Кит Ломер - Гонка планет
Генри открыл глаз. ТЕПЕРЬ ОНИ ПЕРЕЙДУТ К ДЕЛУ...
- В общем-то я это знал... Целый мир, в котором можно потеряться. Но у нас кончается еда. Охота все реже бывает удачной - думаю из-за холодов. Я не отважился попробовать что-нибудь... оттуда... - Бартоломью поднялся на ноги.
- Вы устали, капитан. Вам лучше поспать. Мы поговорим завтра...
Генри попытался сесть, качая головой и глядя в лицо Лэрри.
- Но я принесу вам поесть и буду поддерживать огонь. Вот увидите! С нами все будет в порядке, капитан. И вы скоро поправитесь, скоро...
По лицу Бартоломью потекли слезы. Он вытер глаза тыльной стороной руки - Вы должны поправиться, капитан.
ДА. ИНАЧЕ МАЛЫШ ЛЭРРИ БАРТОЛОМЬЮ ОСТАНЕТСЯ ОДИН. ТАК ВОТ ЧТО БЕСПОКОИЛО ЕГО...
- Думаю, что понимаю, капитан. Вы думаете, что задерживаете меня, что вы бремя, обуза. Чепуха! Мы подождем здесь, пока не кончатся самые сильные холода, а к тому времени вы будете...
Генри покачал головой.
- Вы думаете о заявке? О сроке...
Генри покачал головой.
- Тогда вы думаете, что зимой мы не сможем пробиться...
Генри кивнул, ожидая следующего вопроса.
Генри пожевал губу.
- Тогда вам придется поспешить и выздоравливать, капитан...
Генри устало покачал головой.
- Да-да, вы обязательно поправитесь, капитан. Я не уйду без вас.
Генри сердито кивнул.
- Вы чувствуете, что нам скоро придется уходить - пока погода не стала еще хуже. Очень хорошо, я понимаю. Мы выйдем, как только вы будете готовы - и не надо качать головой - без вас я не уйду. Так что, если хотите, чтобы я вернулся в Панго-Ри и оформил заявку, придется вам, капитан, очень постараться и поправиться. Вы понимаете меня, не так ли?
Генри посмотрел на Бартоломью. Под глазами у юноши были черные круги: недели без сна, переутомление и холод оставили свой след. Его глаза пристально смотрели в глаза Генри.
Генри открыл рот. Лэрри сунул ему зажаренный кусочек. Капитан вздохнул и лег, закрыв глаза и жуя вонючее, жесткое мясо.
7
- Вы уже очень хорошо сидите, капитан, - улыбнулся Бартоломью. Может быть, завтра вы попробуете встать.
Генри покачал головой. Он отставил в сторону миску, попытался найти руками выступ в стене, возле которой сидел.
- Не думаю, что вы должны делать это сегодня... - Бартоломью взял Генри за руку. - Но мне кажется, вы настроены решительно...
Генри ухватился за плечо Лэрри и почувствовал, какое оно крепкое. Охота, рубка дров, лазанье по веревке наполняли хрупкого от природы Лэрри силой. Капитан отпустил Бартоломью, прислонился к стене.
То, что он стоял, или почти стоял, вызывало странное чувство сколько... времени прошло? Уже шесть недель? Ноги его были, словно гнилые деревяшки.
- Капитан, это просто замечательно, а теперь вам лучше снова лечь...
Генри продолжал стоять, собрав все силы, чтобы передвинуть левую ногу: она висела вялая, мертвая. Он сцепил зубы, напрягся, нога дернулась. Ладно, по крайней мере, нога не парализована. А теперь правая...
- В самом деле, капитан...
Генри боролся, сосредоточившись на ноге. Перебитое колено неудачно вывернуто. С правой ногой дело было совсем плохо. Он перебросил вес на левую ногу, пальцы скрюченной правой едва касались пола. Голова у него кружилась - а ведь ему удалось всего лишь только встать на ноги и прислониться к стене.
Бартоломью хотел помочь ему.
- Осторожно, капитан, вы не можете позволить себе упасть...
Генри покачал головой, оттолкнулся локтями от стены, зашатался. О ГОСПОДИ, КАК ДЕТИ ВООБЩЕ УЧАТСЯ СОБЛЮДАТЬ РАВНОВЕСИЕ! Он выставил короткую ногу вперед и подпрыгнул. Нога его словно была сделана из мягкой глины. Бартоломью стоял, кусая губу, готовый ринуться ему на помощь...
