Пол Андерсон - За вдохновением...: Роман. Мавраи и кит: Повести
— Прости. — Ее голос был приглушенный, почти неразборчивый.
— Я не должна вешать на тебя свои неприятности.
— Для меня честь помочь, даже если все, что я могу — это подставить плечо, — сказал он. — И я никому не скажу того, что мне было рассказано по секрету.
— Спасибо, Скип. — Она улыбнулась несколько обреченно. Она смотрела прямо перед собой. — Я исцеляюсь так же быстро, как и предсказывал психотерапевт. Я не часто думаю о… об этом… больше, и все реже я чувствую себя виноватой. Скоро я покончу со… всем этим. Не сомневаюсь, что некоторое время спустя после этого я перестану удивляться, права ли я в том, что не чувствую себя виноватой. — Она издала тихий, пахнущий табаком вздох. — Это связано с целым комплексом неприятностей, которые произошли со мной за всю жизнь. Радуйтесь, что вы — экстраверт. Быть интровертом — ничего хорошего. Мой брак распался потому, что я так редко видела, что он нуждается во мне больше, чем я могла ему дать. И разве я когда-нибудь хотела стать такой одинокой, как сейчас? — Она бросила окурок за борт. — Пропади все пропадом. Я чувствую себя как мертвая. Лучше пойти спать.
Он проводил ее до ее каюты. У двери в пустом коридоре со звуками вентилятора и дрожащим от скорости хода корабля, она, не поднимая на него глаз, улыбнулась ему трясущимися губами.
— Ты — замечательный, — прошептала она.
Он справился с искушением, нагнулся, поцеловал ей руку и ушел, просто сказав:
— До свидания.
Они договорились встречаться на прогулочной палубе каждый день перед обедом, чтобы погулять в течение часа и обсудить рабочие вопросы. Скип прибыл туда на следующий день не совсем уверенный, что Ивон тоже придет. Она пришла, хотя позже, чем обычно, запыхавшись от ходьбы.
— Привет, — поприветствовал он. — Как самочувствие?
— Прекрасно, спасибо. — Он едва расслышал ее ответ, и она избегала смотреть на него.
— Я опасался, что вы заболели, — многословно продолжал он. — В противоположность поговорке, люди заболевают от передозировки марихуаны, а мы попробовали ее прошлой ночью, не так ли? По крайней мере, я. Не могу вспомнить ничего — беспорядочные воспоминания о том, что мы говорили о вещах, которые казались нам очень важными, но, возможно, это было вовсе не так — наркотики подлые, когда их употребляешь нерегулярно.
Она бросила на него быстрый удивленный взгляд.
— Тогда вы плохо себя чувствуете?
— Не так уж плохо. Судья освободил меня условно на поруки.
Они начали прогулку быстрым шагом. Громко завывал ветер, который был прохладным, а серо-зеленые волны бежали тяжело под многочисленными облаками. «Ормен» вошел в Японское течение.
— Давайте оставим на время вопрос об искусстве, — предложила Ивон более поспешно, чем это было необходимо. — Я заметила, что, кажется, вы не понимаете, как биология Сигманианца отличается от земной. Эти сведения могут что-нибудь вам дать.
Что они мне могут дать, подумал он, так это то, что ты хочешь найти безопасную тему — искусство связано с эмоциями, пока не выставишь себя всем напоказ. О’кей.
— Ну, я знаю, что химический состав у него другой. Где возникает аналогия — это аминокислоты и тому подобное, они, возможно, являются зеркальными отражениями наших… изомеров, правильно я сказал?
Ивон вынула сигарету, конечно, табак.
— Я думаю о клеточной организации, — сказала она. — Те биологические образцы, которые он нам дал, были одновременно животного и растительного происхождения. Несколько образцов растительного происхождения были чуть больше микроскопических размеров, ни один из образцов животного происхождения таким не был. Однако эти образцы включали в себя как протозойных — одноклеточных, так и многоклеточных, и там было несколько граммов ткани, которые могли быть взяты от представителя доминирующего вида. Естественно, нашим ученым не удалось сохранить или культивировать что-нибудь, ведь клетки не были похожи ни на что на Земле. Некоторые ученые-цитологи объявили, что они выделили что-то, что соответствует хромосомам, рибосомам и так далее. Другие оспаривают это. Но сейчас важно не это. Основные принципы, кажется, в основном те же самые, грубо говоря. Не так ли?
— Я понимаю, — сказал Скип.
— А вот и нет! Многоклеточные соединяются друг с другом совершенно не так, как основные земные виды.
Ивон замолчала. Проплывающий кит выпустил фонтан. Скип подумал: «Человек стал человеком, а не животным за счет поддержания наполовину приличной консервации благоразумия. Как претенциозна была бы моя жизнь без таких чудес, как это! — легче всего объяснить, начав: Увы, я забыл!» Он заставил себя обратить внимание на женщину. Ее лекция, должно быть, была для нее защитной реакцией, и, несмотря на это, она читала ее неплохо:
— …предполагаемое развитие таких организмов на Земле. Я не биолог. Я, возможно, передаю детали несколько искаженно, но именно так я понимаю смысл этого.
— Естественные агрегации клеток, должно быть, представляли собой простые скопления, нечто похожее на них выживало в шариках реснитчатых водорослей. Затем они превратились в полые сферы, зачастую в две концентрические сферы, как современные зеленые жгутиковые, которые живут колониями. Но в настоящее время — это было еще в прекембрийскую эру — запомните — такие сферы образовывали специальные внутренние и внешние стенки. У них были отверстия по обе стороны для приема питательных веществ и экскреции того, что они не могли использовать. Как из простой гаструлы, какие имеют почти все виды животных, которые мы знаем. Некоторые образовывали просто колонии, как губки и кораллы. Но другие, соединившись конец к концу, стали сегментами первых червеобразных.
— Из этих первых низших червеобразных в свою очередь, — Скип подпевал очевидным каламбуром, — образовались все высшие формы. В несколько улучшенном варианте мы сохраняем до сегодняшнего дня ту старую основную трубчато-модульную структуру. Двухсторонняя симметрия, система «пищевод — желудок — прямая кишка», ребра и позвоночник служат примером этому. Даже разветвленные органы, такие как сердце и легкие, имеют канальный принцип, хотя легкие стали «сумчатыми», а не «трубчатыми», но все равно — мне больше не стоит приводить примеров.
— Это не единственный путь эволюции биологического организма. Я уверена, что вы знаете. Растения не пошли по этому пути. И как нам был дан ясный пример, жизнь Сигманианца — тоже. Возможно, самым ближайшим аналогом ее на Земле является эндокринная железа.
— Здесь на Земле определенные одноклеточные плавают с помощью ресничек, похожих на волоски, выступов по бокам. Что-то похожее возникало и в тех образцах, что мы получили с планеты Сигманианца. Но не идентичное. Эти одноклеточные обычно не плоские, а сферические. Реснички расположены по всей поверхности на некотором расстоянии друг от друга, и они служат не только для передвижения. Они подгоняют воду, и любые органические материалы, которые только могут в ней находиться, к клетке. У микроскопических животных, в частности, нет ни входного, ни выходного отверстия, его кожица проницаемая, и потоки, вызванные ресничками, несут пищу, которая попадает вовнутрь. О, дальше — больше. Химическая реакция на мембранах, возможно, размельчает большие молекулы на меньшие, которые могут попасть вовнутрь, а уж внутренние процессы должны быть чрезвычайно сложными. Но нашим биологам потребуется большое количество живых образцов, чтобы проследить все детали.
