Андрей Круз - Лучший гарпунщик
- Держи вот. - сказал он, пересыпая деньги в ладони. - Сорок два рубля тебе с боя. А договорись ты заранее со мной193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193193, могли бы такой бой устроить, что рублей двести поимел бы. Интересно?
- Я не по этим делам. - покачал я гудящей головой.
- По этим, или не по этим, а ты зайди ко мне завтра поболтать, если время будет. Лады? - он хлопнул меня жирной рукой по плечу и добавил: - Ну, будь здоров, заходи, если что, Семена Криворукого спросишь.
И пошел к себе в трактир, откуда доносился отчаянный шум - все наперебой обсуждали зрелище. А мы медленно направились в порт, поддерживая под локти Игнатия.
- На шхуне.
Перед тем, как отправить шкипера отсыпаться, Иван погнал его на пляж, трезветь. А что? Самый отличный способ протрезвления, учитывая, что тот сидел в довольно холодной воде до тех пор, пока зубы не застучали. Я тоже поплелся с ними, кровь смыть, ополоснуться, да и вообще морской водой ссадины полечить - метод пусть и примитивный, зато надежный. Да и пляж прямо под боком, сразу за пирсами. И вода чистая, несмотря на то, что купаются прямо в порту. А вот за пределами порта хоть песчаный берег и продолжался, но купающихся видно не было. Это почему, интересно?
Вода была в меру соленая, чистая, прозрачная, дно - плотный крупный песок. Идеальный пляж, в общем. К тому же после продолжительного ныряния ссадины даже щипать перестали, и отеки вроде как сошли немного. Но на конкурс красоты мне завтра точно рановато будет, не тот портрет ожидается.
После пляжа Игнатий как-то резко протрезвел, взял себя в руки и только тогда, когда уже вернулись на шхуну, ему рассказали, что случилось. Его как громом ударило. Ноги подкосились, он упал бы на палубу, если бы не схватился за мачту. Так и стоял, молча, слегка покачиваясь.
- Что делать будем? - спросил он после нескольких минут молчания.
- На Большой Скат пойдем. - сказала Вера. - Тебе завтра с утра команду нанять, чем быстрее - тем лучше. И не шваль кабацкую, а с рекомендациями.
- Сделаю. - кивнул шкипер. - Есть у меня на примете такие, с «Красного дельфина». Их шлюп потоп, а команда цела осталась.
- Тогда и командуй, а не сопли распускай. - жестко сказала девочка, и обернулась ко мне. - Тебе опять спасибо. Давай бровь зашью.
- А умеешь? - удивился я.
- А кто не умеет, школу закончив? - еще больше поразилась она. - Любая девчонка умеет. Если что серьезное, то к лекарю, а рану зашить или укол поставить - это любая сможет.
- А мальчишек чему учат? - спросил я, в очередной раз удивившись услышанному.
- Ну… стрелять. - чуть запнулась она, вроде как мне удивляясь. - Военному делу. Девчонок этому тоже учат, но меньше, только стрелять, а ребят всерьез, чтобы могли в ополчение вступать. И строю, и бою, и уставам. А ребят, кстати, медицине тоже обучают, но меньше чем нас.
- Всех в ополчение санитарками? - чуть съехидничал я.
- А это здесь причем? - удивилась она. - У всех потом дети будут, семейные. Порежется ребенок, а ты его к лекарю потащишь, сама не умея рану заделать? Что ты за мать тогда?
- Вот как… - поразился я еще глубже.
Что-то уважаю я это общество, как мне кажется. Сначала напрягся оттого, что церковь тут всем заправляет, а вот чем дальше смотрю, тем больше вижу. По крайней мере, система образования местная вызывает уважение. А вообще надо будет подробней побеседовать с моей спасительницей. Вопросов у меня накопилось на долгий-долгий список.
