Джордж Энгланд - Мрак и рассвет
— А теперь, — сказал Штерн голосом, не терпящим возражений, — вы закутаетесь в свою тигровую шкуру и ляжете спать! Остальным займусь я.
Наконец, парус смог поймать ветер, и пирога понемногу начала набирать скорость, оставляя после себя пенящийся серебристый след.
Полностью доверившись своему спутнику, Беатрис улеглась на днище лодки, а раненый продолжал управлять их ковчегом, иногда бросая на девушку взгляды, полные нежности. Молчаливые звезды благосклонно смотрели с небес на красивую пару.
Восток уже окрасился золотистым цветом, а над горизонтом стали пробиваться первые солнечные лучи, когда лодка вошла в небольшую бухточку на правом берегу реки и плавно причалила к берегу. Лес, хотя и достаточно густой, еще не покорил сбегавший к реке пологий склон и небольшой пляж. Сквозь ограду когда-то, несомненно, великолепного фруктового сада виднелись белые стены, заросшие дикими розами и клематисами.
— Сотни лет назад это был загородный дом Гаррисона Ван Эмбурга, — сказал Штерн своей спутнице. — Вы должны помнить этого миллиардера, пшеничного короля, хотя все это было очень давно. Он строил свое жилище из материала, не подвластного времени. Что же, скажем ему спасибо за такую предусмотрительность. Некогда все это принадлежало ему, а теперь нам! Здесь будет наш дом!
Штерн и Беатрис сошли на маленький пляж. Недалеко в лесу, приветствуя новый день, заливалась веселым свистом малиновка. Штерн оттащил лодку подальше от берега и, выпрямившись, глубоко вдохнул утренний воздух.
— Вы и я, Беатрис, — сказал он, взяв девушку за руку. — Никого, кроме вас и меня!
— И любовь, — прошептала она.
— И надежда, и жизнь! И возрождающаяся Земля! Искусство и науки, языки и письменность, «все величие мира», которые мы должны сохранить и передать потомкам! Послушайте! Человеческая раса, наша с вами цивилизация должна возродиться, и она возродится! Вновь человек покорит леса и долины. Вновь вознесутся ввысь сверкающие города, а корабли будут бороздить моря и океаны. Это будет мир более здоровый и мудрый. Не будет больше нищеты, войн, несчастий, угнетения, слез, ведь мы станем мудрее наших предков и не будем совершать их ошибок.
Он замолчал. Вспомнив предсказание великого оратора, жившего когда-то, Штерн продолжал:
— Беатрис, это будет мир, где не будет тронов и королей. Не будет больше власти у праздной аристократии! Мир, где не будет рабов! Человек станет, наконец, свободным! «Планета мира, где царит вечное искусство и льется многоголосая музыка, где губы произносят лишь слова любви и правды. Мир, где не слышны стоны заключенных и плач приговоренных. Мир, на который никогда не упадет тень виселицы. Красивые и крепкие люди! Немеркнущая звезда человеческой надежды горит в небе, указывая им путь!»
— А любовь? — с улыбкой спросила Беатрис, вложив в этот вопрос нечто сокровенное.
В нем угадывалась теплота будущей матери, вечная надежда женщины на рождение ребенка.
— И любовь! — с нежностью ответил Аллан и посмотрел на девушку долгим внимательным взглядом.
Из сада шел сладкий медовый запах. Трудолюбивые пчелы жужжали среди многочисленных белых и розовых цветков, собирая утренний нектар. Свежий морской ветерок. Яркое, весело сияющее июньское солнце, встающее над холмами.
Повсюду царили жизнь и любовь.
И их любовь тоже. Этого мужчины и этой женщины. Томящая загадка, вечная прелесть красоты!
Штерн обнял девушку здоровой рукой. Он склонился к ней, она подняла к нему лицо. Их губы впервые соединились в горячем поцелуе, а в сердцах воцарилось радостное спокойствие.
