Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 17
Теперь он не читал газет и не слушал радио, полагая, что его не забудут известить, если начнется новая война… И таковая разразилась как раз тогда, когда он только что начал вести подобный образ жизни. Однако в отставных адмиралах флот не нуждался. Дэйв не обратил на войну особого внимания — не хотелось расстраиваться. Вместо этого он прочем все книги о древней Греции, которые нашел в библиотеке штата или купил. Чтение успокаивало, приносило желание знать все больше и больше.
Каждый год в День флота он надевал парадную адмиральскую форму со всеми медалями — начиная от золотой, полученной в училище, и кончая той, что ему дали за храбрость в бою, той, что сделала его адмиралом, — и работник отвозил его в центр графства, где Дэйв выступал на заседании торговой палаты с речью на патриотическую тему. Айра, я не знаю, зачем он это делал. Быть может, он считал, что положение обязывает, или же у него просто такое было чувство юмора. Но его приглашали каждый год, и он никогда не отказывался. Соседи гордились им — в нем воплощалось Все, Чего Способен Достичь Наш Парень, — такой же, как все, живущий, как остальные. Его успех делал честь всем соседям. Им нравилось, что он остался таким, каким был — свой в доску — и если кто-то и замечал, что Дэвид ничего не делает, то не обращал внимания.
Я только поверхностно ознакомил тебя, Айра, с карьерой Дэйва — незачем вдаваться в подробности. Я не упомянул про автопилот, который он изобрел и разработал, когда перешел на соответствующую должность; о том, как он кардинально перестроил работу экипажа на борту летающей лодки, придумав, как меньшими усилиями добиться наилучшего результата. Командиру экипажа оставалось только проявлять бдительность, а когда это не требовалось, он мог и вовсе храпеть, припав к плечу второго пилота. Оказавшись начальником службы совершенствования патрульных самолетов флота, Дэвид внес изменения в приборы и пульты управления.
Сделаем вывод: не думаю, что Дэйв считал себя «экспертом в области эффективности», однако он упрощал всякое дело, которым ему приходилось заниматься, и каждому его преемнику приходилось работать меньше, чем его же предшественнику.
Но обычно последователю приходилось вновь реорганизовывать дело — чтобы иметь в три раза больший объем работы, но и в три раза больше подчиненных… сей факт тоже своеобразно характеризует чудаковатость Дэйва. Некоторые люди — муравьи по натуре, они не могут не трудиться, даже если работа бесполезна. Талантом созидательной лени наделены немногие.
Так кончается повесть о человеке, который был слишком ленив, чтобы ошибаться. Оставим его там, в тени, в гамаке. Насколько мне известно, он и теперь там.
Вариации на тему
III
Домашние неурядицы
— После двух-то тысяч лет, Лазарус?
— А почему бы и нет, Айра? Дэйв был мне почти что ровесник. А я-то жив.
— Да, но… Разве Дэвид Лэм принадлежал к Семьям? Или он был внесен в реестр под другой фамилией? Лэмов в списках не значится.
— Я его не спрашивал, Айра. А он и не говорил. В те дни члены Семьи держали этот факт при себе. А может быть, он и сам не знал. Ведь Дэйв оставил дом неожиданно. В те времена юнцам не говорили об этом, пока парень или девица не достигали брачного возраста. Значит, восемнадцати у мальчишек и шестнадцати для девушек. Помню свое собственное потрясение, а я узнал об этом незадолго до того, как мне исполнилось восемнадцать. От дедуси — потому что я намеревался натворить глупостей. Самое странное, сынок, в той животинке, которая называется человеком, это то, что мозг взрослеет гораздо медленнее, чем тело. Мне было семнадцать, я был молод и брыклив и подобрал себе самую неподходящую пару. Дедуся отвел меня за амбар и убедил меня в моей ошибке.
«Вуди, — сказал он, — никто не собирается мешать тебе бежать с этой девицей». Воинственным тоном я объявил, что мне в этом никто помешать и не сможет, потому что, оказавшись за границей штата, я могу провернуть все дело без согласия родителей.
«Об этом я тебе и говорю, — сказал дед. — Тебя никто не остановит. Но и помогать тоже не будет. Ни твои родители, ни другой дед с бабкой, ни я. Мы даже не поможем тебе оплатить брачные расходы, не говоря уж о том, чтобы поддерживать твою семью материально. Не то что доллара, Вуди, дайма тощего не получишь. А если не веришь мне, спроси у остальных». Я угрюмо ответил, что никакой помощи мне не нужно.
Кустистые дедусины брови словно подпрыгнули. «Ну-ну, — проговорил он. — Или это она собирается поддерживать тебя? Ты не заглядывал в раздел "Помогите" во вчерашней газете? Если нет — попробуй-ка глянь. Только на финансовую часть… одного раза хватит. — И добавил: — О, конечно, ты можешь отыскать работу, будешь веники разносить по домам. А что — свежий воздух, физическая нагрузка, возможность продемонстрировать обаяние — которого у тебя, кстати, немного. Только не вздумай продавать пылесосы — их никто не берет». Айра, я не знал, о чем он говорит. Это был январь 1930-го. Тебе что-нибудь говорит эта дата?
— Боюсь, что нет, Лазарус. Невзирая на долгое изучение истории Семей, все ранние даты мне приходится переводить на стандартный галактический календарь — чтобы ощутить их.
— Не знаю, Айра, помянута ли эта дата в семейных анналах. Страна… да вся планета, погрузилась тогда в экономическую флюктуацию. Тогда их называли депрессиями. Работы не было — во всяком случае для лопоухих юнцов, толком ничего не умеющих. Дедуся вовремя понял это, он уже побывал в нескольких подобных переделках. Но он-то побывал, а я… Мне-то казалось, что я схвачу мир за хвост и переброшу через плечо. Я не знал, что недавно окончившие курс поверенные адвокаты развозят молоко в фургонах. А бывшие миллионеры бросаются из окон. Я не мог этого заметить — потому что чересчур увлекался тогда девицами.
— Старейший, я читал об экономических депрессиях, но так и не понял, чем они вызывались.
Лазарус Лонг поцокал языком.
— И ты распоряжаешься целой планетой?
— Быть может, я не заслужил такого поста, — признал я.
— Не будь таким скромником. Выдам тебе тайну: в те времена никто не представлял, отчего они происходят. Даже Фонд Говарда лопнул бы, не оставь Айра Говард столь подробных инструкций о том, как именно следует распоряжаться Фондом. С другой же стороны, все, начиная от дворников и кончая профессорами экономики, были твердо убеждены, что знают и причины, и лекарство. Поэтому опробовали почти каждое лекарство, и не помогло ни одно. Депрессия продолжалась до начала войны, которая не излечила болезнь — а просто замаскировала ее симптомы.
