юли потянула меня за рукав.
Я удивленно посмотрел на нее.
- Смотри! - Она указала куда-то влево, поверх переплетенных, кривых ветвей кустарника, густо росшего на каменистых склонах холма, по которому мы взбирались.
Вначале я ничего не увидел. Желтые пятна сухой растительности почти сливались с громадными плоскими валунами, россыпью, подобно каменной реке, спускавшимися с вершины холма. Кое-где их разрезали черные полосы, словно трещины или провалы в горной породе, отмеченные глубокой ночной тенью. Нагретые на солнце камни испускали сухой жар, поднимавшийся в небо зыбким маревом. Тропа впереди становилась совсем узкой, и вскоре вовсе исчезала среди камней.
Рукавом я отер с лица пот, заливавший глаза и мешавший смотреть, и тут заметил метрах в ста от тропы, укрывшийся под выступом скалы, небольшой храм. Был виден только фронтон здания - плоский купол, высеченный из желтого камня и опиравшийся на два ряда квадратных в сечении колон. За колонами, судя по всему, находился вход в главное помещение храма, вырубленное прямо в скале и таинственно черневшее неведомой глубиной. Ошеломленный увиденным, я замер на плоском камне, пытаясь как следует рассмотреть таинственное сооружение. Звенящая тишина нарушалась лишь сухим потрескиванием лопавшихся на жаре коробочек семян, обильно покрывавших ветви кустарника.
