Сергей Волков - Маруся 2. Таежный квест
— Времени нет. Нам надо идти. Вдруг морлоки послали погоню?
Посопев, ёхху уверенно ответил:
— Не-а. Мясоглоты далеко бефать. Уф… Маруфя мясоглоты сильно пугать. Хорофо. Нрафится!
…Новым испытанием для путников стала переправа через Аду. Торчащие из воды камни даже днем были неважной заменой мосту, а ночью, в темноте, попытка перейти по ним на другой берег превратилась в опасную игру со смертью.
Маруся, укрепив фонарик в наплечном клапане «разгрузки», балансировала над ревущим потоком, стараясь не смотреть вниз, туда, где в отблесках электрического света кружились увенчанные шапками пены водовороты.
Один неверный шаг — и…
И все.
«Не поймешь, что тут хуже — морлоки или эта бешеная река, — стискивая зубы, думала девочка. Вот выберусь из этой передряги — и все, больше в тайгу ни ногой».
Уфу преодоление реки далось едва ли легче, чем девочке: ёхху очень боялся воды. И, когда они наконец-то очутились на другом берегу, оба, не сговариваясь, упали на мокрую от росы траву и некоторое время молча лежали, приходя в себя.
Отдышавшись, Маруся вызвала Исинку. Связь была отвратительной, но девочка все же разобрала слова искусственного интеллекта:
— Ваш Рубикон перейден.
Что это значит, Маруся не совсем поняла, но ощутила неприятный холодок, пробежавший по спине.
…Наскоро перекусив, они начали подниматься по пологому склону возвышавшегося над рекой холма. Деревья здесь были еще нормальные, живые. Ночь отступала, на востоке небо посветлело, а одинокое облачко над горами окрасилось нежным розовым светом восходящего солнца.
Перевалив заросшую осинами макушку холма, путники остановились. Перед ними в предрассветных сумерках серой стеной высился Мертвый лес, молчаливый и мрачный.
После всего пережитого: после встречи с медведем, после стычек с морлоками, после подземелий базы и летящих в голову каменей, после того, как ее едва не принесли в жертву — Марусе казалось, что она уже разучилась бояться. Но нет — Мертвый лес испугал девочку, испугал неизвестностью, таинственностью, угадывающейся враждебностью всему окружающему миру и особой, неживой тишиной.
Похоже, Уф испытывал сходные чувства. Гигант принюхивался, вздыхал, фыркал, цокал языком. Они уже минут десять топтались на опушке, все никак не решаясь сделать первый шаг.
— Пошли, что ли?
— Уф… Моя бояться.
— Идти-то все равно надо.
— Моя понимать.
— Ты чувствуешь здесь кого-нибудь?
Ёхху ответил не сразу. Он смочил палец слюной, провел по широким ноздрям, вдохнул, пошевелил губами, словно пробуя запах на вкус, и развел руками.
— Моя не понимать. Уф… Плохой дерефья. Плохой земля. Уф…
— Других нет, — Маруся нахмурила брови и первой ступила под полог, сплетенный из мертвых ветвей.
Это походило на поход по кладбищу. По кладбищу деревьев. Погибшие неизвестно отчего лиственницы, березы, рябины высились повсюду, протягивая к путникам сухие пальцы сучьев. В каждом изгибе, в каждой трещине на голых стволах Марусе виделось что-то угрожающее, тревожное.
Налетел ветер, и мертвый лес ожил: деревья застонали, с костяным треском посыпались обломанные ветви. Они падали в сухой мох и торчали оттуда, как руки мертвецов, пытающихся выбраться из своих могил.
Временами Марусе казалось, что у нее двоится в глазах. Она сперва решила, что просто все деревья похожи друг на друга, но, когда посмотрела на собственную руку, заметила, что пальцы расплываются, теряют четкость, будто она видит их сквозь воду.
В довершение всего Марусе начал слышаться чей-то шепот. Словно бы позади нее шел какой-то человек и тихо-тихо звал ее: «Маруся! Остановись! Маруся, ложись, отдохни! Ты устала… ты хочешь спать… Маруся…» Пару раз девочка даже оглянулась, но, конечно же, никого не увидела — позади были только мертвые деревья.
Стало уже почти совсем светло. Уф зевал, лениво обламывая ветки, чтобы расчистить проход. Маруся тоже почувствовала необоримое желание прилечь и закрыть глаза. И дело тут было вовсе не в призрачном шепоте за спиной — просто бессонная ночь плюс вся эта история с морлоками и жертвой матухе-Луне измотали девочку.
— Здесь должны быть оазисы, — вспомнила она слова Исинки. — Там деревья живые, зеленые. Надо искать. Найдем — будем отдыхать. Часа три.
— Моя хотеть спать много, — не согласился Уф.
— Много нельзя: у меня остались всего сутки, а сколько еще нам идти, я не знаю, — вздохнула Маруся.
Между деревьями наметился просвет. Уверенная, что это долгожданный оазис, девочка едва ли не бегом устремилась туда, но, увы, это оказалась всего лишь поляна.
Мертвая поляна посреди Мертвого леса.
Правда, с нее удалось оглядеться. Они находились у подножия горного склона. Серая стена деревьев поднималась вверх, и там, среди серых скал, весело зеленели с десяток лиственниц, а еще дальше и выше расположился второй оазис, куда более обширный — целая березовая роща, уже тронутая осенней желтизной. Прямо за ним, вдали, четко вырисовывалась Синяя Гора.
— Нам — туда. Но до берез мы не дойдем: уснем на ходу, — сказала Маруся Уфу. — Так что давай быстро-быстро добежим до лиственниц — и спать.
— Моя хотеть тут лежать.
— Нет уж, в этом лесу я спать не стану, — отрезала девочка.
Едва они пересекли границу оазиса, как исчезли и навязчивый шепот, и странное двоение в глазах. Пахнуло смолистой свежестью, где-то пронзительно крикнула птица. Первые лучи солнца брызнули из-за горных вершин, и хвоинки на ветках вспыхнули, точно крохотные живые изумрудики.
Красота!
«Что-то со зрением. Неужели это излучение так действует на меня? — укладываясь поудобнее, подумала Маруся. — Надо будет разузнать у Исинки… Ох, как хорошо… Все, отбой».
Но поспать даже эти несчастные запланированные три часа ей не удалось. Грохот пулеметной очереди подбросил Марусю, она вскочила, испуганно озираясь. Солнце едва поднялось над Мертвым лесом. Уф, упершись спиной в ствол дерева, напряженно всматривался в чащу; над пулеметом вился синий дым.
— Что… Что случилось?
— Рофомаха приходить, — ответил ёхху. — Ам-ам делать. Моя стрелять. Уф…
— Большой он, этот твой «рофомаха»? — Маруся совершенно не представляла, о каком животном говорит Уф.
— Аха, больфой. Как медфеть. Такой не быфает. Здеся есть. Не хорофо. Не нрафится…
ЭПИЗОД 10. Мертвый лес
1
Нет в тайге зверя хуже росомахи.
Тунгусы, коренной сибирский народ, жил в тайге до прихода белого человека и живет поныне. Росомахе в давние времена поклонялись как воплощению злого Нгеви, хозяина мира мертвых душ.
