Дмитрий Шубин - Тигр на свалке
– К сожалению, как я уже и сказал, современная медицина на это не способна. Могу посоветовать сдать его скупщиком органов и никому об этом инциденте не сообщать. Они неплохо заплатят. Если решитесь на судебный иск к детдому, то на время можно заложить парня ростовщикам. Для начала вам понадобятся деньги на судебные разбирательства. Немалые, я скажу вам, деньги.
– Ой-ой! – зарыдала мать, уткнувшись в живот Макса. – Не отдам! Сынок мой. Не отдам!
– Вы считаете, что нам надо подавать заявление в суд? – спросил отец.
– Ну да, если, конечно, хотите получить компенсацию, неплохую компенсацию. Я бы на вашем месте запросил тысяч этак… пятьсот, а то и весь миллион кредиток. Моральный ущерб и все такое. Думаю, хороший адвокат подскажет, сколько этот детдом сможет заплатить. Это ж ясно, как солнечный день, столько прожить с парнем, можно сказать, вырастить человека. Но даже если вы решитесь подать в суд и при моем участии выиграете процесс, то все равно в итоге парня у вас заберут и отправят назад в детдом. Работники детдома должны будут ухаживать за ним до смерти. Таковы законы.
– Сколько, вы говорите, мы можем получить денег? – мать приподнялась и уже нормальным, не стонущим голосом констатировала: – Миллион! Ты слышишь, Салим! Миллион! – Женщина погладила приемного сына по щеке. – Ничего, ничего, Максимилиан, в детдоме за тобой присмотрят. Ухаживать за тобой будут.
От этих слов я пришел в ярость, но по понятным причинам высказываться не стал, а начал тихо отступать к выходу. Занимала меня одна пришедшая в голову идея. На торцовой стороне дома находилась наружная пожарная лестница. Если осторожно спуститься по ней, то через узкий переулок меж двумя семиэтажками можно смыться от этой парочки маньяков.
Спустился я и вправду тихо, но когда коснулся земли, в переулок влетел, громко тормозя шинами, злополучный «Бьюик». Я, смекнув, что если побегу, то со мной сделают то же самое, что и с Матадором, сразу же решил спрятаться за кучей ящиков, вжавшись между двумя особенно крупными. Переулок был загроможден множеством мусорных контейнеров и автолет с бандитами, неспособный проехать вглубь, остановился вдалеке. Хлопнула дверца.
– Санчо, мальчик мой, выходи. Я ничего тебе не сделаю. – Ковбой приближался. С каждым стуком его подкованных каблуков звук голоса становился громче, и сердце мое от этого начинало увеличивать темп. – Выходи, гаденыш! Думаешь, я настолько глуп, что позволю тебе сбежать через чердак? Я попросил местного пацана, чтобы он последил за пожарной лестницей. Выходи, дружок, тебя видели.
Я не сомневался, что бандит меня обнаружит, но все равно не решался показываться. Чарли остановился напротив меня, продолжая смотреть дальше в переулок. Я зажмурился и вдруг почувствовал, как меня схватили за воротник. Ковбой выволок меня наружу и в этот момент я услышал человеческое лаянье, именно человеческое:
– Гав, гав, гав…
Не понимая, что происходит, я открыл глаза. Ковбой, отпустив меня, достал свой пистолет и вытянул руку вперед.
– Ненавижу собак, – сквозь зубы выдавил он.
Я повернул голову и увидел, что в нашу сторону из глубины переулка бежит бультерьер и продолжает лаять, но почему-то человеческим голосом.
Ковбой громко, со злостью, произнес:
– Получай, сучий сын! – И выстрелил. Пуля ударилась рядом с собакой, подняв вулканчик пыли. Однако пес, видимо сообразив, что тут еще и стреляют, резко затормозил, поднялся на задние лапы, передними схватился за грудь и, крикнув:
– Ты попал в меня, гад! – рухнул боком на асфальт. Открыв щелочкой один глаз, собака стала наблюдать за происходящим. Чарли, увидев это, опустил пистолет и засмеялся истеричным смехом, однако долго ему веселиться не пришлось. Сзади него вдруг материализовалась из ничего фигура, это незаметно приблизился какой-то пожилой сеньор с массивным рюкзаком за плечами и с большущим биноклем на груди. Он вытянул крюк своей трости и, зацепив ковбоя за горло, с силой дернул его в бок. Движенье это было настолько ловкое и сильное, что Чарли понесло в сторону и он на всем ходу врезался в стену дома головой. Откинувшись назад, ковбой упал на спину, раскинув руки в стороны. Я в это время потихоньку отползал назад, протискиваясь спиной между ящиками. Мужчина с тростью легко потыкал носками ботинок лежащего бандита и, удостоверившись, что тот в отключке, опустился на корточки и взял из рук ковбоя пистолет. Вытащил обойму и кинул ее вместе с пистолетом в один из мусорных контейнеров.
– Apearse, chico! – сказано было явно мне. – Apearse [25].
Я выполз к спасителю и стал отряхиваться. Тот посмотрел на меня и шутливо бросил:
– Видок у тебя что надо. Упал, что ли?
