Сергей Калашников - Происки неведомого
Он уже свыкся с тем, что от улеян почти невозможно получить неисчерпывающих или неопределенных ответов, и его надежды оправдались. Служитель был не сторожем или уборщиком, а человеком компетентным и увлеченным. И, для начала, Андрею было поведано, что эта машина и станки были первым достижением улеянской цивилизации, робким шагом на пути прогресса. А попытка расспросов про то, что было раньше, до создания этих машин, вообще вызвало неподдельное удивление: «Разве могло существовать что либо более примитивное, чем то, что здесь представлено? Ведь этим экспонатам уже три тысячелетия!» Еще большее удивление вызвали расспросы про раскопки старинных поселений: «Зачем раскапывать места, где живут люди? А вдруг кто-то в яму упадет! Да и что можно найти в той яме? Нет, для геолога или почвоведа это, конечно, важно. Но историку ямы не нужны. Все, что требуется, хранится в архивах и музеях» И, как будто для того, чтобы проиллюстрировать правильность сделанных утверждений, пустил в машину воздух из магистрали, демонстрируя плавный ход поршней, хромоту кривошипно-шатунного механизма и чечетку клапанов.
В общем, Андрей почувствовал, что съезжает с рельсов, и больше ни у кого ничего не спрашивал. Только молча читал подписи и рассеянно скользил взглядом по «примитивному паровому трактору с набором простейших приспособлений для обработки почвы» Ну и… много там чего было… примитивного. Только вот до ручного рубила улеяне, почему-то не додумались.
Лита чутко уловила перемену, произошедшую в нем и неприметно плелась следом. Лишенная даже возможности читать надписи на незнакомом языке, она предпочитала не нарушать самоуглубленности своего спутника. А экспонаты становились все более и более совершенными. Уже через пятьсот лет с момента создания парового двигателя улеяне, казалось, открыли все, что можно было открыть, и изобрели все, что можно было изобрести. Дальнейшее усовершенствование шло по пути повышения технологичности, создания максимума удобств и упрощения пользования всеми этими устройствами.
И так зал за залом, столетие за столетием. И вдруг резкий контраст. Андрей остановился и занялся тщательным осмотром очередного достижения. Да это же боевые машины времен войны с таютами. Как они похожи на современные земные истребители и штурмовики! Нет, сходство не буквальное, но те же тесные кабины на одного — двух пилотов, те же консоли с вооружением, и даже вынесенные за пределы корпуса гондолы с двигателями на некоторых моделях. И тут же образцы средств поражения и боеприпасов к ним. Ну, тут уж есть чему подивиться. Вот заряд картечи, а вот и снаряд для стрельбы дробью. А в конце зала что-то совсем необычное. Этакое аккуратненькое, компактненькое летающее блюдечко. И комментарий, что машины этого типа были разработаны сразу по окончании войны как результат накопленного опыта, что стояли на вооружении около двадцати лет и были заменены более совершенными и лучше приспособленными для несения сторожевой службы моделями.
Посмотрев на висящие рядом чертежи, где были представлены разрезы и планы, Андрей не понял, что это. Летающий арсенал или клубок двигателей с втиснутой между ними крошечной кабинкой. Он в военной технике почти лопух, но на летающие хоромы, именуемые сторожевиками, это непохоже.
Служитель с гордостью заявил, что, как и все экспонаты музея, этот готов хоть сейчас в бой. И что на планете есть еще один такой же, совершенно исправный. Он установлен на могиле Вохи. Уточнять, кто такой Воха, Андрей не стал, а связался с Виктором и вызвал его к себе. И попросил пригласить с собой Владимира Петрова.
Глава 27
Оба старинных аппарата, похожих на блюдца, тщательно проверили и перегнали на орбиту. Их освоением срочно занялись Виктор и один из инструкторов по имени Заг. Видимо они были давненько знакомы, поскольку иначе как Степой Заг Виктора не называл. Буквально через трое суток провели три тренировочных боя. Сначала Виктор и Заг на музейных экспонатах против улеянских сторожевиков, потом те же против звена земных боевых машин, и, наконец, они же друг против друга.
Результат получился неслабый. Эти старинные «легкоатлетические диски» били всех, даже при многократном численном превосходстве противника. Ну а в схватке между собой просто проверили боевые качества машин на пределе возможностей пилотов.
Улеяне немедленно приступили к их производству, благо документация в архивах сохранилась. Виктор приуныл было, предполагая, что ждать предстоит долгие месяцы, но его ждало «разочарование». Первые десять машин поступили уже через неделю, и далее каждые сутки по десятку. И у него, и у других инструкторов хлопот было выше крыши. Чтобы не путаться под ногами, Андрей с Литой вернулись на планету и продолжили свои хождения по музеям, архивам, институтам, библиотекам, и так далее, и тому подобное.
Таютского флота разведчики так и не разыскали. Велик космос! Ну да он сам объявился. И еще как! Все сорок два линкора одновременно с разных сторон вышли в пределах половины астрономической единицы от Улеи и буквально взорвались облаком малых боевых машин. Вот тут то и поработали блюдечки улеян. Их уже было больше сотни в строю. Казалось бы, немного, но таютские легкие корабли неожиданно оказались на редкость неповоротливыми. Даже сторожевики тягались с ними на равных. Так что линкоры, успевшие ретироваться, ушли с почти пустыми ангарами. И недалеко. Разведка улеян вцепилась в них мертвой хваткой и навела рейдеры.
Глава 28
Педро лежал по горло в воде. Голова на берегу, на мелком речном песочке, а остальное — в прогретой солнышком воде микроскопического заливчика, отгороженного низкой косой от глади Чилимного Прорана — одного из многочисленных рукавов нижнего течения Волги. Остальные хлопотали на берегу. Стряпней руководила Лита, она же была и главным исполнителем подаваемых команд. Вика чистила рыбу, Ретта — картошку, а Виктор — лук. Андрей под руководством младших Брагиных (или Крайнеров, поди их разбери) устанавливал палатки. Николь тащила дрова.
Нет, они не проводили вместе свой отпуск. Их делом было составление отчета о проведенной операции. Причем не сухого перечня событий, (это задача регистрирующей аппаратуры) а аналитического эссе, наполненного смелыми гипотезами, неожиданными сопоставлениями и глубокомысленными комментариями. Нередко в их ведомстве закрытие одного дела порождает открытие нескольких новых.
Работа, которую выполнял Педро, была не менее ответственной, чем у остальных. Несколько месяцев полной невесомости в вонючей тесноте крошечного кораблика любого превратят в медузу. Сейчас он проходил реабилитацию, не без приятности, разумеется. Сидя по горло в воде.
