Кир Булычев - Упрямый Марсий
«Вниманию рыболовов-любителей!
В порядке эксперимента в реку Гусь выпущены специальные устройства для очистки воды от нефтяных и прочих отходов. Этим устройствам в практических целях придан вид осетровых рыб, которые в естественном виде в наших краях не водятся. При попадании подобного устройства в сеть или на удочку просим немедленно отпускать их обратно в воду. Употребление устройств в пищу ведет к тяжелому отравлению. Характерный признак устройств, помимо их внешнего вида, – стойкий кислотно-бензиновый запах».
Когда профессор прочел эту заметку, он сказал только:
– Наивный! Чтобы мой осетр пошел на удочку? Для него червяк – отрава!
Вскоре жители Гусляра привыкли видеть у фабрики или автобазы выросших за лето могучих рыбин. Осетрам, которые остались в прудике, пришлось тоже перекочевать в реку – уж очень накладно стало их кормить. Да и прудик давно стал им тесен.
К осени приехала из области комиссия по проверке эффективности очистки водоемов с помощью осетров. Комиссия была настроена скептически. Минц, ожидавший этого, выпилил из камышины простую свирель и, вызывая недоуменные улыбки коллег, пошел к реке, насвистывая незатейливую мелодию. Лишь Грубин догадался, что профессор изображает несчастного Марсия.
Река Гусь текла между зеленых берегов, поражая хрустальной чистотой воды. Тому способствовали не только осетры. Уже месяц, как руководители гуслярских предприятий, пораженные сказочными результатами эксперимента, перестали сбрасывать в реку нечистую воду и прочие отходы.
Директор автобазы, ранее главный враг чистоты, а ныне почетный председатель общества охраны природы, встретил комиссию у реки. Он на глазах у всех зачерпнул стаканом воды и поднял к солнцу. Искры засверкали в стакане.
– На пять процентов чище, чем в Байкале, – сказал директор автобазы. – Можете проверить лабораторно.
– Хорошо, – сказал председатель комиссии. – Отлично. А где же ваши так называемые осетры?
На лице директора отразилась растерянность, но он был правдивым человеком, поэтому честно ответил:
– Осетры вас не дождались. Уплыли.
Профессор Минц грустно засвистел на свирели.
– Значит, раньше были, а теперь уплыли? – сказал председатель комиссии.
– Позавчера последнего видели, – сказал директор автобазы. – Понятное дело.
– Непонятное.
– Им же жрать нечего! Чего им тут делать? Скоро настоящих запустим.
– Так, – сказал председатель комиссии, глядя в голубую даль. – Были и нет...
– Их надо теперь в Северной Двине искать, – сказал директор автобазы. – Мы туда уже предупреждение послали, чтобы не вылавливали.
– А с Марсия содрали шкуру, – непонятно для всех, кроме Грубина, сказал профессор Минц.
– Значит, мы ехали, теряли время... – в голосе председателя комиссии послышалась угроза. – И что увидели?
– Результаты успешного эксперимента, – сказал Минц. – Настолько успешного, что кажется, будто его и не было...
– Но вода-то чистая! – воскликнул директор автобазы.
– За это вам спасибо!
Наступила пауза. Все поняли, что надо прощаться... Что тут докажешь?
И в этот момент послышался приближающийся грохот лодочного мотора. Директор автобазы нахмурился. В Великом Гусляре недавно было принято постановление о недопустимости пользования моторами на чистой реке.
С моторки увидели людей на берегу, и лодка круто завернула к ним. Нос ее уперся в берег.
– Доктора! – закричал с лодки приезжий турист в панаме и джинсах. – Мой друг отравился!
– Чем отравился? – спросил Минц.
– Мы вчера рыбку поймали. С утра поджарили...
– Большую рыбку? – спросил Минц у туриста.
– Да так... небольшую... На удочку.
– Осетра?
– А вы откуда знаете? – турист вдруг оробел и двинулся к носу лодки, намереваясь, видно, оттолкнуться от берега.
– Длина полтора метра? – спросил сообразительный директор автобазы. – Динамитом глушили?
– Ах, разве дело в частностях! Человеку плохо!
– Чтобы не почувствовать бензино-кислотного запаха, – задумчиво сказал Минц, – следовало принять значительное количество алкоголя.
– Да мы немного...
– Так вот, уважаемая комиссия, – сказал тогда директор автобазы. – Я приглашаю вас совершить путешествие к месту стоянки этих браконьеров и ознакомиться на месте с образцом синтетического осетра, который, к сожалению, не успел далеко отплыть от родных мест. По дороге мы захватим доктора и милиционера...
– Там только голова осталась, – в растерянности пролепетал турист. – Мы ее в землю закопали.
– Головы достаточно, – оборвал его директор автобазы.
Члены комиссии колебались.
Марсий спокойно играл на свирели.
– Не надо туда всем ехать, – сказал Саша Грубин. – Не надо.
Он показал пальцем на расплывшееся бензиновое пятно за кормой лодки.
И тут все увидели, как огромная рыбина с длинным, чуть курносым рылом, широко раскрывая рот, забирает с воды бензин. Радужное пятно уменьшалось на глазах...
– Ну что? – спросил Грубин, зайдя вечером к профессору. – Не содрали шкуру?
– В следующий раз снимут, – философски ответил Минц.
Два вида телепортации
Духовой оркестр – слабость Льва Христофоровича Минца. Духовой оркестр в Великом Гусляре отличный, он получил диплом на конкурсе в Вологде.
По субботам, когда оркестр выступает на открытой эстраде в парке, профессор Минц откладывает все дела, идет в парк и слушает музыку, которая напоминает ему времена молодости. Порой к нему присоединяется Саша Грубин или старик Ложкин, тоже поклонники солидных вальсов и танго об утомленном солнце.
В ту субботу Минцу с Грубиным не повезло. В городе была небольшая эпидемия гриппа, из-за чего оркестр временно лишился барабанщика и кларнетиста. Этих специалистов пришлось позаимствовать в джазовом ансамбле, игравшем обычно в ресторане «Великий Гусляр». Молодые люди, вторгшиеся в оркестр, нарушили консервативную традицию, они спешили, сбивали с толку тубу и литавры, отчего вальс «На сопках Маньчжурии» приобрел оттенок синкопированного легкомыслия.
Разочарованные ценители отошли от эстрады и присели на голубую скамейку неподалеку от пивного ларька. Высокие столики для пивохлебов, как неуважительно называл их старик Ложкин, отделялись от скамейки кустами сирени.
Минц и Грубин молчали, думали о науке, о смысле жизни и других проблемах, когда за кустами послышались голоса.
Басовитый, значительный голос произнес:
– Ты пей, Тюпкин, не стесняйся. Сегодня у меня большой день.
– А что, Эдуард, мысль есть или удача пришла?
– Мысль.
За кустами помолчали. Видно, тянули пиво.
