Дмитрий Янковский - Правила подводной охоты
— А вдруг система не зависнет? — нахмурился Жаб.
— Броня «Ксюхи» выдержит взрывную волну.
— Об этом даже не думай! Если Одессу сметет, я тебя прямо здесь утоплю.
— Тогда мой план не так уж плох.
— Ладно. Согласен. Сколько времени у тебя уйдет на запудривание мине мозгов?
— От получаса до двух часов сорока минут.
Услышав это, Краб зло сплюнул в песок.
— И мне все это время надо будет болтаться под водой? — спросил он.
— Нет, — язвительно сказал Куст. — Посидишь на бережку, позагораешь. А потом, когда мина крякнет, не спеша наденешь скафандр и лениво пойдешь щелкать клешнями.
— Иди ты сам! — вспылил Краб. — Газового аппарата хватит только на сорок минут.
— А у тебя что, катетер отсох? — развеселился акустик.
Сапер не ответил, снова сплюнул и залез по лесенке к нам на броню.
— Сколько человек тебе понадобится, кроме Краба? — спросил Жаб.
— Чем больше, тем лучше. У салаг первый допуск, у кухарки, насколько я знаю, нулевой. Значит, они пусть с газовыми аппаратами запускают буйки. А Краб в это время с жидкостным снаряжением подберется к краю расщелины и там прикинется булыжником. Потом поглядим.
От такой расстановки сил боевая лихорадка вновь начала накатывать на меня волнами. Теперь уже не осталось ни малейших сомнений в том, что через несколько минут мне придется принять участие в серьезной и совсем не учебной операции.
Жаб посмотрел на нас снизу вверх, прикрыв лицо ладонью. Я уже был готов подчиняться ему, как собака.
— Всем, кроме Куста, строиться на броне! — неожиданно рявкнул он, направляясь к амфибии.
Мы с Пасом первыми вытянулись по струнке, Рипли тоже оставила в покое бинокль и встала левее нас. Краб лениво втиснулся между мной и Рипли, чтобы отделение стояло по ранжиру. Жаб загрохотал ботинками по скобам лестницы и через секунду с неожиданной легкостью взлетел на броню.
— Смирно! — прохрипел он. — Вольно.
Я отставил ногу и закинул руки за спину, чувствуя, как кровь все сильнее разгоняется по жилам.
— Итак, слушайте боевое задание. — Жаб принялся прохаживаться вдоль кромки крыши, заставляя нас поворачивать головы, чтобы уследить за ним. — Рипли, под твоим началом салаги должны установить сеть ложных целей. Места установки я буду называть по полярным координатам, центром координат считается моя кабина. Ясно?
— Так точно! — по-уставному ответила наша начальница.
— Вы работаете в воздушных аппаратах. Салаг предупреждаю особо, что правом первого допуска пользоваться на время операции вам запрещается. Если кто погрузится глубже Рипли, яйца выкручу. И вообще — никакой самодеятельности. Ясно?
— Так точно! — хором ответили мы с Пасом.
Мое сердце готово было выскочить через горло.
— Краб. Погружаешься с жидкостным аппаратом и по дну пробираешься к расщелине. Как только достигнешь ее, ложишься на грунт и ждешь дальнейших команд. Все свои идеи держать при себе, на связь в активном режиме не выходить. Только слушаешь, ясно?
— Так точно, — вяло выдохнул сапер.
— Все. Снаряжаетесь под командой Рипли. Затем Куст выдаст каждому ложные цели. Вперед!
Руки у меня задрожали сразу после команды, и я никаким усилием воли не мог унять эту дрожь. Рипли повернула ключ в одном из отверстий крыши, запустив механизм отпирания хранилища с аппаратами, крышка уползла в сторону, и я увидел спящие в «рассоле» туши жидкостных аппаратов «ГАЖД-27».
— Ну, ну! — подогнала нас Рипли. — Чего встали, как замороженные?
Мы сорвались с места и вытащили из ниши сначала груду мышц самого аппарата, затем боевой каркас с гарпунным карабином и в последнюю очередь спящий хитиновый шлем. Краб за это время скинул с себя всю одежду, без всякого стеснения оставшись обнаженным перед бывшей кухаркой. В его пояснице влажно краснел глубинный катетер. Это был искусственный паразит, питающийся кровью хозяина, но без него погружение в глубину не представлялось возможным, поскольку именно он объединял кровеносную систему человека с кровеносной системой жидкостного скафандра.
— А ну, влезай в панцирь! — приказала Рипли.
Краб протянул руку к биомеханическому устройству, и скафандр набросился на него, словно осьминог, обматывая антикомпрессионными жильными щупальцами. Затем в ход пошли мягкие мышцы и хитин, образовав саму ткань скафандра с защитными пластинами панциря. Свободным осталось только лицо Краба, все остальное скрылось под ровным слоем искусственной биоткани.
— Краб, ты как? — спросила Рипли.
— Норма, — ответил сапер, похожий на пятнистую мумию. — Катетер сработал.
— Не жмет кольчужка?
— Норма. Дышу пока.
— Как управление?
— Ощущаю, — буркнул Краб вместо уставного ответа «норма».
По мышечному слою и суставам каркаса пробежала судорога — это сапер вошел в режим управления. Теперь он ощущал аппарат, словно собственное тело, и мог управлять им, как мышцами ног и рук. Краб сделал несколько шагов, поприседал, попрыгал. Рипли внимательно следила за каждым его движением. Я тоже — мне хотелось получше рассмотреть новую модель гарпунного карабина, прицепленного к каркасу.
— Сойдет, — кивнул сапер. — Но кормить технику надо лучше, а то медленно просыпается.
Похоже, несмотря на это замечание, он остался доволен. Рипли шлепнула его по плечу, и Краб легко, как гимнаст, спустился по лесенке на песок.
Мы с Пасом взяли кассеты с «рассолом», а Рипли прихватила шлем. Краб ждал нас у кромки воды. Я заметил, как в районе его поясницы пульсирует мышечный слой. Жаберные крышки на ребрах тоже затрепетали — аппарат беспокоился из-за отсутствия привычной среды.
— Как ты? — спросила Рипли.
— Живой, — выдохнул сапер. — Но желательно ускорить процесс.
— Шлем! — коротко приказала Рипли, протянув мне прозрачную полусферу.
Лобовое окно шлема представляло собой толстую хитиновую линзу для компенсации искажений зрения после того, как полусферу заполнит «рассол». Я надел «горшок» Крабу на голову, шлем проснулся и врос в скафандр.
Все. С этой секунды необходимо было действовать очень быстро и очень точно, поскольку воздуха внутри шлема не хватит и на пару вдохов, а жабры начнут работать только в воде.
Я достал из кассеты картридж с «рассолом» и приставил к соску в спине Краба. Скафандр выпустил хоботок и начал толчками высасывать жидкость из картриджа. Едва один опустел, я придвинул следующий, затем еще и еще. С каждым глотком уровень голубоватой жидкости внутри шлема поднимался — сначала она дошла Крабу до подбородка, затем до носа, затем до бровей. Последний глоток залил скафандр до отказа. Именно несжимаемый «рассол» противостоял чудовищному давлению океанских глубин, не давая воде проломить хитин шлема.
