Всеволод Слукин - Смех по дороге в Атлантик
Ладников почувствовал, что говорит впустую. Если его и слушали, то думали о другом.
Еще один красный столб быстро надвигался справа. И Мосенин, и Гурген, и Риль провожали его взглядом, пока столб был виден. Все молчали.
- Пошленькая была программка, - вдруг сказал Риль, - настоящий юморист так бы не написал.
- Отчасти согласен, - Ладников покосился на экранчик обзора, - но ведь здесь не требуется ни воспитания, ни эстетики. Лишь бы смеялись...
- Просто противно, - помотал головой Риль, - кто только пропустил эту программу.
- Наши программы - это не искусство, это защита.
- Пошлость - не защита!
- Черт побери, да какая же разница, если она спасает!
- Она может не спасти. Например, человека, который понимает...
Ладников молчал. "Может, я совсем напрасно говорил им о столбах, - думал он, - наверное, было бы лучше молчать до самого Знака. Но инструкцию нарушать нельзя. Да и рассчитана она на людей, которые приезжают работать сюда, в этот ни на что не похожий мир. Этих людей не берут прямо из уличной толпы..."
Когда машина проскочила четвертый столб, стали видны и Знак, и обелиски, о которых говорил Ладников. Две большие иглы стояли почти рядом, неподалеку от "Великой борозды". Из гигантского каньона поднимались причудливые кружева испарений.
- А эта щелка точно сработает? - спросил Гурген и сунул палец в щель, откуда через несколько минут должен был появиться футляр с программой.
- Сработает или не сработает? - подхватил Мосенин. - Нечего нам морочить голову. Скажите, вы сами уверены, что сработает? Или и сейчас начнете заговаривать зубы?
- Успокойтесь, геолог, - Ладников на этот раз не повернулся, - я уверен на все тысячу и даже на тысячу один процент, - и, уже обращаясь к Гургену, тихо и мягко уточнил: - Вы не очень внимательно меня слушали. Машина не продвинется ни на сантиметр, если не включится программа. В Знак вмонтирован специальный излучатель.
- Ваш излучатель мог давно все излучить! Его могли вытащить! Могли поломать! - Мосенин уже почти кричал в спину Ладникова.
- Мы тут что-то говорили о других дорогах, - вдруг сказал молчавший Риль, - а почему все-таки нельзя лететь в Атлантис ракетой?
Ладников схватил рукоятку мгновенного торможения.
- Ребята, я бы мог с вами не ехать. Я добрался бы в Атлантис один, через два дня, то есть послезавтра. Без пассажиров, без приключений. Вас повез бы кто-то, другой. Что ж, я разверну "турбик".
Молчали все. И Гурген, и Риль, и Мосенин. Никто не шевельнулся. Наступила напряженная тишина, как перед большой ссорой. Ладников громко щелкнул каким-то тумблером.
- Все. Хватит, - решительно сказал Риль, - извини. Бывает, видимо... Включай турбину... и жми вперед.
- Что ты нервничаешь! Что ты нервничаешь? Зачем разворачивать, - бодро заговорил Гурген, обращаясь к Ладникову. - Ну, один не поверил технике, другой маму родную вспомнил, а у третьего, понимаешь, застарелый ревматизм в коленках. Трогай!
Ладников усмехнулся: "Хороши, черти! - подумал он, - застарелый ревматизм... Оказывается, он, Ладников, нервничает!"
Вдруг Мосенин выскочил из машины. Он сделал это в тот самый момент, когда турбик хрюкнул вновь запущенным двигателем.
- Сумасшедший, он пошел обратно! - крикнул Гурген и растерянно посмотрел на Ладникова и Риля.
- Он расклеился в самом деле, - сказал Риль.
- Этого типа надо ловить, - встал Ладников со своего места, - теперь я буду считать, что в гималайской десятке было только девять человек...
- Не суди его по здешним законам, - Риль тоже приготовился вылезать, там все-таки была Земля.
- Тогда какой идиот послал его сюда? Ладников погнал турбомобиль задним ходом. Мосенин успел отойти на сотню шагов. Он не обратил никакого внимания на обогнавшую его машину и продолжал идти уверенной походкой человека, решившего все раз и навсегда. Из машины вышел Риль.
- Выслушайте меня... - начал он и взял геолога за локоть, - у всех нас тоже были минутные слабости. Я понимаю.
Мосенин освободил руку и пошел дальше.
- Вы все время интересовались бронтами! - крикнул ему вслед Ладников. Вы их видели? Если нет, то такой шанс у вас может быть перед наступлением темноты.
Мосенин вздрогнул и остановился.
- Я не отговариваю вас от затеи пройти пешком эти длинные километры, продолжал Ладников, - но возьмите хотя бы лучемет. И питья на дорогу.
Мосенин стоял не оборачиваясь. Ладников стал что-то вытаскивать из-за своего сиденья и добавил наставительно, будто обращался к маленькому мальчику, которому дают в первый раз включить электрический фонарик:
- Да не балуйте вы лучами, берегите разрядник...
- Я... Да как вы... Вам известно, что я... Мне не четыре года... Вы позволяете себе...
Мосенин подскочил к машине и, тыча ладонями в грудь Ладникова, захлебывался словами Упоминание о бронтах, а может быть, последнее напутствие Ладникова подорвали его решимость. Может быть, он просто "перегорел", поборов свои колебания. Казалось, какая-то замкнувшаяся в глубинах мозга цепь разорвалась...
- Я! Мы-ы! Вы-ы!.. - передразнил Ладников. - Ну садитесь! Глупости разрешаю только на той стороне. Ясно?
Замолчавший Мосенин стоял перед Ладниковым, глядя на него зло и ошалело.
- Вы знаете Закон Чужого Неба? - спросил Ладников уже спокойно и холодно. - Знаете? Это старая и нехитрая штука. Если безопасность большинства под угрозой...
- Знаю, - буркнул Мосенин и угрюмо полез в машину.
"Ничего ты не знаешь!" - подумал Ладников, пиная пятнистое колесо турбика.
В Знаке не было ничего необычного. Толстый столб в круглым красным щитом - такие ставились на улицах городов и ограничивали движение транспорта. В центре щита белели две крутые дуги, составленные из четких, аккуратно нарисованных квадратиков, прямоугольников и треугольников. Дуги располагались вогнутостью к вогнутости и чуть соприкасались концами. Это изображение могло означать только одно - белозубый рот, широко раскрытый в неистовом хохоте.
Обелиски - две просвечивающие в ребрах стрелы - стояли поодаль - Один увековечил память трех первопроходцев, второй - целого отряда свайщиков. После этого второго случая была найдена защита, и все турбики стали снабжать программами.
Машина тихо ползла к границе. Ладников смотрел на Знак. Он отдал управление автомату и ждал, когда сработает пускатель программы. Никто, кроме него, не знает, что узенькая желтая полоска на столбе - это тот самый излучатель, который приведет в действие защиту. "Ничего больше не скажу, думал Ладников, - я и так им слишком много рассказал. На свою шею... Надо было три слова из инструкции - и точка. Даже Риль трухнул. "Почему нельзя лететь ракетой?.." А сам ты, между прочим, когда ехал здесь впервые, оставался немым и глухим? Тоже тогда закидывал вопросики насчет других дорожек или что-то в этом роде... Грешник-праведник..." Ладников глянул в окошечко обзора: как там, сзади? Риль, наморщив лоб, с интересом разглядывал Знак. Мосенин часто глотал слюну и нервно шевелил пальцами, держась обеими руками за противоаварийную скобу.
