Геннадий Тищенко - Операция «Гильгамеш»
Я, разумеется, имею в виду не Леонардо Ди Каприо, от которого тащилась во времена премьеры «Титаника». Даже не верится, что так многое может измениться за каких-то семь лет!
В одной книжонке об астрологии сказано, что ракам трудно концентрироваться на чем-то одном, что им трудно быть лидерами и принимать на себя ответственность. Уж слишком мы, раки, осторожны и нерешительны. Семь раз отмерим, а потом… так и не рискнём отрезать. Даже в тех случаях, когда рискнуть надо было. В воображении своём горы сворачиваем, а на деле…
Сейчас, когда я пишу эти строки, как всегда, хочется рассказать сразу обо всем… Значит, для начала, надо научиться последовательности и методичности в своих действиях. И еще надо заставлять себя доводить до конца начатое, не то я так ничего и не добьюсь в этой жизни… Да и в писанине моей пора бы выработать последовательность. Иначе получится просто что-то вроде фиксации потока сознания. Может быть, во времена Фолкнера это и было модно, но сейчас другая эпоха, и вряд ли кому захочется тратить время на переживания девицы, преодолевающей свои комплексы.
Попробую записать события последнего времени в виде повестушки. Хотя того, что произошло в последнее время хватит, пожалуй, на целый роман. Все равно любой нормальный человек во все это не поверит…
Впрочем, баста, не буду растекаться по древу и попробую реконструировать последние события. Объективно, по мере сил.
Тем более что про дядюшку я писать могу почти как про себя…
Итак, все началось в середине мая. В то утро я чувствовала себя неспокойно. Не то, что мой горячо любимый дядюшка. Хотя он тоже почувствовал тревогу при первом же звуке мобильника. Он осторожно поднял трубку, оглянулся в сторону детской, где я притворялась спящей, и, прикрывая рукой микрофон, сказал:
— Киселев у телефона!
— Ждом тэбя у входа на пляж, — прохрипел громкий голос с непонятным акцентом.
Я тут же напрягла свои звуковые локаторы, поскольку голос явно принадлежал одному из нукеров Костолома.
— А нельзя перенести встречу на завтра? — пытался сопротивляться дядюшка.
— Чэрэз дэсят минут ждом, — повторил жуткий голос, и в трубке послышались гудки.
Еще некоторое время дядюшка стоял в оцепенении, продолжая держать трубку возле уха. Потом он быстро натянул на себя футболку, шорты, носки с кроссовками и торопливо вышел на улицу…
Мобилизовав все свои сенсоры, я последовала за дядюшкой на довольно внушительном расстоянии.
Признаться, мне было очень обидно, ведь если бы дядюшка посоветовался со мной, то, возможно, всего дальнейшего не произошло бы, вовсе…
У входа на пляж дядюшку поджидали двое джигитов, из окружения Костолома. Кличка одного из них была Визирь. И был он самый настоящий джигит, словно сошедший с экрана фильма о басмачах или моджахедах: смуглая кожа, глубоко посаженные, настороженные глаза, густые брови, почти сросшиеся у переносицы… Короче, фирменный такой душман, которым можно по ночам детей пугать.
— Шэф ждот, — с умопомрачительным акцентом сказал Визирь. — Дэло ест. Очэн срочный…
Я вдруг вспомнила, кого мне напоминает этот яркий представитель братского Востока. Он был чем-то похож на Абдуллу из «Белого солнца пустыни». Правда, Визирь был поминиатюрнее киношного басмача, да и лицо его не было столь широким.
В ответ на заявление Визиря дядюшка лишь тяжело вздохнул и зашагал в сторону пристани, сопровождаемый молчаливыми людьми Костолома…
На яхту Костолома с игривым названием «Мурена» мне пробраться не удалось. Я улеглась метрах в сорока от нее, в тени раскидистого каштана, настроилась на волну дядюшки, и словно перенеслась в каюту Костолома.
По обыкновению Костолом даже не поздоровался, и сразу перешел к делу. А вообще-то, он очень любит придуряться. Услышал от какого-то болвана, про особую, видите ли, свою харизму и работает, чурбан, на данный, по его понятиям, имидж. Имиджмейкер, блин!
— Кажись, снова можешь подмогнуть мне, — пробасил Костолом, когда дядюшка уселся в кресле напротив иллюминатора. — Покажешь, на что способен, со своей племяшкой. Зря што ли я тебе подмагивал? Заодно опробуешь свои побрякушки…
— И чем же я могу быть полезен на этот раз? — успокоившись, спросил дядюшка. — Неужели карту подводного клада нашли?
— Клад, может, и не клад, а чемоданчик один со дна поднять придется, — сообщил Костолом. — Довольно тяжелый и ценный чемоданчик…
— С какой глубины?
— Кабы знать… — Костолом плеснул в стоявший перед ним стакан водку, залпом опрокинул ее в себя и смачно захрустел огурчиком.
Дядюшка терпеливо ждал. Вообще-то он держался молодцом, но я понимала, что творится у него в душе. И мне отрадно было сознавать, что волновался он больше не за себя, а за меня.
— Может хряпнешь? — Костолом кивнул на бутыль с водкой. — Для большей, так сказать, задушевности разговора…
— Печень пошаливает… — дядюшка почувствовал на лбу испарину, несмотря на то, что в каюте было довольно прохладно.
— Интеллигент, мать твою, — Костолом добродушно хохотнул. — Русский вроде, а водочкой брезгуешь…
Дядюшка промолчал. Он начал пересчитывать деревянные планки, которыми была оббита капитанская каюта. Как я его когда-то учила, для владения нервами и внутреннего спокойствия.
— Значитца так… — Костолом, наконец, догрыз свой огурец и посмотрел на дядюшку совершенно трезвыми, смеющимися глазами. — Ты не дрейфь… Я ведь люблю тебя с твоей племяшкой. По своему, конечно… Но люблю. Очень вы мне дороги…
— Когда за кладом? — спокойно поинтересовался дядюшка.
— Чемодан поднимать надо будет примерно через неделю. Содержимое оценивается лимонов в пятьдесят. Баксов, естественно. Лежать он будет на глубине от сорока, до двухсот метров….
— Лучше бы на сорока, — заметил Виктор.
— Постараемся. Но не все от нас зависит. Да и нужен ли ты был бы мне на такой-то глубине? — Костолом хохотнул, подивившись неожиданно получившейся рифме. — Оттуда и мои пацаны управились бы…
— Нельзя отложить подъем на неделю? — осторожно спросил дядюшка. — Подготовка нужна, если погружаться на двести метров…
— Опередить могут… — Костолом закурил. — Скажи чо надо, пацаны обеспечат…
— Для такой глубины, нужна барокамера, — начал перечислять дядюшка. — Мощная лебедка…
— Ты мне мозг не пудри, — прервал его Костолом. — Ежели все получится — лимон гринов твой. Сечешь? Два процента! Всё честь по чести, как год назад…
— Миллион долларов? — усомнился дядюшка.
