Клиффорд Саймак - Посетители
19. Одинокая Сосна.
– А они милые, – сказала Кэт.
– Ничего милого я в них не вижу, – отозвался Чет, – просто продолговатые черные коробки, постоянно путающиеся под ногами.
Они действительно суетились вокруг, поспешно передвигаясь от тюка к тюку, поглощая их один за другим аккуратно и обстоятельно, не оставляя ни грамма вещества. Между собой за обладание едой они не ссорились, вели себя корректно. Если тюк был уже занят, опоздавший объект быстро менял позицию, отыскивая свободный. Определенное число тюков целлюлозы было уже съедено, но оставалось еще довольно много. Прожорливые детки-пришельцы имели еще целую милю, если не больше, таких тюков. А взрослый пришелец продолжал трудиться в конце прорубленной им просеки, с прежней регулярностью выбрасывая все новые и новые пакеты волокна, все дальше и дальше вгрызаясь в лес.
– Мне кажется, – сказала Кэт, – они растут. Они явно стали гораздо больше, чем час назад.
– Вот уж не думаю, – возразил Чет. – Не забывай, что они всего час, как появились.
– Мне тоже кажется, что они выросли, – задумчиво произнес Квин, репортер из «Нью-Йорк Таймс». – Я думаю, это вполне возможно. Если у них соответственно высокий уровень обмена веществ, гораздо более эффективный, что у земных организмов, то…
– Но если они так быстро растут, – сказала Кэт, – то уже через несколько дней вполне могут сами валить деревья и выделять целлюлозу.
– Тогда нашему заповеднику конец, – констатировал Нортон. – Если все они вырастут…
– Наверное, в какой-то момент людям из лесничества придется принять решение. Пока что мы считаем эту штуку гостем, но сколько можно терпеть гостя, который пожирает все вокруг?
– Или гостя, который рожает целый выводок потомства у вас в гостиной? – добавил Нортон.
– Проблема вот в чем, – сказал Чет. – Что делать? Ведь эту штуку не прогонишь, словно свинью, забравшуюся к вам в огород.
– Что бы вы ни говорили, – сказала Кэт, – а мне эти малыши нравятся. Они так спешат и такие голодные…
Она снова попыталась, как уже неоднократно до этого, найти пришельца, которому помогла встать на ноги. Но не было возможности отличить их друг от друга. Они были совершенно одинаковые, как новехонькие монеты.
И она помнила о том моменте, когда помогла малышу и тронула бок его мамаши. Она помнила ощущение ласкового пожатия черной шкуры пришельца. Я не поверю, яростно сказала она себе, что может быть нечто плохое в существе, которое способно так реагировать, пусть даже это и очень странное существо. Жест признательности? Благодарность за оказанную услугу? Выражение дружбы одной формы жизни по отношению к другой? Или извинения за все неприяности и неудобства, которые пришелец причинил нам своим появлением?
Если бы только все это можно было превратить в репортаж и передать через пару часов по телефону в «Трибюн». Но это было невозможно. Если бы этого было достаточно и это сразу же не зарубил бы Джонни, злые великаны за столом верстки ни за что не пропустили бы такое. Ведь это было бы вторжение репортера в сам репортаж, нечто не имеющее никаких доказательств. Но каким образом, подумала Кэт, можно документально подтвердить рукопожатие с пришельцем?
Нортон в это время разговаривал с Квином.
– Вы, ребята, что-нибудь выудили у правительственных агентов?
– Очень мало, – сокрушенно махнул рукой Квин. – Они измерили температуру пришельца, по крайней мере, температуру его шкуры. Наверное, пытались выяснить, бьется ли у него сердце. Они узнали, что поверхность шкуры состоит не из металла, но что это такое, они понятия не имеют. У пришельца нет никаких колес, катков или гусениц, чтобы перемещаться. Он просто плывет в нескольких дюймах от земли, словно не подчиняется земному тяготению. Один наблюдатель сказал, что, возможно, мы узнаем с помощью пришельца, как управлять гравитацией, но второй чуть не загрыз своего не в меру болтливого коллегу. И еще они знают, что пришелец посылает сигналы. Вот, практически, и все.
– Я не уверен, – сказал Чет, – что они вообще что-то знают. Лично я не представляю, как нам узнать что-то новое.
– О, у них есть свои методы, – сказал Квин. – Они наверняка узнали еще кое-что, хотя, видимо, немного. Может быть, мы сейчас имеем дело с чем-то превосходящим наши знания и понимание. Может, необходимо изменить способ мышления, чтобы понять пришельца.
Наступила тишина. Разумеется, относительная. Урчание и треск, с которым пришелец обрабатывал деревья, вдруг прекратились. И теперь стало слышно то, что до этого тонуло в шуме работы пришельца: далекое птичье пение, шум ветра в кронах сосен, журчание ручья.
Репортеры и фотографы, находящиеся на просеке, оглядывались в удивлении. Некоторое время ничего не происходило.
Наверное, подумала Кэт, пришелец сделал минутную передышку. Но почему именно сейчас? До сих пор он ни разу не останавливался, равномерно вгрызаясь в лес, удлиняя широкую полосу за собой.
Пришелец начал медленно и величественно подниматься, сначала почти незаметно, но постепенно набирая скорость. Он поднялся выше сосен и на мгновение завис совершенно беззвучно. Не было ни рева двигателей, ни шума тяговых моторов, ни пламени, ни дыма, который был спутником любых земных двигателей, любого реактивного устройства. Пришелец просто всплыл, повиснув над кронами деревьев. В лучах заходящего солнца на его боку четко выделился номер 101, ярко-зеленый на черном фоне.
Потом медленно, так медленно, что казался гонимым ветром, пришелец начал уходить на восток и вверх. Набрав скорость, он изменил направление движения с восточного на южное, уменьшаясь на глазах по мере удаления.
Значит, он улетает, подумала Кэт, покидает нас. Он побывал у нас, приготовил пищу для детей, а теперь отправился в путь, исполнив свое предназначение.
Она стояла и смотрела, пока пришелец не стал маленькой точкой. Наконец, и точка пропала. Она стояла на ставшей вдруг одинокой лесной просеке, и ей вдруг показалось, что ушел друг.
Детеныши пришельца, оставленные на просеке, продолжали суетиться, жадно насыщаясь белыми волокнами целлюлозы. Один из научных наблюдателей был занят тем, что рисовал на их боках номера. Только краска на этот раз была не зеленой, а красной.
20. Миннеаполис.
Уже после полуночи Джонни Гаррисон покинул свое рабочее место в редакции. Сидя теперь за рулем машины, которую вел по Двенадцатому шоссе, он пытался расслабиться. Это, как он обнаружил, давалось с трудом. Редакторская работа завершена и Гоулд останется на месте, пока не утвердит свежий оттиск номера. Волноваться не о чем, пытался успокоить себя Гаррисон. Гоулд надежный парень и на него можно положиться на случай каких-то непредвиденных ситуаций. Но очень может быть, что ничего и не произойдет. В последний момент удалось выбить немного места и втиснуть краткую сводку НАСА. Кажется, объект на орбите (рой) начинает разлетаться. Кроме этого сообщения, ничего нового, фактически, не появилось. Никаких официальных комментариев. Когда Гаррисон позвонил в агентство «Трибюн» в Вашингтоне, Матесон, который стоял «на страже» (процедура, к которой прибегали лишь в случае, когда ожидались новости чрезвычайной важности), был расстроен.