Снова правая нога, еще один прыжок. СМОТРИ-КА, НА ЭТОТ РАЗ ПОЧТИ НОРМАЛЬНО.
- Замечательно, капитан. Пока довольно. Давайте я помогу вам вернуться назад, - он подошел, потянулся к его руке. Генри отодвинул его назад.
СНАЧАЛА ЕЩЕ ОДИН ШАГ. Он сделал вдох, почувствовал, как глухо стучит сердце. К ЧЕРТУ БОЛЬ! ЭТО ЕРУНДА. ПЕРЕСЕЧЬ КОМНАТУ - ЭТО ВСЕГО ЕЩЕ ОДИН ШАГ. И ЕЩЕ ОДИН, И ЕЩЕ...
- Капитан, мне не нравится этот ветер. Вам не следовало пытаться делать это сегодня. Завтра он, наверное, стихнет. Прошло два месяца, какую роль играет еще один день, - в глазах Лэрри было беспокойство.
Укутанный в жесткое меховое одеяние, Генри натянул капюшон покалеченной левой рукой, схватился за палку правой. Удивительно, сколько всего можно сделать рукой, если сухожилия не перерезаны, хотя три пальца сломаны и неподвижны.
Он двинулся ко входу своей подпрыгивающей походкой, прижав левый локоть к боку. Плохо сраставшиеся ребра болели под тугой повязкой. Шрамы на лице ныли под двухдюймовой бородой - сбившийся узел седых и белых волос. Капитан зашатался, когда через дыру ворвался ледяной ветер. Бартоломью вылез и вытащил его наверх, в секущий туман летящего снега. Генри прищурился от холода, который резал на части, словно огромный нож, капюшон слетел и хлопал по спине. Казалось, дыхание застревает в горле. Он сделал шаг, Бартоломью был рядом, поддерживая его под руку.
- Будьте осторожны, капитан. Ветер довольно сильный.
Бартоломью подтянул лямки рюкзака Генри. Тот пошевелил пальцами, почувствовал, как от левой стороны идет тупая боль. Плащ, который сшил ему Лэрри, сейчас казался намного удобнее, ботинки лучше сидели на ногах: меховые отвороты затолкали внутрь.
- Капитан, вы действительно считаете, что не стоит ждать до завтра?
Генри покачал головой, неуверенно пошел через долину к опушке леса. Лохматые самодельные башмаки Лэрри сметали снежную пудру с черных скал, которые вели вверх по крутому склону среди нагромождения валунов. Генри пробивался вверх, отталкиваясь одной рукой и локтем, нащупывая дорогу ногами, похожими на старые ботинки, заполненные ледяной водой.
Перед ним было лицо Лэрри, рука его протянулась, чтобы помочь, голос Лэрри произнес: "Начало положено. Мы в пути".
УГУ. МЫ ПРОШЛИ ПЯТЬДЕСЯТ ФУТОВ. А ПРОЙТИ НАДО ВСЕГО ДВЕНАДЦАТЬ СОТЕН МИЛЬ.
Генри наклонил голову, пряча лицо от ветра, и отправился вниз по заметаемому снегом склону. ЗАБУДЬ О БОЛИ. ИДИ, БУДТО ТЫ ЗНАЕШЬ, КАК ИДТИ. В КОНЦЕ КОНЦОВ, ЧТО ТАКОЕ БОЛЬ. НЕБОЛЬШОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРИРОДЫ. ЛАДНО. МЕНЯ ПРЕДУПРЕДИЛИ. ЗАСТАВЛЯЙ НОГИ РАБОТАТЬ И НЕ ДУМАЙ НИ О ЧЕМ ДРУГОМ, ВОТ И ВСЕ.
Считать шаги было тяжело. Десять, затем пятнадцать. Затем двадцать. Пять раз по столько и будет сто. ЕЩЕ ДЕВЯТЬ СОТЕН И БУДЕТ ТЫСЯЧА. ЕЩЕ ПАРА ТЫСЯЧ - И Я ПРОЙДУ МИЛЮ.
О ЧЕМ Я ДУМАЛ? ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ. ЧЕТЫРЕЖДЫ ПО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ БУДЕТ СТО...
К ЧЕРТУ ЭТО. ПОКА ВСЕ В ПОРЯДКЕ. ТРИДЦАТЬ ШАГОВ ОТ КОМНАТЫ. ТРИДЦАТЬ ДВА КРАБЬИХ ШАГА ОТ КОСТРА. ГОСПОДИ, КАК ЖЕ ВСЕ БОЛИТ!
