Ким Ньюмен - В свободном полете
- Конечно, - ответил Холли, - вот только поговорю со своим приятелем. Кстати, его зовут Лоу, и он английский репортер.
Паренек протянул руку, и Лоу пожал ее.
- Товарищ, - изрек юноша, - добро пожаловать в настоящую Америку.
Холли провел своего гостя в тихий уголок. Официант принес бутылку "Мэтьюз Саузерн Комфорт", и Лоу полез за бумажником. Холли отмахнулся от валюты.
- Плачу я, приятель. Правительство вдруг сильно меня полюбило, а оно у нас платит тем, кого любит. Надо пользоваться, пока наверху не передумали.
Лоу выпил рюмку и ощутил, как спиртное успокаивает его язву. У него был "флит-стритский" желудок.
- Значит, вы хотите взять у меня интервью? - спросил Холли.
- Да, что-то вроде этого.
- Ну, и какой же вопрос вас интересует? Вас в вашей Европе хлебом не корми - дай вопросы позадавать. Кстати, во Франции меня крепко уважают. Если бы я получал свои зарубежные гонорары, стал бы богачом.
Лидер-гитарист взял несколько пробных аккордов, но сфальшивил и виновато ухмыльнулся, бросив взгляд на диссидента; Холли рассмеялся.
- Смотри, чтобы Пегги Сью не услышала, что ты делаешь с ее песней, крикнул он гитаристу, потом пояснил Лоу: - Это была моя первая настоящая песня.
Лоу отпил еще глоток, прогревая горло.
- Итак, Чарли, - начал он. - Почему?..
- Хороший вопрос, - Холли сверкнул зубами. - Немного общий, но хороший.
- Вы знаете, что я имею в виду.
- Пожалуй, да. Вы хотите узнать, почему я выбрал жизнь, в которой мне уготованы одни печали и гонения?
- Пусть так.
- Сначала я, конечно, не думал, что будет так паршиво, а потом... Как говаривал наш Аль, "добрый социалист должен делать то, что должен делать добрый социалист, черт побери!"
- Вы начали, когда вам и двадцати не было. Еще в пятидесятых...
Холли выпил и привалился к спинке стула. Веселые морщинки у него на лице стали просто морщинами, но даже теперь он больше всего напоминал долговязого неуклюжего подростка.
- Да, в пятидесятых. Передовики производства, показательные процессы, безалкогольное пиво и кринолины. Думаю, когда доживешь до моих лет, молодость всегда вспоминается будто сквозь туман - этакие кадры кинохроники, подпорченные по краям. Мне теперь приходится постоянно напоминать себе, что тогда было по-настоящему тяжело. Нынешние ребята даже не понимают насколько. Действительно не понимают...
Лоу попытался сам припомнить что-нибудь из пятидесятых, но не сумел. Кроме первого космического полета Телстара и Йигера на Х-15 в голову ничего не приходило. Англия в то время доживала последние дни под режимом Черчилля.
- Все пошло наперекосяк еще до моего рождения, и мамуля позаботилась, чтобы я об этом помнил. Мои родители были из Техаса. Пожизненные беженцы. Дедушка остался в Лаббоке, и Запата поставил его к стенке. Так что, свой счет к председателю Алю был у меня задолго до того, как все остальные вдруг обнаружили, какой гадиной он был. После смерти Дэбза Капоне сумел пролезть к власти по спинам крупных профсоюзов, и первое, что он сделал, это сторговался с Виллой, уступив ему Техас.
Как все американцы в возрасте за сорок Холли говорил об Аль Капоне так, будто знал его лично.
- Меченый со своими дружками просто взял и слопал целую страну. Неплохая получилась компания: Лонг, Лучано, Хоффа и, естественно, "палач" Гувер. Все они были не лучше буржуев-грабителей. Никто не был застрахован от автоматной очереди через дверь, а четыре часа было самое опасное время - джимены почти всегда забирали людей в четыре утра. Кто-то получал пулю после цирка, который называли судом, а кто-то не удостаивался и цирка. Счастливчики попадали на Аляску.
- Сразу после войны все было по карточкам. Солдаты возвращались домой калеками. Мы жили в деревне, где все-таки было немного полегче, но и нам приходилось голодать. Определенную часть продуктовой нормы мы должны были отдавать в пользу партии, а раз в месяц назначался день Социалистической жертвы, когда еды вообще не полагалось. Но вы посмотрите старую хронику и судите сами, сильно ли похудел президент Капоне.
- А как насчет музыки?
- Музыки? Я скажу, что тогда сходило за музыку: ебаный Марио Ланца со своими песенками про трактора и сенокосилки. Да и в кино дела обстояли не лучше. Нам показывали исключительно четырехчасовые эпопеи о Революции. Начинались они с того, как плохо было при буржуях-грабителях, которых всегда играли Сидни Гринстрит, Питер Лорре или Оливер Харди. Потом главный герой, обычно дружок Капоне - Джордж Рафт, произносил пламенную речь, призывая пролетарские массы идти что-нибудь штурмовать, что массы и исполняли в хореографии Басби Беркли. Еще речь, немного пения - и все. И вся ребятня знала, что в каждом кинотеатре сидит переодетый джи-мен, следивший за теми, кто недостаточно громко хлопал.
- Это было в Техасе?
- Нет, нас переселили во время одной из "Конструктивных миграций" Капоне. В сорок втором почти все население Лаббока погрузили в автобусы и отправили на Север, в Канзас, работать на военном заводе в окрестностях Роузвилла. Аль становился параноиком, когда речь заходила о Мексике, и принципиально не строил стратегических объектов вблизи границы, опасаясь, что мексиканцы присоединятся к Оси. Сначала отец был занят на сборке танков, но после войны завод перевели на выпуск тракторов. Мы жили в своего рода гетто, в техасском квартале. Его обитателям в то время приходилось несладко. Все помнили войну семнадцатого года, и мы так навсегда и остались "штатом, который не смог защитить себя". Я был прыщавым техасским мальчишкой, очкариком впридачу, так что мои ранние годы трудно назвать безоблачными. Остальные техасские ребята были здоровяками поперек себя шире, многие играли в футбол, а я рос худой, будто скелет. Естественно, меня выбрали главной мишенью для разных техасских шуточек. В школе был один канзасский парнишка - Мелвин Янделль, сын местного партийного бонзы, - который вечно колотил меня, а его приятели Чик Уиллис и Филли Уиспер с энтузиазмом помогали.
- И поэтому вы стали диссидентом?
- Черт побери, нет, конечно! От этого я только сильнее хотел, чтобы меня приняли в компанию. Я думал, что если докажу свою верность Революции, моим мытарствам наступит конец. Сейчас таких называют "нудилами". Я стал ревностным членом Американской социалистической пионерской организации это что-то вроде бойскаутов, только с партийным уклоном. Из меня получился образцовый юный коммунист. В свои двенадцать лет я удостоился чести быть самым молодым звеньевым в Канзасе, а уж всяких нашивок заработал просто без счета. Каких у меня только не было: за начальный, промежуточный и основной курсы научного социализма, за личную гигиену, за эффективность, за навыки юного следопыта и еще только Карл Маркс знает за что. Больше всего я гордился ленточкой за "Распознавание силуэтов вражеских самолетов". Одного беглого взгляда мне было достаточно, чтобы отличить реактивный "СИ-51" Сикорского от "Супермарин Свифта". Если бы Черчилль и царь вдруг решили начать третью мировую войну, я находился в полной боевой готовности...
