Джон Бирн - Ноктюрн
Три раза он перебирался на другое место, чтобы не вызывать подозрений. Здесь, на этой короткой пижонской улице из частных домов, было сложно найти место, где можно стоять, не привлекая к себе внимания, и при этом следить за выходом из подъезда. Прошло уже два с половиной часа. Эдельмен начал терять терпение. Но его упорство было вознаграждено. Она вышла из дома, тоже одетая в спортивный костюм для утренней пробежки, повернула направо на 75-ю улицу и побежала трусцой в направлении Колумбус.
Он побежал следом.
День был погожим и ясным. Она не особенно напрягалась: пробежится немного, встанет передохнуть, потом опять пробежится, зайдет в маленький магазинчик на Колумбус или где-нибудь в переулках, снова пробежится два-три квартала и снова передохнет. Поэтому Эдельмену было совсем не трудно за ней следить. Пару раз он даже зашел в магазинчики, в которые заходила она. Он совсем осмелел. Ему хотелось проверить, как близко он может к ней подойти, оставаясь при этом незамеченным.
Это было похоже на игру в кошки-мышки. В какой-то момент Эдельмен почувствовал, что у него начинает болеть голова. Это был нехороший знак.., даже опасный. Но он старался не обращать внимания на боль. Он полностью сосредоточился на Рейчел. Он представлял себе, что можно сделать, чтобы узнать ее. Поближе. Предельно близко.
В одном из этих маленьких магазинчиков рядом с Колумбус Эдельмен нашел одну вещь. Это было второе чудо.
***
Полная луна светила в распахнутое окно маленькой эдельменовой гостиной. Он сидел на стуле в длинном прямоугольнике бледного белого света, расплывшегося по старенькому потертому ковру. Он был без всего. Абсолютно голый. Он снял даже часы. Легкий ночной ветерок приятно холодил разгоряченную кожу. Город остывал от дневного жара.
Эдельмен дышал ровно и медленно, несмотря на ужасную головную боль. Несмотря даже на то, что он чувствовал себя конченным идиотом. Сегодня он заходил на аптечный склад и мог бы взять что-нибудь от головной боли. Но его мысли были заняты совсем другим. И сейчас он почти и не помнил, зачем он вообще туда заходил.
Эдельмен держал на коленях древнюю книгу, раскрытую на нужной странице. Эту книгу он узнал сразу, как только увидел в том маленьком книжном, куда заглянула Рейчел, - на 68-й улице, на углу с Колумбус. Он удивился, когда обнаружил, что эта книга действительно существует. Он знал только название. Дэвид Синклер - писатель в жанре фэнтэзи, который был самым любимым писателем Эдельмена, пока он не познакомился с ним лично на книжной ярмарке в Далласе, - упоминал эту книгу буквально в каждом своем романе. И Эдельмен всегда думал, что это выдумка.
Но оказалась, что это не выдумка.
Книга называлась "Ноктюрн. Книга ночных походов". Эдельмену это название казалось дурацким и глупым. Он даже как-то спросил на одном из собраний клуба любителей фэнтэзи: "Что такое ночные походы? В сортир пописать?"
Но нет. Это была книга о чудесах. О силе.
И вот что странно: продавщица в книжном магазине понятия не имела о том, чем владеет и что продает.
Эдельмен еще раз перечитал заклинание. Шрифт был мелким и узким, но на удивление легко читался даже в бледном свете луны. Потом Эдельмен склонил голову и прислушался к тиканью часов на каминной полке. Близилась полночь. Он ждал последнего, двенадцатого удара.
Часы начали быть. Раз.., два.., три...
Эдельмен поднялся со стула. Четыре.., пять.., шесть...
Шаг к распахнутому окну. Семь.., восемь.., девять...
Эдельмен встал на низкий подоконник. На улице не было никого. Никто не смотрел на голого мужчину в окне. Никто не показывал пальцем. Никто не вопил: "Позовите полицию". Десять.., одиннадцать.., двенадцать...
Долгий глубокий вдох. Шепотом - слова из книги. Стук крови в висках.
Он шагнул с подоконника в темноту.
Как будто ступил на мягкий матрас. Что-то пружинисто дрогнуло под ногами, но он не упал на мостовую тремя этажами ниже.
Книга не солгала. Стоя голым прямо в воздухе над западной частью Центрального парка, Эдельмен и сам удивлялся, как он поверил этим мелким бредовым строчкам.., и тем не менее...
Книга не солгала. Он сделался призраком - и в то же время не просто призраком. В каком-то смысле он был настоящим и здешним. В каком-то смысле - уже запредельным.
Он запрокинул голову и взглянул на окна верхнего этажа. На ее окна. Импульс движения подтолкнул его вверх. Он поднялся туда - к ее окнам. Получилось немного быстрей, чем на лифте. Мимо темных и освещенных окон. Четыре, пять, шесть этажей. Остановился он за окном ее спальни. Он знал расположение комнат в этой квартире. Знал, в какой комнате спит она.
Окно было открыто. Он ступил на подоконник и вошел в комнату - прямо в прямоугольник бледного лунного света под окном. Точно такой же, как и под его окном. Только здесь на полу не было никакого ковра. В комнате было просторно. Обстановка была не такая, какой ее помнил Эдельмен. Совершенно не в стиле Ричардсонов. Но зато - как раз такая, какая, по представлениям Эдельмена, и должна была быть в спальне Рейчел. У стены слева - низенький туалетный столик современного "модернового" дизайна. В центре комнаты огромная двуспальная кровать: просто высокий матрас на каркасе без ножек. В изголовье кровати - тонкая москитная сетка. Судя по тихому жужжанию, в спальне работал кондиционер. "Странно, - подумал Эдельмен, - при открытом окне..."
Она спала без всего. Совсем голая. И даже без одеяла. Лунный свет, отраженный от белых стен, ложился призрачным зыбким мерцанием на все ее выпуклости и изгибы. Длинные темные волосы разметались по белой подушке и легли тонкой сеткой на обнаженное тело, разметавшееся во сне. Эдельмен почувствовал, что его призрачное тело отзывается на нее точно так же, как отозвалось бы тело из плоти и крови. Он возбудился. У него встал.
Он подошел поближе к кровати и опустился на колени, чтобы посмотреть на ее лицо. Она была очень красивая, очень. Даже красивее, чем представлялось ему в мечтах. Загорелая золотистая кожа. Без белых полосочек от купальника. Упругая сочная грудь.., во всей роскошной красе, потому что Рейчел лежала на спине. Грудь легонько вздымалась при каждом вдохе. Соски маленькие и аккуратные, похожие на темные кораллы.
Эдельмен оглядел ее всю. Гладкая кожа на животе, упругие твердые мышцы пресса, аккуратно подстриженный треугольничек между ног. Она лежала, слегка согнув одну ногу в колене и приподняв ее над второй.
Лунный свет и глубокая тень очень красиво подчеркивали форму ее бедра.
Он протянул руку и прикоснулся к ее лицу. Такое гладкое под его ладонью... И в этом тоже книга не солгала. Ощущения были такими же яркими, как и в физическом теле, - такими же безупречными и настоящими.
![Гарольд Пинтер - Лифт [= Кухонный лифт]](/uploads/posts/books/271557/271557.jpg)
