Урсула Ле Гуин - Инженеры Кольца
Эти слова заставили меня задуматься. Он сказал это как адвокат Экумена, и я не нашелся, что ему ответить.
— Не думаю, — отозвался я наконец. — Плох миссионер, а не миссия. Но скажи мне, пожалуйста, прошу тебя, что ты хотел чтобы я сделал?
— У меня есть немного денег от выплат и долгов, которые мне удалось спасти из остатков имущества моего друга. Когда я услышал, что ты собираешься в Оргорейн, я решил попросить тебя, чтобы ты передал ему эти деньги, если найдешь его там. Как тебе известно, это было бы преступлением. Кроме того, это может оказаться ненужным. Он может быть в Мишнори либо какой-нибудь из их проклятых ферм. Может быть, его уже нет в живых. У меня нет возможности что-либо узнать о нем. У меня нет знакомых в Оргорейне, а здесь я не смею расспрашивать. Я подумал о тебе, потому что ты стоишь над политикой и у тебя не связаны руки. Но мне не пришло в голову, что у тебя, естественно, существует своя собственная политика. Прошу простить мне мою глупость.
— Хорошо, я возьму для него деньги. Но если его нет в живых или мне не удастся его найти, кому мне тогда их вернуть?
Он смотрел на меня. По лицу его скользнула судорога, из горла вырвалось сдавленное рыдание. Большинство кархидцев плачет легко, стыдясь слез не более, чем смеха. Он сказал:
— Благодарю тебя. Меня зовут Форет. Я из крепости Оргни.
— Ты принадлежишь к клану Эстравена?
— Нет. Я Форет рем ир Осбот. Я был его кеммерингом.
У Эстравена не было кеммеринга во времена нашего с ним знакомства, но мне не удалось пробудить в себе подозрения к этому человеку. Он мог, конечно, быть слепым орудием в чьих-то руках, но мне не удалось пробудить в себе подозрения к этому человеку. Он мог, конечно, быть слепым орудием в чьих-то руках, но сам он был, несомненно, искренен. Благодаря ему я узнал, что игру в шифгреттор можно вести на уровне этики и что выигрывает тот, кто лучше играет. Я получил мат в два хода.
Он передал мне деньги, которые он, оказывается, принес с собой. Это была солидная сумма в королевских кархидских банкнотах, которые были совершенно безлики и никак не указывали на свою принадлежность кому бы то ни было, вследствие чего я мог бы их попросту присвоить.
— Если ты его найдешь… — начал он.
— Что передать ему?
— Нет, я только хотел бы знать…
— Если я его найду, постараюсь передать тебе известие об этом.
— Благодарю тебя, — сказал он и протянул ко мне обе руки в дружеском жесте, которым кархидцы отнюдь не разбрасываются. — Я желаю тебе успеха в твоей миссии. Он, Эстравен, верил, что ты прибыл сюда с добрыми намерениями. Я знаю, что он очень в это верил.
Для этого человека не существовало мира вне Эстравена, он света белого за ним не видел, как говорится. Он был одним из тех, кто обречен на одну-единственную в жизни любовь.
— Может быть, передать ему от тебя еще что-нибудь на словах? — спросил я у него снова.
— Передай ему, что дети здоровы, — сказал он и, поколебавшись, тихо прошептал: — Нусут, — и вышел.
Через два дня я отправился в путь из Эргенранга, пешком, на этот раз — на северо-запад. Разрешение пересечь границу Оргорейна пришло быстрее, чем предупреждали меня чиновники из посольства, и даже быстрее, чем они сами предполагали. Когда я пришел за своими бумагами, они отнеслись ко мне с язвительным почтением, недовольные тем, что протокол и предписания ради меня были нарушены. Поскольку в Кархиде не существовало никаких правил относительно выезда из страны, я отправился в путь немедленно.
За это лето я узнал, насколько приятно путешествовать по Кархиду пешком. Дороги и постоялые дворы приспособлены к пешему передвижению в такой же мере, как и для передвижения механическим транспортом, а там, где не окажется постоялого двора, можно надежно положиться на кодекс гостеприимства. Жители городов, деревушек, усадьб или хозяева доменов согласно законам гостеприимства предоставят путнику кров и пропитание в течение трех дней, а практически — гораздо дольше. Главное, что примут тебя без всяких претензий и недовольства, и так радушно, как будто ты долгожданный гость.
Я путешествовал по великолепной, расположенной в долине между реками Сесс и Эй стране не торопясь, временами подрабатывая на жизнь работой на полях обширных латифундий, потому что настала пора сбора урожая и каждая пара рук, каждое орудие труда и каждая машина, трудились, чтобы собрать урожай до наступления холодов. Все вокруг было золотым и безмятежно спокойным во время этого недельного путешествия, и каждую ночь, перед тем как лечь спать, я выходил из темного дома крестьянина-землепашца или из ярко освещенной каменной залы, в зависимости от того, где я остановился, и, стоя на стерне, всматривался в звезды, сияющие как далекие города, затерянные в пронизанной осенними ветрами холодной темноте.
Честно говоря, мне не хотелось расставаться с этим краем, так равнодушно принявшим посла со звезд, но таким доброжелательным и радушным к чужестранцам. Мне очень не хотелось начинать все сначала, повторять свое послание на новом языке новым слушателям, и, вполне возможно, опять напрасно. Я двигался скорее на север, чем на запад, влекомый любопытством, мне хотелось увидеть район долины Синот, этого яблока раздора между Кархидом и Оргорейном. Погода по-прежнему стояла ясная, но начало заметно холодать, и я повернул на запад, направляясь к Сассинот, потому что вдруг вспомнил, что там вдоль границы построено заграждение и у меня могут возникнуть сложности при попытке оставить территорию Кархида. Здесь границей была сама Эй, узкая, но очень бурная река, берущая свое начало от ледника, как все реки Большого Континента. Мне пришлось вернуться на несколько километров в южном направлении в поисках переправы, и я набрел на мост, который соединял две деревушки — Пассерер с кархидской стороны и Сьювенсин в Оргорейне, лениво поглядывающих друг на друга с противоположных берегов бурной реки Эй.
Кархидский стражник спросил только, буду ли я возвращаться еще сегодня вечером, и махнул мне рукой, мол, проходи… На орготской стороне был вызван инспектор для проведения контроля моего паспорта и прочих документов, на что он потратил не менее часа, да еще и кархидского. Он задержал мой паспорт, объявив мне, что за ним я должен обратиться завтра утром, и выдал мне вместо моего паспорта талон на питание и ночлег в Пограничном Доме Путешествующих Содружества Сьювенсин. Следующий час я провел в конторе управляющего этим домом, который листал мои бумаги и проверял подлинность моего талона, для чего он звонил по телефону инспектору Пограничного Пункта Содружества, из которого я только что явился.
