Хьюз Зак - Дар всемогущества
— Со степенью у нас теперь не будет проблем, — сказал Ля Кониус, когда они возвращались в свои временные жилища после полного рабочего дня, занятого исследованиями.
Джона слегка покоробило то, что Ля Кониус мог думать о каких-то степенях, когда все богатство этого мира лежало у их ног. Он все еще не мог свыкнуться с мыслью, что все это было не сном, и что Сесиль стала настоящей колдуньей. Успокоение он находил в работе, которая отвлекала его от тревожных мыслей. Он писал заметки для своей диссертации, и это занятие не оставляло ему времени подумать о сиянии и о том, что бы случилось, подставь он себя на ММ-19 чудодейственным лучам.
В высотных аппартаментах, куда его доставила Стелла, Джон обнаружил какой-то довольно странный музыкальный инструмент. Джон был родом с планеты художников и музыкантов, но он смог извлечь из этого инструмента только диссонирующий металлический звук. Он обратился за помощью к Сесиль, но у той не было музыкального слуха.
— Ну, теперь мы по крайней мере знаем, что не все в этом городе были художниками и скульпторами, — засмеялся Джон, — среди них затесался какой-то музыкант.
Среди множества вещей, найденных в роскошных жилищах, совершенно не попадались элементарные предметы, необходимые для хозяйственных работ.
И первой на это обратила внимание Марта:
— Я нигде не видела инструментов, — поражалась она, — здесь полно расчесок, щеток, посуды и других предметов обихода, но где же иголки, молотки, лопаты? Где их заводы, наконец?
— Раз в заводах у них не было необходимости — значит, каждый мог сам сделать для себя все, что хотел, — заключил Ясномыслящий.
— Меня интересует еще один вопрос, — сказала Марта, — почему здесь нет книг?
«Если у них не было письменной речи, это понятно, — вступил в разговор Одиночка. — Мы, старые земляне, не имели алфавита, но тем не менее у нас был способ сохранять информацию — наши хранители».
— Мы не нашли таких книг, какими привыкли их видеть, — заметил Ясномыслящий. — Здесь могут быть книги, но не в печатной или электронной форме. Мне встретилось в этом городе множество предметов, назначение которых мне непонятно. Вот, например, — он взял со стола небольшой металлический шар, — я видел десятки таких шариков в разных аппартаментах. Что это такое? Для чего они были нужны?
— Ты чувствуешь что-нибудь? Может, от него идут какие-то импульсы? спросил Ля Кониус, обращаясь к Сесиль.
— Нет, — ответила она, — никаких эманации.
— И еще один вопрос, — сказала Марта, — где у них кладбища?
— На этот вопрос может быть сто ответов, — усмехнулся Джон. — А если они были бессмертными?
— Но только до того, как разразился катаклизм! — Марта не была настроена на шутки.
— Может быть, своих мертвых они сжигали, а может, распыляли на отдельные атомы, — продолжал Джон.
— Сесиль, осмотри как-нибудь пригороды, нет ли там мест захоронений, попросил Ясномыслящий.
— И еще мне хотелось бы знать, где заседала администрация этого города. Если они вели отчетность, мы могли бы найти много интересного, — сказала Марта.
— Зачем обществу суперсуществ правительство? — удивилась Сесиль.
Джон вздохнул: — Много вопросов, мало ответов!
— Сесиль, почему бы тебе не воссоздать одного из этих пижонов? Мы бы поговорили с ним и все выяснили, — Ля Кониус весело улыбнулся.
Сесиль не отвечала.
— Лучше будет, если ты изготовишь женщину…
— Я не стала бы этого делать, даже если и могла бы! — отрезала Сесиль.
— Согласен, это была никчемная мысль. — вздохнул Ля Кониус. — Она ведь могла бы захотеть вступить во владение всем этим как законная наследница.
Никто не засмеялся.
А на борту «Паулюса» Одиночка наблюдал за -19 — в северной ее части уже зрело сияние.
ГЛАВА 16
Семья Айбони могла проследить свою родословную только до двенадцатого колена. Это было обычным делом для лучших семей ОПС.
Случались трудные времена, когда семейные связи рвались, не выдерживая тирании огромных расстояний.
Когда корабли с переселенцами летели осваивать новые миры, в их банках данных хранилась жизненно важная для успеха колонизации информация, а не описания генеалогических древ. Таким образом люди теряли свои корни.
Когда Ля Кониус встречал человека, утверждавшего, что он знает 15 поколений своих предков, то принимал это с изрядной долей скептицизма часто эти люди просто лгали.
Айбони всегда гордились своей родословной, семейными традициями и преданьями.
С тех времен, когда первый Айбони порвал контракт с нанимателем и посадил свой корабль на малонаселенной планете только что открытой тигианской системы, Айбони всегда были людьми действия.
Основателем династии Айбони на Тигиане был Франклин, корабельный инженер-металлург. Он поставил свои знания на службу коммерсанту по имени Флетчер, женился на его дочери, которая родила ему Джона и Эверта, и несколько девочек. Джон пошел по стопам отца и усовершенствовал технологию добычи металлов на выжженной поверхности одной из внутренних планет тигианской системы. Именно Джон заложил основу благосостояния семьи. Сын Джона Франклин стал членом тигианского парламента и таким образом основоположником еще одной семейной традиции — традиции правительственной службы.
Другой Джон — Айбони не были большими оригиналами в выборе имен для своих отпрысков, пока отец нынешнего наследника империи Айбони не женился на женщине с другой планеты, которая уговорила его отказаться от устоявшейся традиции и назвать сына Ля Кониусом — расширил финансовую империю до пределов тигианской системы. Добился он этого блестящими нововведениями в металлургии и обеспечил процветание семьи до нынешних времен.
Оглядываясь назад, Ля Кониус должен был с сожалением признать верность поговорки «в семье не без урода». Карбон Айбони подверг состояние семьи огромной опасности, ввязавшись в бессмысленную торговую войну с могущественным Ксантосом. Он кидался в безумные предприятия, в которых не было никакой необходимости, поскольку богатства семьи Айбони вполне хватало для удовлетворения потребностей и притязаний любого члена семьи, но не Карбона, терзаемого чрезмерным честолюбием. По-правде говоря, Ля Кониус восхищался Карбоном, который не побоялся вступить в единоборство с самыми сильными карателями ОПС. Это противостояние в конце концов привело бы его самого и всю семью Айбони на грань финансовой катастрофы, не прострели он себе голову из старинного огнестрельного оружия, называвшегося пистолетом.
Гарвел Айбони, сын Карбона, начал процесс восстановления состояния семьи, и процесс этот длился долго — четыре поколения Айбони участвовали в нем. Другой Франклин, дед Ля Кониуса, оставил его отцу, еще одному Джону, уже здоровую финансовую империю, и именно отец Ля Кониуса, Джон, показал себя самым честолюбивым и самым талантливым из всех Айбони.
