Андрей Прусаков - Древолюция
Вечером ему позвонили.
- Александр Евгеньевич? - спросил приятный мужской голос, чем-то напомнивший Левитана.
- Да.
- С вами говорит полковник Греченов, федеральная служба безопасности.
- Не скажу, что очень приятно, - съязвил Алекс, - но я вас слушаю.
- Почему вы отказались проехать с нашими сотрудниками?
- А... откуда я могу знать, что они ваши сотрудники? - нашелся Поборцев. - У них на лбу не на-писано, а такие корочки у нас на рынке продаются.
- Может, заодно подскажете, где? - спросил полковник.
- Не подскажу. Ищите сами.
Собеседник хмыкнул.
- Вижу, вы нас не любите. Интересно, почему?
- А вы в мое досье поглядите. Там все написано.
- Господин Поборцев, - позвонивший сделал многозначительную паузу, и Алекс понял, что шут-ки кончились. - Я звоню по поводу вашего репортажа.
Поборцев внимательно слушал.
- Если вы думаете, что в одночасье стали знаменитостью, то очень сильно ошибаетесь. Ваша пленка экспертами признана фальсификацией, искусной подделкой, так что потрудитесь вернуть гонорар. Это первое. Второе. Если не хотите дальнейших неприятностей, вы должны уничтожить эту видеозапись и пообещать, что впредь не будете ничего рассказывать о событиях в Дымове. Разберемся без вас.
- Какие еще эксперты? Это не фальсификация!
- Боюсь, вам никто не поверит, - сказал собеседник. - Особенно, если мы этого захотим.
Вот оно что! Алекс уже не сомневался, что главный редактор новостей наделал в штаны и выдал все записи гэбэшникам. Но из памяти смартфона Поборцев запись не удалял, словно предчувствуя что-нибудь эдакое.
- А если я не собираюсь молчать? - разгорячился Алекс. Умом он понимал, что лучше не спорить, что он лает на слона, но сдержать себя не мог. - Что, ликвидируете?
- Вы начитались дурных романов, господин Поборцев. И у вас завышенное самомнение, - усмех-нулся полковник. - Все гораздо проще, чем вы думаете, и у нас найдется тысяча способов воздействовать на вас. Ну, так что, обещаете? Советую вам по-хорошему: соглашайтесь.
Поборцев задумался.
- Если я вас правильно понял, - произнес он медленно, - вы хотите, чтобы я согласился выста-вить себя лжецом и жуликом...
- Нет. Вы уже выставили себя лжецом и жуликом. Так что не усугубляйте.
Поборцев понял. Это был даже не торг. Его уже уничтожили и растоптали. Как журналист, он про-пал. После такой утки на телевидении его не подпустят к более-менее серьезным изданиям и на километр. И за что? За то, что какие-то люди в кабинетах решили засекретить происшествие в Дымове. Но ведь там сот-ни, если не тысячи свидетелей! Им что, тоже прикажут молчать!? Хотя, одно дело - разговоры и слухи, и совсем другое - репортаж по телевидению.
- Мне кажется, вы все поняли, - сказал голос в трубке.
- Да, я понял, - глухо ответил Поборцев. - Я все понял.
- Вот и замечательно. До свидания.
В трубке зазвучали сигналы отбоя, но Алекс стоял, не вешая ее на рычаг. Вот так. Вчера он был, а сегодня его нет. Веселая штука - жизнь.
Но сдаваться он не собирался. И потому набрал номер Павликова - коллеги, живущего и работаю-щего в Москве. Именно Павликов звал его в столицу, где работал в довольно успешном издательстве. По-борцев звонил со смартфона, думая, что домашний телефон теперь может прослушиваться. Не вдаваясь в подробности, он изложил коллеге, что имеет сенсационный материал и хочет опубликовать его в Москве, так как местные издания не хотят связываться. Слишком горячий материал. Раскаленный.
- Ты меня интригуешь, - заинтересовался Павликов. - Что же ты накопал?
Хорошо, что он ничего не знал о постигшем Поборцева позоре.
