Дмитрий Тарабанов - Кабинетный апокалипсис
Ваннерманн: Ни в коем случае! Мистеру Каупману еще работать и работать. Четырнадцать сборников - это не так уж и много. Может, новый хоть чем-нибудь и отметят. Хотя в этом я серьезно сомневаюсь. Он хорош как друг, но как поэт совершенно некудышний. Надеюсь, вы не скажете ему, что я так о нем отзывался?
Брайтон: Что вы! (поднимает руки) Я придерживаюсь по поводу его стихов такого же мнения. Хьюго просто приятный человек.
Ваннерманн: Да, но уничтоженный тираж и нубны, безусловно, имели связь. В этом не приходится сомневаться.
Брайтон: Вот видите, мистер Ваннерманн! Вы все-таки согласились, что бывают незакономерные явления...
Ваннерманн: Которые становятся закономерностями. Да. Иногда такое случается. Иногда. Никак не чаще... Дружный смех.
Действие третье: 29 ноября 1999
Место действия: Флоренция, квартира Хьюго Каупмана. Вечер. Небольшая комната, абстрактные гравюры на стенах, фотографии детей, жены; камин, три мягких кресла, выстроившихся у камина; в двух правых сидят архивариус Брайтон, коллекционер Ваннерманн. Поэт Каупман, стоя с закрытыми глазами, читает стихи.
Каупман: Густые тени пепла - чешуей На лицах близких и врагов. Чернильным крыльям закричу: "Постой!" И отмотаю киноленты снов.
Я не попрусь сегодня с рани вброд, Фильм через час начнется вновь. И все же... Вздор! И все же... Пусть! Чтоб только задом наперед...
Ваннерманн и Брайтон аплодируют.
Ваннерманн: Господин Каупман, просто великолепно! Вы порадуете нас еще чем-нибудь из своих сочинений?
Каупман: (расплывается в широкой улыбке и кивает головой в знак благодарности) Обязательно, только сперва промочу горло.
Ваннерманн: А стихи ваши заметно улучшились.
Каупман: Вы мне льстите. (Наливает в стакан сок)
Ваннерманн: Вполне возможно.
В прихожей слышится трель звонка.
Каупман: (Не допив сок, обращается к гостям) Секундочку. Я никого не жду, но открыть обязан. Вдруг дети сделали сюрприз. Майкл и Шер должны были проездом перечеркнуть Италию, гляди, заскочили...
Брайтон: Мы подождем. Правда, мистер Ваннерманн?
Ваннерманн: Правда. (Кивает, не прекращая поглаживать переплет "Дыхания дьявола")
Каупману открывает дверь. Из прихожей доносятся радостные возгласы. В квартиру заскакивает статный и подтянутый незнакомец, с тщательно выбритым лицом.
Незнакомец: Мистер Каупман! Как я рад вас видеть! Вы мой яростный поклонник, а я ваш лучший издатель! Позвольте вручить мне ваш авторский экземпляр... (небрежно затолкал старика Каупмана в комнату, где сидят гости)
На лицах всех троих необычайное удивление.
Незнакомец: Я рад, что вы меня помните (вручает опешившему Каупмана толстый бумажный сверток) Я всегда говорил, что много талантливых авторов, достаточно преданных делу литагентов, но вот талантливых и преданных делу редакторов - очень и очень мало. Как вам повезло, что вы решили иметь дело со мной.
Каупман: Но...
Незнакомец: Что вы, автографы я не раздаю из принципа, а ваш у меня уже давно есть. В эту великую книгу, к сожалению, вошла только часть вашего текста, потому что только она являлась в должной мере заклинающей и существенной. Всю воду я выжал. Да не бойтесь, вы не один! Чтобы добиться желаемого результата, нужно сделать хорошую квинтэссенцию. Там закладочка в вашем разделе...
Каупман: А как же копирайт, права?
