Филип Дик - Лейтесь, слёзы...
— Пойду наберу код на пульте плиты. — Одетая только в ножной браслет на застежке, Рут Рей зашлепала босыми пятками из ванной комнаты на кухню. Считанные секунды спустя она уже вернулась с большим пластиковым кофейником, где красовалась надпись КРУТИ ПЕДАЛИ, ПОКА НЕ ДАЛИ. Ясон взял кофейник и отхлебнул дымящегося напитка.
— Мне больше нельзя здесь оставаться, — сказал он. — К тому же ты слишком старая.
Рут как-то нелепо на него уставилась — словно исковерканная, растоптанная каблуком кукла. А потом выбежала на кухню. Зачем я это сказал, спросил себя Ясон. Все от напряжения, от моих собственных страхов. Он пустился вслед за женщиной.
У двери в кухню Рут вдруг возникла, держа в руке глиняную тарелку с надписью СУВЕНИР С ФЕРМЫ НОТТСА БЕРРИ. Слепо налетев на Ясона, она замахнулась треснуть его тарелкой по голове; рот ее кривился, будто у новорожденной. В самый последний момент Ясон успел подставить локоть и принять удар на него; глиняная тарелка разлетелась на три неровных куска, а по руке от локтя заструилась кровь. Ясон посмотрел на кровь, на осколки тарелки на ковре, затем на Рут.
— Прости меня, — еле слышно прошептала женщина. Едва проговаривая слова. Новорожденные губы то и дело кривились, словно бы в оправдание.
— Это ты меня прости, — сказал Ясон.
— Я наложу повязку. — Рут направилась к ванной комнате.
— Нет, — сказал он. — Я ухожу. Порез чистый; инфекция не попадет.
— Зачем ты мне это сказал? — спросила Рут.
— Затем, — ответил Ясон, — что у меня свои возрастные страхи. И они изматывают меня — то, что от меня еще осталось. У меня просто не осталось энергии. Даже для оргазма.
— Кончил ты замечательно.
— Но это было в последний раз, — сказал Ясон, направляясь в ванную. Там отмыл кровь с руки и подержал локоть под холодной водой, пока кровь не начала свертываться. Пять ли минут, пятьдесят — он просто не мог понять сколько. Ясон просто стоял, держа локоть над раковиной. Рут Рей ушла бог весть куда. Наверное, чтобы стукнуть на меня полам, устало сказал себе Ясон. Он слишком выдохся, чтобы о чем-то тревожиться.
Черт меня побери, подумал затем Ясон. После того, что я ей ляпнул, винить я ее не стану.
Глава 10
— Нет, — произнес генерал полиции Феликс Бакман, упрямо мотая головой. — Ясона Тавернера не существует. Он невесть как умудрился изъять данные из всех матричных банков. — Генерал полиции задумался. — Вы уверены, что сможете взять его, когда потребуется?
— Тут появилась проблема, мистер Бакман, — ответил Макнульти. — Он нашел микропередатчик и сорвал его. Таким образом, мы не знаем, по-прежнему ли он в Вегасе. Если у него есть в голове хоть капля соображения, он поспешит смыться. А соображение у него точно имеется.
— Вам лучше вернуться сюда, — сказал Бакман. — Если он способен изымать данные, причем первоисточники, из наших банков, это подразумевает и другую его эффективную деятельность, которая, вероятно, важнее. Насколько точна ваша ориентировка?
— Сейчас он находится — или находился — в одной из восьмидесяти пяти квартир одного крыла комплекса из шестисот блоков. Все квартиры чрезвычайно модные и дорогие, а находится комплекс в округе Вест-Файрфлеш, в местечке под названием Копперфильд-П.
— Тогда запросите Вегас, чтобы там обошли все восемьдесят пять блоков, пока его не найдут. А когда возьмете, сразу самолетом ко мне. Однако я по-прежнему хочу видеть вас за вашим столом. Выпейте пару стимулов, прекратите принимать дозу и скорее сюда.
— Есть, мистер Бакман, — с легким следом боли отозвался Макнульти. И поморщился.
— Вы считаете, в Вегасе нам его не найти, — сказал Бакман.
— Так точно, сэр.
— Может статься, именно там мы его и найдем. Сорвав с себя микропередатчик, он решил, что теперь ему ничего не грозит.
— Позволю себе не согласиться, — сказал Макнульти. — Найдя микропередатчик, он понял, что мы следили за ним до самого Вест-Файрфлеша. Он рванет прочь. И как можно скорее.
— Да, — отозвался Бакман. — Он так поступит, если люди вообще склонны поступать разумно. Однако они к этому не склонны. Разве вы, Макнульти, сами этого не замечали? Чаще всего люди ведут себя хаотично. — Что, подумал он, часто служит им хорошую службу, так как делает менее предсказуемыми.
— Я замечал, что…
— Все, через полчаса вы должны сидеть за вашим столом, — отрезал Бакман и прервал связь. Педантичный выпендреж Макнульти и туманная летаргия сумеречной дозы всегда его раздражали.
Наблюдавшая за их разговором Алайс заметила:
— Итак, некто сделал себя несуществующим. А раньше такое случалось?
— Нет, — ответил Бакман. — И сейчас ничего такого не случилось. Где-нибудь, в каком-либо незаметном местечке, он непременно упустил какой-то незначительный микродокументик. И мы будем искать этот документ, пока не найдем. Рано или поздно мы обнаружим соответствующий образец голоса или распечатку ЭЭГ — и сразу узнаем, кто он такой.
— А может, он как раз тот, за кого себя выдает. — Алайс просматривала нелепые заметки Макнульти. — Субъект принадлежит к профсоюзу музыкантов. Говорит, он певец. Возможно, образец голоса станет для вас…
— Убирайся из моего кабинета, — рявкнул ей Бакман.
— Я просто рассуждаю. Не он ли, часом, записал тот порноаккордный хит «Сойди, Моисей», который…
— Послушай, что я тебе скажу, — проговорил Бакман. — Отправляйся домой, зайди в мой кабинет и открой там центральный ящичек кленового стола. Там ты найдешь пергаминовый конверт. В нем лежит аккуратнейшим образом погашенный экземпляр черно-белой марки за один доллар выпуска Транс-Миссисипи США. В идеальном состоянии. Я раздобыл эту марку для своей коллекции, но ты можешь взять ее себе. Я достану себе другую. Только уходи. Проваливай, возьми себе эту чертову марку и навсегда спрячь ее в альбом у себя в сейфе. Можешь даже никогда больше на нее не смотреть; пусть она просто у тебя будет. И оставь меня в покое. Дай, наконец, поработать. Ну как, по рукам?
— Черт возьми, — вымолвила Алайс, и глаза ее загорелись. — Где ты ее раздобыл?
— У одного политзаключенного перед его отправкой в исправительно-трудовой лагерь. Он поменял ее на свою свободу. Я решил, что это равноценный обмен. А ты как считаешь?
— Это же марка с самой великолепной гравировкой всех времен и народов! — воскликнула Алайс. — Таких больше не выпускали.
— Хочешь ее? — спросил Бакман.
— Да. — Алайс вышла из кабинета в коридор. — До завтра. Хотя вообще-то тебе не нужно ничего мне давать, чтобы я ушла; я и так хочу поехать домой, принять душ, сменить шмотки и на пару-другую часов улечься в постель. С другой стороны, если тебе хочется…
