Дмитрий Биленкин - Тень совершенства
Рутина, конечно, отработал так смену - и в спячку. Вот если бы капитану вдруг потребовался какой-нибудь сверхфорсаж, или метеоритная атака вывела из строя, скажем, инвентор, тогда да, тогда шевелись и кумекай, тогда все вокруг, фигурально говоря, на тебя молится, а сам ты творец и кудесник, товарищ Икаров-Кошечкин, по отчеству Прометеевич...
И ведь бывали подобные случаи, бывали, хотя все ухищрения человеческого ума сводятся как раз к тому, чтобы таких случаев не было, а была самая обычная полетная рутина.
Да-а, вот здесь что-то многовато оспинок-повреждений, сейчас мы это подлечим, сейчас подлечим...
Кошечкин, не поворачиваясь, вызвал кибермозг и выразил недоумение, почему тот сам не побеспокоился увеличить число ремонтников на таком-то участке асинхронного вакуум-инвентора и почему о такой мелочи должен заботиться человек.
Последовал немедленный ответ, что нужное в данной ситуации число ремонтников было задействовано, как только э этом возникла необходимость.
- Когда? - спросил Кошечкин и, получив ответ, покивал. - Отлично, тогда мы вскоре должны увидеть результат.
Он продолжил осмотр. Аквамариновая проекция, жемчужно-серая, голубая, как земное небо; блок, блинк-оператор, еще блок, еще; нагоняя сон, вверху шевелятся ритмичные сполохи "северного сияния", снова блинк-оператор, тихо все, как в гробу, музыку что ли включить... И пора вернуться к инвентору, проверить, что там и как.
Экран послушно замерцал опаловым светом, в толще которого, казалось, моросил нескончаемый дождь, но так лишь казалось, поскольку оливковые капельки этого дождя в действительности были ансамблем преобразователей, которые чуть подрагивали при работе инвентора. Реденькая россыпь пятнышек тем не менее алела во всем пространстве, едва ли не каждая сотая "капелька" несла на себе эту недозволенную отметку.
Хватило одного взгляда, чтобы убедиться, что они умножились, но Кошечкин впервые не поверил своим глазам и поспешно включил блинк-оператор. Да, все так и было: некоторые повреждения ремонтники устранили, зато возникли новые и в куда большем числе. Но как же, ведь там усиленный наряд!
Это могло означать только одно. Инвентор не выдерживал рабочего режима, его элементы один за другим выходили из строя, и ремонтники не успевали их заменять. Правда, на ходе корабля это никак не отражалось и долго еще не могло отразиться, поскольку расчетное движение не требовало всей мощности инвентора, да и запас надежности в столь ответственном блоке велик. Тем не менее это никуда не годилось. Скрытый заводской брак, не иначе! "Ну, наливаясь яростью, подумал Кошечкин, - дам же я этим кое-какерам... К высшей мере, к высшей мере! До позора доведу, любимая девушка от них откажется, родная мать отшатнется..."
Руки тем временем сами: делали свое дело, отдавая резерву приказ выделить дополнительный наряд ремонтников. Так и только так! Переключить инвентор всегда успеется, благо их все-таки два, а на такой тяге нужен один; надо сперва все просмотреть в рабочем режиме: достаточно ли новой партии ремонтников, обратится ли процесс разрушения вспять или придется подбросить еще работников, что опасно, резерв велик, но небесконечен и может потребоваться для других целей; надеюсь, все и так обойдется, должно обойтись, хотя то еще удовольствие - всю дорогу чинить инвентор; да ничего, только бы малютки справились, давайте же, ребятишечки, жмите, микробчики, жмите!
Похоже, они поднажали, число зловещих крапинок стало убывать. Однако медленней, чем того хотелось бы. Кошечкин взмок, даже мускулы заболели. Эх, гаечным ключом бы поорудовать! Или вселиться в машину, пронизав ее волей, побороть всю дрянь, как он сам только что пришиб свои вирусы. Увы, ни то, ни другое невозможно, а потому лучше пока пойти пообедать, дать отдых заслезившимся глазам. Кошечкин с усилием выдрал себя из кресла и, внутренне сопротивляясь разумному решению, с оглядкой двинулся к выходу, словно отец, оставляющий ребенка наедине с болезнью. Ничего, ничего, подстегнул он себя; все не так скоро, машине я сейчас не нужен, да и вообще...
Снова, как и утром, он опоздал; дообедывал лишь один человек, на этот раз капитан Торосов, наглухо погруженный в какие-то свои заботы.
"Знал бы ты, какой я пожарчик заливаю! - с мрачным удовлетворением подумал Кошечкин, дуя на обжигающий суп. - Но это уж моя забота, вот наведу порядок, тогда узнаешь..."
Хорошо, что некому было заводить разговоры, не до них было сейчас. Кошечкин заставил себя все спокойно доесть, но вниз ноги понесли его почти бегом. С той же поспешностью он включил развертку. Ну?..
От обвального толчка сердца охолодели ноги. Алых крапинок стало больше! Это было так дико и неожиданно, что внутри Кошечкина все ухнуло в душную пропасть страха, который, оказывается, жил в нем с тех пор, когда корабельный двигатель чуть не пошел вразнос, а он, юный и самоуверенный тогда практикант, застыл в обморочном оцепенении. А ведь сейчас-то еще ничего не случилось, ровным счетом ничего. Надо лишь задействовать второй инвентор, ну да, в отключенный дослать ремонтников, которые мигом наведут порядок, уж это аксиома, коль скоро нагрузка снята и там больше нечему будет ломаться...
Руки все сами проделали с таким мастерством, что переключение не отозвалось даже мимолетным сбоем хода. Вот вам) Кошечкин перевел дух. Все сделано, как надо, исход предрешен с математической неизбежностью. Откуда же цепенящий страх, почему обмякло тело? Неужели все это память о том давнем мгновении, когда покорная тебе сила вдруг рванулась из повиновения? Иные на этом ломались и более уже не годились в механики. Движением ладони Кошечкин согнал с лица пот. Как грозно ревет двигатель, как вкрадчив его гул здесь, в пультовой! Еще бы, ведь там, за переборками, ежемгновенно взрывающаяся звезда, крохотный, прирученный людьми пульсар... И он будет работать, Кошечкин вам не кто-нибудь!
Оставалось дожидаться результата, но даже секунда безделья была невыносима, и Кошечкин, убрав алеющую крапинками развертку, на которой "дождь" замер и потемнел, тотчас заменил ее проекцией второго инвентора, благо такая проверка все равно требовалась. Мозг не сразу понял, в чем дело, когда перед глазами предстала та же, что и минуту назад, картина: моросящая, с красноватыми точками муть. Показалось, что это ошибка, пальцы было дернулись к переключателям, чтобы повторить сделанное движение, исправить его, но тут Кошечкин осознал, что видит именно второй инвентор. Второй, а не первый! И он разрушается, как и предыдущий, хотя крапинок там и поменьше.
На этот раз сердце не ухнуло, не зашлось в обморочном страхе, так велика была оторопь, с которой разум воспринял непостижимую истину. Это не брак, сразу с двумя инвенторами такого произойти заведомо не могло. Но тогда почему?!
