Курт Воннегут - Американская фантастика. Том 4
— Или два мундира, как Люку Люббоку, — сказал Пол.
— Можно и два. Но это максимум, который может позволить уважающий себя человек. — Лэшер отхлебнул из стакана Пола. — Ну что ж, спокойной ночи.
— Выпейте еще, — сказал Финнерти.
— Нет, я в самом деле не хочу. Я не люблю напиваться.
— Хорошо. Но, во всяком случае, я хочу еще встретиться с вами. Где я могу вас найти?
— Скорей всего здесь. — Он написал адрес на бумажной салфетке. — Или попытайтесь здесь. — Он внимательно пригляделся к Финнерти. — А знаете, отмойте получше ваше лицо, и вы отлично сойдете за мессию.
На лице Финнерти отразилось изумление, но он не рассмеялся.
Лэшер взял со стойки крутое яйцо и разбил его, прокатил по клавиатуре механического пианино. Затем он вышел на вечернюю улицу.
— Он великолепен, не правда ли? — восхищенно сказал Финнерти.
Он медленно перевел глаза с двери салуна на Пола.
Пол увидел в его глазах налет скуки и разочарования и понял, что Финнерти нашел нового друга, рядом с которым он. Пол, выглядит бледно.
— Что заказывают джентльмены? — спросила низенькая черная официантка с плотной и аккуратной фигурой.
Ожидая их ответа, она не сводила глаз с экрана телевизора. Звук здесь, по-видимому, вообще никогда не включали — только изображение. Озабоченный молодой человек в длинном спортивном пиджаке метался по экрану и дул в саксофон.
Салун наполнялся, многие яркие, разодетые участники маршей пришли сюда освежиться и внесли с собой атмосферу всеобщего беспокойства и увлеченности.
Небольшого роста молодой человек в костюме муфтия2 с необычайно умными, большими глазами, облокотившись на столик в кабине Пола и Эда, вглядывался в экран телевизора, казалось, с необычайным интересом.
Невзначай обернувшись к Полу, он спросил:
— Как вы думаете, что он играет?
— Простите?
— Этот парень на экране — как называется песня?
— Я не слышу его.
— Я знаю, — нетерпеливо сказал молодой человек, — в том-то и дело. Угадайте только по виду.
Пол с минуту, морщась, глядел на экран, покачиваясь в такт саксофонисту и стараясь подобрать песню к ритму. Неожиданно что-то щелкнуло у него в голове, и в воображении его заструилась мелодия так уверенно, как будто звук включили.
— «Розовый бутон», — сказал он, — песенка называется «Розовый бутон».
Молодой человек спокойно улыбнулся.
— «Розовый бутон», да? Может, мы просто так, для смеха, заключим пари? Я, например, сказал бы, что это — ммм… ну ладно — «Лунный рай».
— На сколько?
Молодой человек оценивающе глянул на куртку Пола, а затем с некоторым удивлением на его дорогие брюки и ботинки.
— Десятку?
— На десять. Клянусь богом, это «Розовый бутон».
— Как он сказал, Элфи? Что это? — крикнул бармен.
— Он говорит, что это «Розовый бутон», а я — «Лунный рай». Включи-ка звук.
Заключительные аккорды «Лунного рая» послышались из репродуктора, саксофонист скорчил рожу и исчез с экрана. Бармен восхищенно подмигнул Элфи и опять выключил звук.
Пол вручил Элфи десятку.
— Поздравляю.
Элфи уселся в их кабине без приглашения. Он смотрел на экран, выпуская носом дым и прикрыв глаза.
— А как вы считаете, что они играют сейчас?
Пол решил сосредоточиться и вернуть свои деньги.
Он пристально вглядывался в экран и не торопился. Сейчас был виден весь оркестр, и хотя Пол уже был уверен, что уловил мелодию правильно, он все еще поглядывал то на одного, то на другого музыканта.
— Это старое, что-то очень старое, — оказал он. — Это «Звездная пыль».
— Ставите десятку на «Звездную пыль»?
— Ставлю.
— Элфи, что это? — выкрикнул бармен.
Элфи указал пальцем на Пола.
— А он хитер. Он говорит, что это «Звездная пыль», и я понимаю, почему он так думает. Прав он и в том, что это старая вещь, но только он не ту назвал. «Синяя песня» — вот как она называется. — Он с сочувствием поглядел на Пола. — Это очень трудная штучка. — И он щелкнул пальцами.
Бармен повернул регулятор, звуки «Синей песни» заполнили воздух.
— Здорово! — сказал Пол и повернулся к Финнерти за подтверждением.
Финнерти углубился в собственные мысли, и губы его чуть шевелились, как бы ведя воображаемый разговор. Несмотря на шумное, взволнованное поведение Элфи, он, по-видимому, просто не заметил его.
— Приноровился, — скромно сказал Элфи. — Как и ко всему другому. Знаете, если долго заниматься чем-нибудь, потом получаются удивительные результаты. Я даже не мог бы сказать вам, то есть подробно объяснить, как это у меня получается. Будто еще одно чувство — просто начинаешь чувствовать.
Бармен, официантка и несколько посетителей умолкли, чтобы не пропустить слова Элфи.
— Есть тут и свои штучки, — сказал Элфи. — Нужно следить за барабаном вместо того, чтобы присматриваться к тому, что этот малый выделывает на трубе. Так вы улавливаете основной ритм. Видите ли, многие следят за трубами, а трубач может как раз давать вариации. Научиться такому невозможно. А кроме того, тогда нужно знать инструменты — как они дают высокую ноту, как — низкую. Ну и этого недостаточно. — В голосе его послышались уважительные, почти благоговейные нотки. — Выходит так, будто благодать какая-то на тебя нисходит.
— Классику он тоже угадывает, — радостно заявил бармен. — Вы бы только поглядели на него воскресными вечерами, когда играет бостонский оркестр.
Элфи нетерпеливо вытащил сигарету из пачки.
— Да, классику тоже, — проговорил он, морщась и беспощадно выкладывая перед Полом свои внутренние сомнения. — Да, мне просто повезло в прошлое воскресенье, когда ты меня видел. Но не знаю их репертуара. Тут хоть на голову встань, а не ухватишь мелодии в середине произведения, если это классика. Да и разработать их репертуар чертовски трудно, ведь иногда ждешь целый год, а то и два, чтобы услышать вторично одну и ту же вещь. — Он протер глаза, как бы вспоминая часы, проведенные им в напряжении перед экраном. — Приходится смотреть, как они наяривают, наяривают и наяривают. И постоянно они играют что-нибудь новое, а многие из них воруют что-то из старого.
— Сложно, да? — сказал Пол.
Элфи поднял брови вверх.
— Конечно, трудно, как и все остальное. Трудно быть лучшим.
— Бывают жучки, которые пытаются прорваться, но им далеко до Элфи, — сказал бармен.
— Они хороши по-своему: обычно они быстро действуют, — сказал Элфи. — Это, знаете, когда выходит новый номер — и еще никто его не слышал, тут-то они и урывают кусок. Но ни один из них не может этим прокормить себя, это уж точно. Репертуара у них нет, вот у них и получается — день так, день эдак.
