Роджер Желязны - Воины крови и мечты (пролог к сборнику)
Мне как-то сказали, что по моим рассказам трудно судить о моих политических взглядах. Этому можно было бы дать объяснение, слегка отдающее извращенчеством, если бы не то обстоятельство, что я был таким задолго до момента, как начал об этом задумываться: когда в стране воцаряется консервативный политический климат, я становлюсь либералом. Когда страну бросает к другому политическому полюсу, я начинаю замечать в себе явные признаки консерватизма. Причины этого коренятся в моем неприятии всякого рода экстремизма. Не знаю, делает ли это меня радикалом или крайним консерватором. Скорее всего это говорит о моем глубинном недоверии как к правительству, так и к общественным настроениям в целом. Я сознаю, что в моем образе мыслей существует некий параноидальный элемент, оживляющийся каждый раз, когда кто-то или что-то пытается проявить власть надо мной. Трудно сказать, похожа ли эта реакция на "тяни-толкай" или "разворот". А жесткий или мягкий стиль моих действий зависит от того, насколько активным я предпочитаю быть в том или ином случае.
- Айкидо - чисто оборонительная школа, - "сказал мне однажды Фил, когда золотистые тополиные листья падали на нас в парке. - Она учит реагировать на агрессию. Но как определить, когда начинается нападение? Когда другой человек замахивается на тебя? Или когда в нем зарождается намерение это сделать? Существуют ли способы выявления этого намерения прежде, чем оно превратится в действие?
- Если у тебя есть пример, пожалуйста, приведи его, - попросил я.
- Как-то я работал в больнице, - отозвался он, - и один раздраженный пациент обозвал меня и двинулся на меня, пока мы ждали лифта. Это можно было принять за намерение напасть.
- И что ты сделал? - спросил я.
- Я поднял руки перед собой, - сказал он, - и улыбнулся.
- А тот человек?
- Он передумал. Может, на него подействовали мои руки. А может, улыбка.
Некоторое время назад я прочитал "Краткую историю времени" Стивена Хокинга, поскольку считаю себя обязанным читать популярные издания в этой области, особенно написанные человеком с такими рекомендациями. При том, что книга в целом обобщает сюжеты, хорошо знакомые всем писателям-фантастам, последние главы, раскрывающие космологическое мышление автора, действительно заинтересовали меня. Еще более интересным, однако, является победа этого человека над тяжелой, изнурительной болезнью, амиотрофическим латеральным склерозом (АЛС) - болезнью Лу Герига, - который, терзая его тело, оказался бессильным остановить его разум, несущийся сквозь время, пространство, гравитацию, от количества к относительности, в поисках единств. В книге "Нейро" ("Жизнь на передовой линии мозговой хирургии и неврологии") Дэвида Нунана говорится:
"...Известно, что у АЛС различают три формы течения: типичная форма, при которой пациент может прожить от двух до трех лет; ускоренное течение, при котором смерть наступает в течение месяцев и даже недель; и очень медленное течение, когда пациент может прожить десять, двадцать лет и даже дольше".
Трудно сказать, благодарить или проклинать судьбу в случаях, подобных случаю доктора Хокинга. Можно лишь поражаться мужественному сердцу, которое продолжало любить мир и работать ради максимально возможного осмысления этого мира, не будучи способным "тянуть-толкать" или уходить от нападения собственной ускоряющейся энтропии, а способное лишь "разворачиваться", лавировать среди тайн человека и Вселенной.
x x x
- Однажды на меня напали какие-то парни на улице, - как-то рассказывал Фил холодным вечером после занятий, пока мы натягивали теплую одежду и собирались возле стола, накрытого для пикника. - Один из них бросил в меня бутылку коки. Я автоматически поставил блок. Бутылка разбилась, ударившись о левое предплечье - несколько осколков в нем застряли, - и разлетелась вдребезги. Довольно впечатляющее зрелище. Должно быть, я выглядел как человек, который знает, что делает, потому что они разбежались.
- Похоже скорее на уход от нападения, чем на "разворот" вместе с ним, - высказался я.
- Да, действительно, - согласился он. - Все, что ты узнаешь о боевых искусствах, в конце концов сливается в нечто цельное. Ты вырабатываешь собственный стиль. Каждый раз действуешь по обстоятельствам.
Фил умер в понедельник 26 февраля 1990 года от амиотрофического латерального склероза. Это была типичная форма; она убила его за пару лет. Он боролся с болезнью, отражая ее нападения и применяя все приемы, на которые был способен при каждом ее приступе, теряя силы и энергию. Он ставил блоки и наносил удары; он тянул и толкал. Но у него не было иного выбора, кроме как войти в ее мир и играть по ее правилам. Я стал заниматься с учениками Фила сначала под его руководством. Потом, когда он уже не мог приходить, при всеобщем согласии класса, продолжал вести занятия, периодически докладывая ему о результатах по телефону и выслушивая его советы. Я продолжал преподавать еще несколько лет после того, как его не стало.
Его хоронили в Санта-Фе в четверг 1 марта. Его пришли проводить все те, кого он учил.
