Олег Котенко - Слово говорящего
* * *
Дзакуро смог уснуть только под утро, но сон продлился всего пару десятков минут. Потом снова пришли кошмары, а вслед за ними и пробуждение. Он проснулся в пустом доме. Пустота гуляла теперь по углам, скрипела в одну ночь обвисшей дверью, щерилась вообще неизвестно когда разбитыми окнами. Пустота висела в воздухе, дышала над ухом, сопела в затылок, когда Дзакуро, как ему казалось, поворачивался к ней спиной. А еще в одном из углов то и дело, всю ночь, появлялась бледная, почти прозрачная фигура Камари. Вначале Дзакуро пугался, в первый раз вообще чуть не умер от ужаса, когда увидел развевающиеся от несуществующего ветра волосы своей мертвой дочери. А потом страх округлился, затупился и стал только глухо постукивать, но не резать. Дом опустел. И высох родник. Дзакуро заметил это утром - серым и пустым утром, сквозь которое ходил лишь такой же серый ветер, дышащий холодом. Ямку занесло пылью и порванными сухими листьями, воды в ней не было и в помине. Дзакуро разгреб холодный мокрый еще песок, но нет. Вода ушла безвозвратно. Возможно, родник просто исчерпался. Дзакуро сел прямо на землю - скамеечка, на которой обычно сидела Камари, рассохлась - и положил подбородок на колени. По небу бежали сплошные волны низких свинцово-серых облаков. Дул прерывистый ветер. А рядом рушился пустой дом. Дзакуро почувствовал, как пустота вползает в его душу. И он впустил ее, потому что рассудил так: пустота съест боль, а уж потом он сможет ее чем-нибудь заполнить. И пустота воспользовалась шансом. Она съела не только боль, но и все, до чего смогла добраться... ...Дзакуро поднял голову и обнаружил, что больше не наворачиваются на глаза слезы. Только внутри все еще тяжело и катается в груди какой-то шар. "Человек рано или поздно устает скорбить", - подумал он. Но в сторону дома на отшибе все же пошел. Жена Кагэро хлопотала у крыльца. Заметив Дзакуро, она выпрямилась и уперлась взглядом в его лицо. Дзакуро стало неловко. "Чего она так смотрит на меня?" - думал он, переминаясь с ноги на ногу. - Доброе утро, госпожа, - наконец, выдавил он. Женщина не двинула ни единым мускулом. - Доброе утро, госпожа! - повторил Дзакуро громче. В доме послышался стук. Вышел сам Кагэро. Дзакуро посмотрел на него и обомлел: этот человек, похоже, прекрасно выспался ночью и только что встал. - Ацуко, иди в дом, - тихо сказал он и женщина медленно, словно нехотя, зашла в хибару. И обратился уже к Дзакуро: - Ну? - Зачем ты это сделал? - брякнул тот первое, что пришло в голову. - Вы не знали, как наказать ее и я придумал способ, - ответил Кагэро, пожимая плечами. - Что странного? - Зверь... - Плевать. Я просто живу. - Но как мы могли... Ты ведь не сказал, как именно хочешь... это сделать! - Правильно, не сказал. А до чего бы вы сами додумались? Пару раз ударить палкой, или один - плетью. И что? Через день синяки бы сошли, а она убежала бы уже на неделю. А потом - навсегда. С врагом! - Тебе-то он не враг... - Откуда вы знаете? Почему вы так уверены? А, впрочем, черт с ним, я не собираюсь просить прощения. Сделал то, что считал нужным. - Нет, постой. Кагэро, уже собравшийся уйти обратно в дом, повернулся. - Наверное, к тебе придет кто-нибудь еще из деревни. Соберется совет. Будут решать, что с тобой делать... - Пусть решают.