– Да, несколько раз на кулаки этого ковбоя. – Я решился на шутку.
– Ладно, иди. Они еще несколько минут побудут без сознанья.
Я посмотрел на автолет и увидел, что водительская дверца у него открыта, а толстяк негр лежит рядом, уткнувшись головой в асфальт. Ноги его по-прежнему оставались в салоне. Когда я повернулся к старику, чтобы поблагодарить его, тот уже не спеша шел дальше по переулку. Он приблизился к собаке, которая зачем-то подняла заднюю лапу и смотрела себе в промежность.
– Слышь, Алекс, – сказала она подошедшему хозяину. – Не пойму, почему это он сказал, что я сучий сын? Я же девочка.
– Девочка ты, девочка. – Алекс нагнулся и погладил собаку, но тут асфальт затрясся и пес, взвизгнув, подпрыгнул прямо к груди старика.
– Землетрясение! – закричала собака. Хозяин поймал бультерьера, прижал к груди и ласково произнес:
– Подземный скоростной. Линия как раз под нами. Видишь, дома тут какие обшарпанные. Строения в подобных местах надо часто ремонтировать, иначе разваляться. Поэтому и называется «Район трущоб». Слава богу, хоть до нашего дома эта тряска не доходит.
Старик опустил собаку на землю и они пошли дальше. Чарли шевельнулся и я что есть сил рванул за спасительной парочкой. Я подбежал к ним и попросил:
– Сеньор, возьмите меня с собой. Иначе эти бандюги убьют меня.
– Да ты что, мальчик, иди домой. У нас дорога очень дальняя. Да и не очень-то хочется влезать не свои дела.
– Ну и что, все равно возьмите.
– Нет, парень, об этом не может быть и речи.
Они стали удаляться. Я постоял и, решив, что мне все равно надо мотать из Уруапана, пошел за ними, держа старика с собакой в поле зрения. В городе никто не мог гарантировать мне безопасность. О школе и доме я почему-то даже не вспомнил.
Глава 8. Переход.
Бультерьер постоянно оглядывался и что-то говорил хозяину, который почему-то опирался на трость, хотя если и прихрамывал, то это совсем даже не бросалось в глаза. Собака если о чем и сообщала Алексу, именно так она его называла ранее, то, видимо, о том, что я следую за ними. Я старался не подходить близко, в то же время не отставая и держа эту парочку в поле зрения. Почему-то я упорно шел за ними, хотя до сих пор не могу понять – почему. По логике, я элементарно должен был хотя бы на время скрыться в каком-нибудь уединенном месте и переждать переполох или просто пойти в полицию и все тут. Однако жаловаться копам в нашем кругу считалось последним делом, оставаться же в городе почему-то не хотелось. Потому я просто следовал за Алексом и его собакой. Вскоре мы покинули город и продолжили двигаться на восток по обочине тракта, по которому изредка мимо нас проезжали электромобили, чаще огромные – грузовые. Солнце припекало, и я увидел, что Алекс раскрыл над собой расписанный иероглифами китайский зонтик, скрываясь от палящих лучей. По шоссе мы шли, наверное, не менее часа, было жарко и муторно от однообразия. Слева и справа тянулись кукурузные поля. Потом Алекс с собакой сошли с тракта и двинулись по асфальтированной дорожке через пролесок. Дорожка эта привела на площадку – полустанок железной дороги. Они оба расположились на скамейке и, видимо, принялись ждать поезд. Я тоже сел на скамейку, но с другой стороны перрона. Поезд, пыхтя, прибыл минут через пятнадцать. Алекс с бультерьером забрались в первый вагон. Я сел в последний. Пришлось пожертвовать немного мелочи кондуктору. Усевшись прямо на ступеньках, я поехал неизвестно куда. Кондуктор, дяденька с длинными усами в синей фуражке, загонять в вагон не стал, но предупредил, чтобы я держался за поручни, что располагались вдоль проема сверху вниз. Но я и сам вцепился что есть сил в поручень, когда поезд внезапно зашел в мрачный туннель, а потом, так же внезапно, выехал на мост, воздвигнутый над гигантской пропастью с бегущей внизу рекой. Аж дух захватило! На следующей станции выглянул, но парочка тут не вышла, они покинули поезд еще через пару остановок. Я спрыгнул вниз и как и прежде двинулся за Алексом и собакой. Они вновь вышли на тракт и пошли по обочине. Я уже стал выдыхаться и еле передвигал ноги. Однако вскоре парочка перешла на другую сторону шоссе и свернула с бетонной на проселочную дорогу, с правой стороны которой расположилась, убегая вдаль, аллея ахрасов [26]. Остановились они под первым же деревом, видимо решив сделать привал. Мне же пришлось скрыться от лучей солнца, присев под ближайший запыленный куст акации, одиноко торчавший на обочине. Я стал ждать, когда они, передохнув, тронутся дальше, однако пес вдруг отбежал от хозяина и потрусил в мою сторону. Я привстал, не понимая что бы это значило. Собака подбежала ко мне и как-то странно, даже, пожалуй, брезгливо осмотрела с ног до головы.
