Деймон Найт - Сумерки людей
— Полковник ван Эттен? Все трое взглянули на Дика.
— В чем дело? — спросил длинный.
— Полковник, я Дик Джонс из Бакхилла. Мне очень нужно с вами поговорить. Всего одну минуту. Насчет присвоения мне офицерского звания.
Ван Эттен медленно моргнул.
— Звания? — отсутствующим тоном переспросил он. — А что у тебя там со званием?
— Простите, полковник, но мне его до сих пор не присвоили. Об этом я и хотел с вами поговорить.
Сопровождавшие ван Эттена офицеры переглянулись. Полковник сказал:
— Э-э, как там тебя?..
— Дик Джонс, полковник.
— Вот что, Джонс. Делами армии я занимаюсь у себя в канцелярии и только с теми, кому назначено. Поговори с моим секретарем.
И ван Эттен как будто собрался уходить. Тогда Дик немного повысил голос:
— Простите, полковник, но вы меня не поняли. Я пытался попасть к вам обычным путем. Ваш секретарь уже десять дней меня отшивает…
Явно ошарашенный, полковник снова остановился.
— Черт побери! — проревел он. Тут один из офицеров встал на цыпочки и что-то шепнул полковнику на ухо. — А-а, так вот оно что, — проворчал ван Эттен? — Крамп, отметь у себя и потом мне напомни, чтобы Джонса ровно месяц не принимали в моей канцелярии. Пусть даже не обращается с просьбами.
— Слушаюсь, сэр, — отозвался офицерик помоложе, доставая из кармана блокнот.
Целый месяц! Дик так и затрясся от гнева.
— А если тебе не по вкусу, — непреклонным тоном продолжил полковник, — то можешь катиться обратно в свой Срак-хилл или как его там.
— Наше поместье, полковник, — еще повышая голос, проговорил Дик, — называется Бакхилл.
Прохожие в коридоре стали заинтересованно останавливаться.
— Тогда два месяца! — рявкнул ван Эттен. Долгое мгновение он вызывающе смотрел на Дика, потом перевел взгляд на часы и отвернулся. — Пошли, уже опаздываем.
Офицерик помоложе захлопнул свой блокнот.
— Слушай, недоумок, — бросил он Дику. — Лучше обзаведись другом, и поскорее. — Потом он догнал остальных, и все трое скрылись в толпе.
Дик осторожно разжал кулаки — ногти больно впились в ладони. Отовсюду за ним наблюдали — кто с любопытством, кто с довольством, а кто равнодушно. В глазах вдруг помутилось, Дик повернулся и бросился бежать.
Некоторое время спустя он очутился на Верхнем Променаде, самом высоком уровне Орлана, не считая нескольких куполов. Небо снаружи совсем помрачнело, и эта серятина за прозрачной стеной заставляла свет люминитов казаться тусклым и нездоровым. Дик медленно подошел и прижался лбом к холодному стеклу. Дальние горы по ту сторону долины выглядели какими-то отвратительными лилово-серыми грудами. Из-за них на Орлан стремительно летели тучи. Временами черный грозовой фронт озарялся бледным светом, но тучи были столь плотны, что казалось, раньше времени наступили сумерки. Клочья облаков пролетали мимо окна подобно безумным призракам. Потом огромная стеклянная панель вдруг выгнулась от ветра — и Дику пришлось отшатнуться. Нижние уровни Орлана казались теперь световыми ниточками. А дно долины совсем скрылось из виду — там уже безраздельно царила тьма.
А десять дней назад… Десять дней назад, когда он только сюда попал, повсюду цвела весна. Слева на сером фоне Дику бросился в глаза бронзовый силуэт незавершенной Башни. Быстро темнело. Вот в стекло забарабанил град. Все сильней и сильней. Целый шквал града. Наконец неистовые потоки ливня окутали Променад серебристым покрывалом.
Не может быть, чтобы так здесь обращались с каждым претендентом на офицерское звание. Почему же именно на него обрушилось столько бед? Куда ни ткнись — везде какие-то препоны. А ведь сначала полковник вроде бы понятия не имел, кто такой Дик, пока один из офицеров что-то не шепнул ему на ухо… Один месяц. А стал рыпаться — получил два. Тут Дик понял, что, стань он и дальше рыпаться, вышло бы три, четыре, пять… И его будут держать на ниточке, сколько им вздумается. А связь с Бакхиллом? Что, линия тоже вечно будет занята? Пока он не сломается и не сделает как велено? Не будет этого! Никогда!
Понурив голову, Дик медленно побрел к лифтам. Мимо, шушукаясь и хихикая, все время проходили какие-то люди. Когда они оказывались у него на пути, Дик, не поднимая головы, обходил их. Но вот путь ему преградила пара ног в зеленых облегающих брюках. И обойти эту пару никак не удавалось.
Тогда Дик остановился и поднял голову. Отороченная красным черная туника. На поясе — толстая цепь из бронзовых медальонов. Пышная пена кружев под пепельно-серым лицом. Леон Руэлл собственной персоной. И с непринужденной улыбкой на тонких губах.
— Ну что, юный Джонс? Отчего такая грусть-печаль?
Дик чувствовал, что за ними наблюдают, но уже не обращал внимания.
— Вот что, Руэлл. Надо поговорить.
— Прекрасная мысль! Давайте, мой юный друг, спустимся вниз, где можно будет поговорить с глазу на глаз.
Дик даже не шевельнулся.
— Нет, поговорим здесь, — сказал он. — Это вы позаботились о том, чтобы ван Эттен не давал мне аудиенции?
— Милый мальчик… так у тебя проблемы с ван Эттеном? — С легкой улыбкой на губах Руэдл лениво потирал длинный подбородок. — Ну, такие вещи очень легко улаживаются. Надо было всего лишь зайти ко мне. — Над головой у Руэлла по металлическому потолку скользили серые блики.
А за спиной у Дика вдруг послышались приглушенные смешки.
И тут, неожиданно для себя, Дик словно со стороны услышал собственный голос:
— Я не могу драться со всеми в Орлане. Но я могу драться с вами. — Он вытащил из-за пояса долбак. Сердце бешено колотилось. Руэлла ему, конечно, не побить, но ничего другого просто не осталось. Дик яростно твердил про себя: «Если он уложит меня сейчас, я приду за ним снова. Буду падать и вставать, падать и вставать. Но не сдамся, пока он не отступится».
— Ну, раз ты так настойчив, — медленно протянул Руэлл и положил ладонь на долбак. — Но подожди. Еще одно, последнее слово, прежде чем мы перейдем к делу. Ты мне нравишься, юный Джонс. И я знал твоего отца. Хотя это и против моих правил, но если хочешь, я найду тебе другого покровителя. Как насчет молодого выскочки, которому не хватает только свиты из благородных молодых людей? Телохранители, льстецы… Потребуется только чуть-чуть выдержки и обаяния. Ну и, быть может, несколько драк. А? Поверь, Дик, на этом дельце я убью уйму времени. Зато ты не пропадешь. Ну как? По рукам?
Дик заколебался. По мере того как Руэлл говорил, решимость стремительно ускользала. Трудно было опять завестись, и ответ Дика прозвучал грубее, чем следовало:
— Хватит болтать. К делу!