* * *
Тэссай, занявший место Дзюбэя, смотрел гордо. Будто говорил взглядом: "Хватит, я наведу порядок!" И люди обращались к нему не иначе, как Тэссай-доно. Кагэро стоял так, чтобы все могли видеть его, освещенного пламенем костра. И уж в его лице и взгляде не было ни гордости, ни вообще чего бы то ни было. Только однажды по лицу Кагэро пробежала тень недовольства: когда люди боязливо раздвинулись в стороны. - По твоей вине оборвались жизни троих. Как ты думаешь, бакаяроо, твоя жизнь стоит тех трех? - Прошу прощения, Тэссай... - Кагэро замешкался. - Тэссай-сан, но по моей вине погибли только двое: враг и согрешившая с врагом. Не вижу в этом ничего страшного. А Дзюбэя вы сами убили. Правда, я не совсем понимаю, за что. - Если бы мы убивали друг друга за каждый имеющий хоть какую-то важность проступок, то, наверное, в деревне остались бы одни немощные старики! Кто ты? Пришел неизвестно откуда да еще со своими порядками! - Не я предложил наказать дочь Дзакуро, - пожал плечами Кагэро. - Но не так же! А ты подумал, что будет с нами? Ведь в той деревне тоже не дураки живут. Они ведь догадались, кто убил Дакуана, а если не догадались еще, то это случится в ближайшее время. Тэссай потер лоб. - Дакуан жил один? - неожиданно спросил он. - Ну, говори, один? - Нет, он жил с матерью. По кругу прошелся судорожный вдох. - И... она видела тебя? - Нет, - покачал головой Кагэро. - Ее я убил первой. Кто-то из женщин, стоящих за оградой, которой была обнесена площадка, сдавленно вскрикнул. - А что? - Кагэро обернулся. - Вы с готовностью расправились с вашим старейшиной, а меня порицаете? - Тэмаэ... - прошипели рядом и на спину Кагэро опустилась палка. Следом вскочили все, кто сидел вокруг костра, и у каждого в руках оказалась либо палка, либо дубинка. Тэссай что-то невнятно кричал, размахивал руками, но люди смешались в один сплошной шевелящийся ком. - Нет! Остановитесь! Хлипкая ограда рухнула и к костру выбежала молодая женщина со спутанными волосами и в не очень опрятной одежде. - Ацуко, - зашептали женщины. Ацуко бросилась к людям, но ее тут же отшвырнули в сторону. Может быть, нечаянно, но Ацуко ударили по руке и, видимо, сломали, потому что она побледнела, застонала и схватилась за плечо. - Довольно! - заорал Тэссай и глухие удары, перемежаемые всхлипами и гневными возгласами, прекратились. Мужчины разошлись в стороны. У костра остался лежать Кагэро. Кажется, у него было сломано почти все, что вообще можно сломать, только голова чудом уцелела. Правда, нос был перебит и свернут набок, а в разбитых губах белели костяные обломки. Ацуко кинулась к мужу, забыв о руке, упала на твердую глину. Мужчины ошалело смотрели на рыдающую женщину и чуть живого Кагэро. При каждом вздохе на его губах вздувались красные пузыри, в расплющенной груди что-то сипело и булькало. - Надо позвать врача, - сказал кто-то из женщин. - Какой врач! Не видишь, ему жить осталось минуты две. - Врача! - заверещала Ацуко. - Позовите! Врача! - Ну позовите для успокоения, - тихо сказал Тэссай. Лекарь сначала посмотрел на умирающего Кагэро, а потом обвел недоуменным взглядом людей. Тэссай пожал плечами и кивнул на рыдающую Ацуко. - Давно? - спросил врач, опускаясь на колени рядом с Кагэро. - Да не очень... - Странно, что он живой. Глядите, вы же все ему разбили! Что-то я такого раньше не видел в деревне. А? Он поднял голову и посмотрел на Тэссая. - Это такие твои новые порядки? - Потише, Сидзима-сан, не я велел бить его! Врач снова посмотрел на Кагэро. Тот все еще дышал. - Не знаю, - покачал он головой. - Не имею ни малейшего понятия, как можно вылечить его, но он до сих пор жив! Поразительно! Было бы кощунством погубить такую жизнь. Не знаю, что получится, но я попробую.