- Не телефонный разговор. Увидишь. Тебе понравится. Пошлю тебе сегодня вечером. Только не тяни, а то будет поздно, понимаешь? Жди.
Поборцев вернул гонорар на телевидение и остался без гроша. Что делать? Выход один - ехать к Ивану. Он наскоро собрался и вышел из квартиры. Родная 'восьмерка' стояла в 'кармане' у дома и покры-валась пылью от проезжавших машин. Алекс отключил сигнализацию и открыл дверь, машинально посмот-рев на ладонь. Но она была чистой, хотя должна была запачкаться о пыльную ручку. Странно. Вся левая сторона 'Жигулей' была грязной, а ручка чистая. Кто-то залезал внутрь? Но вещи в бардачке на месте, а больше никаких ценностей он в машине не держал. Он протер стекла и сел за руль. Сунув ключ в замок зажигания, Алекс вспомнил фильмы про спецслужбы и подумал, что вот сейчас взлетит на воздух - и кон-цы в воду. Лучшего способа его устранить и не придумать, чтобы там не говорил полковник из ФСБ. У По-борцева хватало недоброжелателей, так что вряд ли кого найдут. А ему это будет уже неинтересно... Виде-ние горящей машины оказалось столь ярким, что он испугался, и с полминуты не мог повернуть ключ. Затем взял себя в руки. Просто нервы. Ну, кому надо тебя взрывать? Взрывчатку только переводить, хватит и пу-ли. Надо расслабиться и все. Легко сказать... Он повернул ключ, и двигатель заработал, но, трогаясь с места, Поборцев недостаточно выжал сцепление и заглох. Такое с ним случалось чрезвычайно редко. Надо взять себя в руки, повторил Алекс, аккуратно выруливая со двора. Еще не хватает неприятностей на дорогах. Поборцев выехал на проспект и направился в сторону железнодорожного вокзала. Движение было плотным и, лавируя среди машин, Алекс думал о своем положении в незавершенной партии. То, что партия не завершена, он решил для себя бесповоротно и надеялся, что противник не ожидает ответного удара.
Поборцев остановил машину у ворот автоцентра 'Тойота'. Здесь работал его давний друг Иван или Вано, как называл его Алекс. Вано был абхазцем и владел размещавшейся в автоцентре фирмой по продаже автосигнализаций. Они познакомились в армии, и Алекс сразу отметил улыбчивого, открытого и интеллигентного паренька. Александр удивился, когда узнал, что Иван - это было его настоящее имя по паспорту - родился и вырос в каком-то селе Очамчирского района. Подавлявшее большинство кавказцев, встречавшихся Поборцеву в армии, были истинными 'детьми гор', со своим, трудно воспринимаемым русскими менталитетом и обычаями. Но Вано был удивительным исключением. С виду мягкий увалень, он имел жесткий нравственный стержень, и никогда не делал того, что считал недостойным, в частности, всегда держал свое слово. Опять же, в отличие от многих азербайджанцев в части, он не считал постыдным для мужчины мыть пол в казарме или чистить картошку, и это тоже нравилось Алексу. Потом оказалось, что Вано лишь вырос на Кавказе, а призвался из Свердловска, где осели его родители. Земляк! Так они и подружились.
После армии Алекс поступил в институт, а Вано занялся бизнесом. Тем не менее, дружеские отно-шения они поддерживали и часто встречались посидеть за кружечкой пива. Вано не раз помогал другу собирать необходимую информацию, и Поборцев не оставался в долгу. Однажды Ивану срочно требовались деньги, и он попросил у друга в долг. Алекс не отказал, хотя и соглашался с мнением, что друзьям денег лучше не давать - станут врагами. Поборцев жил аскетично, старался не тратить, больше откладывать, и не потому, что был скуп, а попросту не видел смысла в транжирстве, считал, что оно разлагает человека. И почти все накопленные сбережения отдал Вано, который пообещал долю в новом проекте. И дело действительно выгорело: Вано хорошо 'приподнялся' и с тех пор каждый месяц исправно платил другу проценты.
