Владимир Немцов - Семь цветов радуги
— Да что же это такое? — едва сдерживая волнение, прошептал Вадим. Песня явно доносилась из-под земли и, главное, именно в том месте, где несколько минут тому назад он видел девушку.
«А это что? Тоже мираж? Или подземное эхо? — спрашивал у себя Багрецов. Ну-ка, объясни!»
Он безнадежно махнул рукой и решил бежать за Бабкиным, чтобы вместе с ним разобраться во всей этой странной истории.
Еще издали Бабкин определил, что ошибся: никакой машины и дороги здесь не оказалось.
На освещенном луной серебристом поле ехал гусеничный трактор.
«Наверное, пары поднимают, — предположил Бабкин. — Светло, тракторист даже фары не включил».
Тимофей остановился на краю поля. Трактор надвигался прямо на него. Когда он приблизился, Бабкин заметил, что трактор идет без плуга.
«Значит, его просто перегоняют в какое-нибудь другое место», — решил Тимофей.
Но снова ошибся. У самого края поля трактор повернулся и пошел под прямым углом в сторону.
«Видно, молодой тракторист учится», — подумал Бабкин и быстро догнал трактор.
— Скажите, пожалуйста. Девичья поляна там? — крикнул он, рукой указывая на светящиеся вдали огоньки.
Ему никто не ответил. Видимо, из-за шума мотора тракторист не слышал вопроса. Тогда Тимофей вскочил на подножку трактора и заглянул в кабину:
— Скажите, как пройти…
Он не закончил фразу. В кабине никого не было.
ГЛАВА 2
УТРО В ДЕВИЧЬЕЙ ПОЛЯНЕ
Реальнейшая
подо мною
вон она
жизнь…
В. МаяковскийБагрецов долго не мог уснуть. Он вспоминал все свои путешествия и приключения. Недавний полет в стратосферу, откуда земля казалась нарисованной картой. Он видел ее в туманной дымке, далекой и неживой… И вот сегодня на холме Вадим снова встретился с необыкновенным, будто видел он это с огромной высоты.
Однако он сейчас на земле. Можно убедиться, стоит только протянуть руку… Лежит Вадим Багрецов на сене в сарае. Рядом сладко похрапывает его друг Тимка… В углу скребется мышь…
Молодым техникам пришлось много ездить по стране. Они устанавливали радиометеостанции и в горах Памира, и в Арктике, и в таежных поселках. Они даже ставили свои аппараты на островке возле Камчатки, И вдруг вместо гор и островов — Девичья поляна. Деревня с журавлями у колодцев и приземистыми хатами, будто присевшими на корточки.
Вадим смотрел сквозь дыру в соломенной крыше сарая. Пробивался рассвет, на розовеющем небе таяли и пропадали звезды.
Приподнявшись на локте, Багрецов вытащил запутавшуюся в волосах былинку и взглянул на своего товарища. Натянув одеяло на подбородок, Бабкин крепко спал.
«Что с ним вчера случилось?» — недоумевал Багрецов, вглядываясь в розовое от сна и абсолютно спокойное лицо друга.
Багрецов начал припоминать вчерашние события. После неожиданного исчезновения девушки он бросился искать товарища: Бабкин стоял неподвижно на краю поля и смотрел вслед удаляющемуся трактору. Вадим попытался вывести друга из странного оцепенения и тут же рассказал ему о своей странной встрече с девушкой. Но тот не слушал его. Он все еще провожал взглядом исчезающий в темноте трактор.
Наконец Тимофей повернулся к Багрецову, посмотрел на него невидящими глазами и зашагал прочь, все время оглядываясь и к чему-то прислушиваясь.
Как только впереди показались огни Девичьей поляны, Бабкин неожиданно заявил, что должен вернуться обратно. Вадиму это показалось странным. К тому же он никак не хотел расставаться с товарищем: все-таки места здесь для них незнакомые, мало ли что может быть!.. Опять Тимка заблудится. Он пытался было возражать, но Бабкин категорически запретил ему идти вместе с ним.
Вернулся Тимофей часа через два усталый и запыленный. Он молча вылил себе на голову ведро холодной воды, вытерся насухо полотенцем, лег и, повернувшись спиной к другу, тут же с присвистыванием захрапел.
Вадим обиделся. Он решил, что Бабкин не спит и только притворяется, чтобы ему не надоедали с расспросами.
Розовое окно в соломенной крыше подернулось фиолетовой дымкой, затем постепенно начало голубеть. Наступало утро. Скоро тонкие солнечные лучи проникли сквозь плетенную из прутьев стену и протянулись через весь сарай. Казалось, что кто-то развесил над головой золотые веревки. Сизый туман, словно мокрая одежда, повис на них. Мухи как бы садились на эти призрачные веревки, ослепительно вспыхивали и исчезали.
Никогда не приходилось Багрецову встречать утро на сеновале. Ему все казалось необыкновенным, новым и неожиданным. Из гнезда под балкой крыши выпорхнула какая-то птичка, чирикнула и, на мгновенье застыв в голубом прямоугольнике слухового окна, исчезла.
«Так вот и вчера, как эта пичужка, исчезла на холме девушка, — подумал Вадим. — Наверное, Тимка видел ее… Неужели он так ничего и не расскажет?»
Багрецов снова взглянул на друга. Тот теперь спал на спине. На его широком, чуть приплюснутом носу выступали бисеринки пота. «Неужели вчерашняя девушка превратилась в обыкновенную трактористку?» — продолжал размышлять Вадим. Он вспомнил, что, когда они въезжали вчера в деревню, им встретилась девушка в замасленных штанах и мятой куртке. «Но почему Тимка так внимательно следил за удаляющимся трактором?»
— Довольно спать лентяю, — вслух произнес Багрецов, былинкой проводя по розовой щеке друга.
Тимофей поморщился и взмахнул рукой, как бы отгоняя надоедливую муху. Былинка скользнула по подбородку, забралась в ноздрю.
Бабкин оглушительно чихнул и открыл глаза. Увидев над собой улыбающееся лицо Димки, он что-то пробурчал и демонстративно повернулся спиной к товарищу.
Нет, этого Вадим уже не допустит.
— Ты мне что говорил? В колхозе встают чуть свет?
Багрецов повернул товарища к себе лицом. Тимофей встал, провел рукой по стриженой голове и, недовольно взглянув на Вадима, зевнул.
— Ну, встретился? — испытующе смотря в заспанные, прищуренные глаза друга, спросил Багрецов.
Тот недоверчиво приподнял веки.
— А ты разве тоже видел?
— Представь себе, даже раньше тебя, — ответил Вадим, расчесывая свою густую шевелюру. — Ты мне можешь, конечно, ничего не говорить. Я, как тебе известно, не любопытен, и меня вовсе не интересует, когда ты успел познакомиться с этим неожиданным видением. Мне даже чудно показалось: вдруг ни с того ни с сего ты поскакал обратно.
— Надо же было выяснить, — недовольно бросил Тимофей, перекидывая полотенце через плечо и медленно, вразвалку направляясь к выходу. — Мне подумалось, что ты устал, поэтому я и решил возвратиться один.
