Джеймс Чейз - Искатель. 1961-1991. Антология
Берта откусила кусок гамбургера, пожевала, поглядела пустым взглядом куда-то мимо Джейкоби.
— Нет… не сказала бы.
— Дело-то серьезное. — Голос Джейкоби зазвучал тверже. — Мы ищем убийцу. Поэтому спрашиваю еще раз: не останавливался ли у вас молодой индеец?
Мизинцем Берта выковыряла полоску мяса откуда-то из коренного зуба.
— Не слыхала я ничего про ваше убийство. Вы полиция, вот и ищите.
— В третий раз повторяю вопрос: у вас останавливался недавно молодой индеец?
Убийство!
Берту внезапно прошиб пот. И ведь наказала себе: никакой им помощи, этим легавым… Но тут, видно, не до шуток.
— Был такой… останавливался.
Десять минут Джейкоби вытягивал из нее описание, но в конце концов он прямо-таки возликовал: сомнений нет, это он!
— А он зарегистрировался?
— У меня все регистрируются, — с достоинством ответила добродетельная Берта и передала ему захватанную книгу.
— Харри Льюкон? Это он?
— Угу.
— А эти двое: мистер и миссис Джек Аллен?
— Симпатичные воробушки. Они приехали вместе с ним.
— Домики 4 и 5… так?
Берта вздохнула.
— Угу.
— Мне надо позвонить, — заявил Джейкоби.
— Сколько угодно, — с кислой миной разрешила Берта.
Джейкоби позвонил в управление Беглеру. Выслушав его, Беглер обещал немедленно выслать в мотель бригаду из отдела по расследованию убийств.
— А ты, Макс, покрутись там до их приезда… похоже, след верный.
Джейкоби повесил трубку.
— Только этого не хватало, — с отвращением пробурчала Берта. — Теперь тут от вашего брата проходу не будет.
Джейкоби улыбнулся.
— Это еще слабо сказано, миссис Харрис, — утешил ее он.
В это время дня роскошный бар клуба «Пятьдесят» пустовал.
Лепски застал Боку Тохоло одного. Тот спокойно выкладывал на блюда из граненого стекла оливки, соленый миндаль и тому подобное, готовясь к пиковому времени — посетители нахлынут через пару часов.
Бока Тохоло был маленький щуплый человечек с седеющими волосами, глаза — две бусины черного янтаря. Завидев Лепски, вошедшего в тускло освещенный зал, он поставил банку с соленым миндалем на стойку, лицо его ничего особенного не выражало. Полицейский здесь, в этой святая святых — не иначе, как что-то очень серьезное. Но лично у него совесть была чиста, и в глаза Лепски он посмотрел не таясь и без боязни.
— Вы Тохоло? — спросил Лепски.
— Да, сэр… это я, — спокойно ответил старик.
— Я Лепски… из полицейского управления. — Лепски взобрался на табурет. Локти положил на отполированную стойку бара и изучающе, но без враждебности посмотрел на индейца.
— Понятно, сэр.
— Я разговаривал с мистером Хансеном, — сообщил Лепски. — Похоже, его что-то подводит память. Я думал, мне поможете вы.
Старик наполнил миндалем еще одно блюдо.
После паузы Лепски продолжал:
— Я спросил у мистера Хансена, не работал ли здесь молодой индеец, лет двадцати трех, с густыми черными волосами. Мистер Хансен такого не помнит. А вы?
Тохоло поднял голову:
— Может, вы о моем сыне, сэр?
На такой подарок Лепски не рассчитывал.
— Ваш сын? Он здесь работает?
Старик покачал головой.
— Он мог здесь сделать отличную карьеру. Он прирожденный бармен, мне до него далеко. Прямо талант, но мистер Хансен решил, что он слишком молод, и ему пришлось уехать.
Лепски внимательно посмотрел на старика. От него не укрылась ненависть, застарелой раной открывшаяся в глазах индейца.
— Где ваш сын сейчас, Тохоло?
— Не знаю, сэр. Из города он уехал. Уж четыре-пять месяцев от него ни весточки. Надеюсь, устроился в каком-нибудь приличном баре. На это дело у него прямо талант.
— А он долго здесь проработал, прежде чем мистер Хансен посчитал его слишком молодым?
— Долго ли? Месяца два.
— А еще кто-нибудь, кроме мистера Хансена, считал, что он молод для этой работы?
— Нет, сэр. На моего сына никто не жаловался.
Лепски задумался, погрыз ноготь большого пальца.
— Может, мистер Хансен и ваш сын чего-то не поделили? — спросил он наконец.
— Это не мое дело, сэр.
Вот где собака зарыта, подумал Лепски.
— Расскажите о вашем сыне, Тохоло. Почему он не пишет? У вас с ним испортились отношения?
Тохоло посмотрел вниз, на свои темные, тонкие руки.
— Мой сын что-то натворил, сэр?
Лепски заколебался. Потом решил: надо выкладывать карты на стол. Хуже не будет. Конечно, у него перед носом могут захлопнуть дверь… а если повезет?
— Вы про Палача слышали?
Старик поднял голову и посмотрел на Лепски.
— Да, сэр.
— Нам известно, что этот убийца — индеец, — сказал Лепски как можно мягче. — Он убил двух членов вашего клуба и приятельницу третьего. У этого человека повредился рассудок. Мы должны найти его, пока он не убил кого-то еще. Мы знаем, что он — молодой. И стараемся выйти на его след. Поэтому я хочу у вас узнать: что за человек ваш сын?
Лицо старика стало мраморно-серым.
— Вы думаете, сэр, это натворил мой сын?
— Я этого не утверждаю. Мы все должны проверить. Пока мы ищем больного индейца, который хорошо знает личную жизнь членов вашего клуба. Что произошло между Хансеном и вашим сыном?
В растерянности Тохоло поднял стакан и начал его протирать. Лепски увидел: руки его подрагивают.
— Я про это ничего не знаю, сэр. Просто мистер Хансен решил, что для работы здесь мой сын еще молод, вот и все.
— Фотографии сына у вас нет?
Старик замер. Заставил себя поставить стакан на стойку, взять другой.
— Нет, сэр. Мы индейцы, не любители фотографироваться.
— А как ваш сын уживался с другими членами клуба?
Наблюдая за стариком, Лепски инстинктивно чувствовал: эти вопросы вот-вот сломят Тохоло. Еще чуть-чуть его потрясти, и что-то обязательно высыплется.
— Что? — хрипло переспросил Тохоло.
Лепки повторил вопрос.
Тохоло совсем сжался, будто уменьшился в размерах.
— Я надеялся, сэр, он здесь приживется, но иногда ему приходилось трудно.
Лепски обдумал услышанное.
— Вы хотите сказать, что эти старые чудаки с пухлыми кошельками… иногда действовали на нервы?
Тохоло даже отпрянул.
— Нет, сэр… ничего такого не было. Просто мой сын еще молодой. А молодые… — Он смолк, беспомощно взмахнув рукой.
Лепски стало жаль старика. Кому же охота предавать родного сына?
— А с полицией у него неприятности были?
Черные янтарные глаза расширились.
— Чего не было, сэр, того не было, господь уберег.
