Илья Новак - Гордость расы
— Друг?.. Жрец? У вас есть машины?
Она покачала головой:
— Только у Мастера Горы. На ней гусеницы и воздушная подушка. Он так говорит, когда машина задувает под себя воздух. А машина называется вездеход. После сбора урожая Мастер Гора садится на него и делает объезд. У вездехода есть такие руки… ма-ни-пу-ля-то-ры, которые могут собирать оставшиеся клубни. Оп-ти-ка вездехода их видит, а если клубни посреди поля, то Мастер включает воздушную подушку и машина едет по кустам, но не ломает их. Пойдем быстрее, скоро начнется дождь. Вот это, на твоей спине… что это?
— Горб, — ответил он.
— Что это — «горб»?
Пиччули наморщил нос, вспоминая, потом произнес то, что слышал раньше от сопровождавших его лекарей:
— Искривление грудного отдела позвоночника выпуклостью назад. Деформация грудного отдела и грудной клетки.
Они перешли через дорогу и вновь углубились в поле,
— Откуда ты знаешь, что будет дождь? — спросил Бет-Зана, приглядываясь к небу, где ничего не менялось: все тот же сплошной облачный покров, а под ним, гораздо ниже, — отдельные клубящиеся облака, темно-коричневые, почти черные.
Глата пожала плечами:
— В это время всегда идет дождь. Так хотят Властные. А откуда ты?
Вопрос заставил пиччули сбиться с шага. Он остановился, замер на мгновение, потом развернулся, оказавшись нос к носу с Глатой. Она чуть испугалась, глядя в наполненные золотом, почти светящиеся глаза. Затем отвела взгляд — долго в эти глаза смотреть было невозможно.
— Где я? — вдруг тоскливо забормотал пиччули. — Как сюда попал? Что было раньше?.. — Он отстранился и громко фыркнул. — Не спрашивай. Я — сильный. Я могу защитить тебя. Но чтобы защищать, мне надо знать, что вокруг. Расскажи мне. Кто вы? Где живете? Кто такие Властные? Кто такие дикие?
— Мы живем в Долине. Там наш город. Мы — избранное племя, которое Властные считают достойным того, чтобы продолжать род, — произнесла Глата, — Так говорит Мастер Гора. Властные — боги, которые живут за небом. Мы произошли от диких. Но дикие — жестокие и злые, боги оставили их за Стеной, потому что они недостойны. А избранное племя доброе. Дикие хотят попасть в Долину, но Стена не пускает их… раньше не пускала. Дикие все умрут от гнева Властных. Властным нужен кренч. Я не знаю, для чего он им нужен. Тот, кто ест кренч, живет долго, может быть, он им нужен, чтобы жить вечно? Если мы будем добрыми друг к другу и к кренчу, то после смерти Властные заберут нас за небо. На небе тоже поля… — Она показала вверх, и пиччули невольно поднял голову. При известном воображении можно было действительно представить, что облачный слой плотен и материален и над ним, по другую сторону, есть что-то еще, кроме воздуха.
— …поля с золотым кренчем, — продолжала Глата. — Там яркий свет от… — она пошевелила губами, — от звезды. Солнца. Там красиво. Мы будем бродить по полям, никогда не испытывая голода, потому что там мы сможем есть золотой кренч.
— А этот вы не едите? — спросил пиччули.
Ренша отшатнулась, рассерженно глядя на него, словно он сказал что-то грубое и неприличное.
Казалось, что сейчас она закричит на Бет-Зана, но половинка лишь вздохнула и произнесла с укоризной:
— Кренч нужен Властным. Как же мы можем есть его?
— Зачем им кренч, если там, где они живут, есть поля с золотыми клубнями? — рассеянно спросил Бет-Зана, не ожидая ответа. Пока Глата растерянно моргала, он искоса рассматривал ее.
Она была невзрачна, в сонном лице проглядывала внутренняя мягкость, податливость. Тело под балахоном казалось тщедушным и слабым. В то же время во всем облике присутствовало наивное, инфантильное обаяние. Только такие, как она, могли без сомнений верить в ту чушь, которую выслушал сейчас пиччули.
— Сколько тебе лет? — спросил Бет-Зана.
— Что такое «лет»? — удивилась она. — Мой… возраст? Иногда небо чуть темнеет. Время между двумя потемнениями называется циклом. Мне девятнадцать циклов, через цикл я рожу ребенка, а еще через два цикла умру.
— Почему?
— Потому что все избранные умирают, когда им наступает двадцать два цикла.
— Просто так никто не умирает. Отчего ты умрешь?
— Я приду к Мастеру, и он отправит меня в пещеру, куда опускается посланник Властных. Он забирает кренч и заберет меня в золотые поля… Послушай, у тебя глаза тоже из золота! — воскликнула она. — Может быть, ты с неба?
Это вновь заставило его сбиться с шага.
Он некоторое время о чем-то размышлял, ссутулившись и тоскливо глядя по сторонам, потом сказал:
— Да, я с неба. Но не так, как ты думаешь. Кто будет отцом твоего ребенка?
— Мастер Гора назначил мне Итара.
— Ты любишь его?
— Я… всех люблю.
Наступила пауза, в течение которой Бет-Зана обдумывал ее заявление. Затем он фыркнул и спросил:
— Что ты делала возле Стены?
Бледное лицо Глаты порозовело, она опустила глаза и тихо сказала:
— Я не такая, как все. Меня… тянет в разные места. Посмотреть. Мастер Гора сердится и говорит, что это плохо. Что Властные могут разгневаться. Он говорит, хорошо, что я добрая, самая добрая из всех избранных. То поле, за которым ухаживаю я, приносит больше всего кренча. Если бы не это, боги уже давно бы забрали меня из Долины.
— Разве для вас наказание — попасть в золотые поля?
— Нет, тех, кто провинился, отправляют за Стену. К диким.
Пиччули попытался представить, что значит для половинки попасть в жестокий кочевой мир регов. Дети часто бывают агрессивны и почти всегда эгоистичны. Но избранные были детьми, начисто лишенными агрессии и преисполненными альтруистичной жалости ко всему миру. Даже смерть была лучше такого наказания.
Он подскочил, вдруг сообразив, что мысленно употребил эти словоформы — «креншикки», «половинки» и «реги». Глата не произносила ничего похожего, это было воспоминание о… Бет-Зана завертелся волчком и схватил реншу за плечи. Золотые глаза пронзительно впились в нее, словно призывая помочь. Глата остановилась, глядя себе иод ноги, на короткие стебли, покрытые колючими шариками. Каждый раз, когда взгляд наполненных золотом глаз без видимых зрачков и белков обращался к ней, половинка испытывала непонятное ей смущение.
— Смотри… — тихо произнесла она, ногой осторожно дотрагиваясь до стеблей. — Это называется колючками. Они вредные. Душат кренч. В полях мы вырываем их.
Бет-Зана засопел — он не мог вспомнить. Его жизнь началась здесь, сейчас, посреди полей кренча. То, что было раньше, превратилось в яму, заполненную вязкой черной грязью.
Рента осторожно убрала его руки со своих плеч и сказала:
— Мы почти пришли. Ты все время спрашиваешь, но не ответил, когда я спросила тебя. Те дикие, которых я видела… Что они делают сейчас?