Пока я так размышлял об умном, Вера притащила из хозяйской каюты здоровенную фельдшерскую сумку и взялась за мои раны. Развернула ее на палубе, разложила перед собой все необходимое. Я скосил глаза и увидел стеклянный пузырек с белым порошком и надписью «Стрептоцид». А рядом с ними упаковку другого порошка, и тоже с надписью «Пенициллин». Вот как… антибиотики имеются. Это хорошо, даже очень, только опять с толку сбивает. Так все же, где я? Есть у меня одна теория, если честно, но в ней и пробелов хватает, поэтому пока оглашать не буду.
В воздухе запахло спиртом, бровь резко защипало. Действовала девочка сноровисто и умело, с единственным недостатком - не озаботилась анестезией, промывала и зашивала прямо по живому, заставляя морщиться и ругаться про себя.
- А у вас тут что, обезболивающего нет? - спросил я, когда она уже закончила и клеила прямо на кожу кусок бинта, прикрывший рану.
- Есть. - ответила она. - Но ты от него совсем отключишься, а здесь дел на пять минут было.
- Общий наркоз, в смысле? - уточнил я, и нарвавшись на непонимающий взгляд, объяснил: - Ну, в смысле, я вообще усну во время операции?
- Ну да. - кивнула она. - Или если раненому вколоть, то он наяву сны видеть будет.
- Понятно. - кивнул я, сообразив, о чем идет речь.
Она собрала сумку и ушла в ходовую рубку, а ко мне подошел Игнатий. Помялся как-то неуверенно, затем сказал:
- Ну… это, спасибо тебе, в общем. - вздохнул, затем продолжил: - Я что-то как загуляю, бывает, так и остановиться не могу. Беда с этим. Должок за мной.
- Да ладно, чего там. - отмахнулся я. - С кем не бывало.
- Я чего сказать хотел… - продолжил он. - Мало нас теперь, так что я тебя на ночь вахтенным поставлю. На четыре часа. На палубе сидеть и никого с берега даже на сходни не пускать.
- Не пущу, вопросов нет. - кивнул я.
- Тогда отдохни чуток, я разбужу. - сказал шкипер. - А завтра у нас уже команда будет. Семеро их, хорошие моряки. На вот тебе, попей.
С этими словами он протянул мне открытую полулитровую бутылку вполне обычного вида, от которой тянуло знакомым запахом. Я глотнул из горлышка - сидр. Ядрено-яблочный, шибающий в нос - и вкусный.
- Спасибо.
Шкипер ушел, а задумался о том, что от шока он оправился быстро. И не только он - Иван тот же тоже беду к сердцу близко принял, но про дело не забыл. Да и Вера… Видать, жизнь тут дает поводы к тому, чтобы учиться держать удар. Да и странно было бы, если бы не так. На малых парусных шхунах по морю ходить - это не на круизном пароходе кататься. И через джунгли с обозом вовсе не на «Красной стреле» от Москвы до Питера. Недаром тут у народа револьверы - деталь туалета.
Я поднялся с палубы, и пошел к трапу, ведущему в трюм. И остановился, обратив внимание на вновь открытый люк двигательного отсека. Что же у них там за машина, а? Интересно же…
Иван как раз рядом сидел, опять с какой-то железякой возился, оттирая с нее смазку. Я подошел, заглянул через плечо. И понял, что я не знаю, что же такое передо мной. Нет, так, по отдельности все понятно. И вал я вижу. И шатуны. И маховик большой. И цилиндры. Но только цилиндры чудные - большие очень, стоящие под прямым углом друг к другу. У тех, что стоят вертикально, весь верх как радиатор сделан, и к нему труб идет множество, да еще и с насосами. Значит, охлаждение требуется немалое, тут этот теплоотвод больше самого двигателя места занимает. А вот у других цилиндров, что горизонтально стоят, горелки по кругу. Это что поучается? Что половина двигателя охлаждается, а половина нагревается?