Незнакомец: Все в порядке. Я перекупил права у "Немецкого Ястреба". Не я литагенты. Они об этом позаботились. (Махает рукой, собираясь уходить)
Каупман: Стойте, а что хоть за книжка?
Незнакомец: (Из прихожей) Вторая.
Каупман: Вторая... (Вслед убегающему незнакомцу) Может, чашечку чаю?
Незнакомец: Мне нужно оббежать остальных ваших соавторов... Премного благодарен!.. (Слышится уже за дверью)
Дверь захлопывает ветром. Хьюго садится в кресло и принимается разворачивать бумажный сверток.
Ваннерманн: Кто это был? В присутствии хороших манер его не упрекнешь.
Каупман: (не отвечает, продолжая срывать с книги клочья бумаги)
Брайтон: Разве вы не догадались? Нас же посетил сам редактор.
Ваннерманн: Редактор чего?
Каупман: Вот этого. (Поднимает книжку)
Книга достаточно толстая, напечатанная на хорошей белой бумаге и обернутая желтоватой кожей.
Ваннерманн: Все ключи одной печати... Экслибрис нубну на обложке? Это что - перепись? Каталог того, что было в библиотеке монастыря? Я, честное слово, ничего не понимаю.
Каупман: А я для себя только при виде переплета очень важный вопрос уяснил. (Пододвигает кресло поближе к поэту) Вы спрашивали, не человеческая ли кожа на вашей книге. Я ответил, что нет. А здесь - самая, что ни на есть человеческая.
Ваннерманн: (Морщится) Выходит, этот экслибрис - татуировка? Сделанная при жизни?
Брайтон: Боюсь предположить, но это так. Книга обшита кожей монаха, одного из нубну. Необычно для гуманистской литературы конца двадцатого века. Можем назвать это постмодернизмом. Чтобы не называть Черным Евангелием.
Ваннерманн: Бедняги. Пожар был последним испытанием на верность, которое выпало пережить им...
Брайтон: Не забывайте про договор с дьяволом! Даже после сбора нужного материала для книги, они еще долго проработают в одной редакции...
Каупман открывает свой раздел, отмеченный закладкой.
Ваннерманн: А? Ну-ка, ну-ка! (присматривается) Вот это да!
Брайтон: Да, старый поэтишко, наверное, мы недооценивали ваш поэтический дар...
Ваннерманн: "Книга пророка Каупмана". (Смеется и дружески хлопает Хьюго по плечу)
Каупман: Черного пророка.
Некоторое время трое молча листают страницы "Ключей".
Брайтон: Книга Мацеррино, Книга Ли Анслея... Готов поспорить, в конце есть Откровение Редактора... Книга Фредерика...
Ваннерманн: Ага! Части из "Дыхания дьявола". Мне бы хотелось сравнить ее со своим экземпляром и вычислить коэффициент редакторского сокращения. (Поднимается и расправляет брюки на коленях; оглядывает комнату) Где "Дыхание дьявола"? Кто-нибудь его видел?
Брайтон: Я не брал. (Поднимает руки)
Ваннерманн: (Суетливо) Да куда же оно запропастилось? Я только его в руках держал...
Брайтон: До прихода самого дьявола.
Каупман: Знаете, есть такой редакторский закон? "Рукописи не возвращаются и не рецензируются". Слышали когда-нибудь?
Ваннерманн: Черт! (Садится)
В комнате повисает гнетущая атмосфера. Архивариус задумчиво кивает головой. Наконец он вносит предложение:
Брайтон: Может, все-таки вернемся к тому, что делали до прихода Черного Мессии? Послушаем стихи нашего друга, мистера Каупмана?
Каупман: Вас устроят стихи из "Ключей"?
Брайтон: Нет. (Отбирает у него книгу) Это старье. Тем более, услышат их еще многие, в отличие от остальных ваших, которые редактура посчитала слишком "мокрыми". Что-нибудь из последнего вашего сборника, если можно.
