Роберт Силверберг - На перепутье
— В чем будут заключаться мои обязанности? — спросил Олфайри.
— Сначала я покажу вам Пересадочную, — ответил Вуор.
Олфайри пошел следом за ним. Ему казалось, что станция представляет собой вращающееся в космосе колесо, разделенное на многочисленные отсеки. Но отсутствие иллюминаторов не позволяло ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение. Размеры станции не поражали воображение. Значительную часть ее занимала силовая установка. Олфайри хотел бы осмотреть генераторы, но Вуор увлек его дальше, к маленькой каюте, где ему предстояло жить пять лет.
Инопланетянин явно спешил. Странные существа встречались им в коридорах. В кислородной атмосфере станции могли дышать почти все ее обитатели, но кое-кому приходилось пользоваться масками, и оттого они казались еще более загадочными. Некоторые кивали Вуору, с любопытством разглядывая незнакомца.
Наконец, Олфайри и Вуор вернулись в офис с розовыми стенами.
— В чем будут заключаться мои обязанности? — повторил Олфайри.
— Вы будете встречать тех, кто прибыл на Пересадочную станцию, с тем чтобы попасть на нужную ему планету.
— Но это же ваша работа!
— Была, — ответил Вуор. — Мой срок истек. Должность становится вакантной, и вы займете ее. Как только вы приступите к работе, я уйду.
— Вы говорили, что я буду заниматься административной деятельностью. Организовывать, планировать…
— Это так и есть. В каждом случае вы должны учесть малейшие детали. У вас неограниченные возможности. И вы должны объективно оценить, кого послать дальше, а кого отправить назад.
У Олфайри задрожали руки.
— Я должен это решать? Дать жизнь одному и приговорить к смерти другого? Нет! Мне это не нужно. Я не бог.
— Я тоже, — сухо ответил инопланетянин. — Вы думаете, мне нравится эта работа? Но теперь я могу не думать о ней. Мой срок истек. Я был богом пять лет, Олфайри. И вот пришла ваша очередь.
— Дайте мне любую другую работу. Неужели мне нельзя поручить что-то иное?
— Конечно, можно. Но эта должность подходит вам больше всего. Вы не боитесь принимать решения. И еще, Олфайри, не забывайте о том, что вы — мой сменщик. Если вы не согласитесь на эту работу, мне придется остаться до тех пор, цока не найдется подходящий кандидат. Я достаточно долго был богом.
Олфайри молчал, вглядываясь в золотистые глаза-щелочки, и впервые, как ему показалось, смог истолковать их выражение. Боль. Боль Атласа, несущего целый мир. Вуор страдал. И он, Франко Олфайри, мог облегчить эту боль, переложив непомерную ношу на свои плечи.
— Вашу просьбу удовлетворили, приняв во внимание, что вы согласились поработать на Пересадочной станции. Теперь вы знаете, что вам надо делать. Это ваш долг, Олфайри.
Олфайри понимал, что Вуор прав. Что бы они предприняли, откажись он от предложенной должности? Вернули ему опухоль? Нет. Подобрали бы другую работу. А Вуор остался бы в розовом офисе. Страдающий инопланетянин подарил ему жизнь. И он не мог отплатить злом на добро, хотя бы на час продлив срок Вуора.
— Я согласен, — ответил Олфайри.
Ему пришллось кое-чему научиться, прежде чем приступить к исполнению новых обязанностей. Работал он много, а отдыхал лишь несколько часов в день. Но он жил, и мог предвкушать будущее, которое наступит через пять лет.
Просители шли один за другим.
Не всем требовалась медицинская помощь, но каждый имел достаточно веское основание для путешествия по Провалу. Олфайри разбирал их просьбы. Его никто не ограничивал. Он мог отправить всех к желанной планете, если бы счел это необходимым, или вернуть назад. Но первое означало бы безответственность, второе — бесчеловечность. Олфайри судил. Он взвешивал все «за» и «против» и, удовлетворяя просьбы одних, отказывал другим. Число каналов было большим, но не бесконечным. Иногда Олфайри представлял себя авиационным диспетчером, иногда демоном Максвелла.
Отказы переносились болезненно. Некоторые просители впадали в ярость и выкрикивали бессвязные угрозы в его адрес. Другие спокойно говорили о вопиющей несправедливости с его стороны. Олфайри привык принимать трудные решения, но его душа не успела окончательно загрубеть, и он сожалел, что просители относили отказ на его счет. Кто-то должен был выполнять эту работу, и Олфайри не мог отрицать, что находится на своем месте.
Естественно, он не был единственным диспетчером Пересадочной станции. Поток просителей направлялся в разные офисы. Но в сложных случаях коллеги приносили решение на его суд, и за ним оставалось последнее слово.
Пришел день, когда перед ним появился гуманоид с красновато-коричневой кожей, конечности которого заканчивались венчиком извивающихся щупалец, обитатель Хиннеранга. На одно ужасное мгновение Олфайри подумал, что перед ним — хирург, оперировавший его. Но сходство оказалось чисто внешним. Проситель не был хирургом.
— Это Пересадочная станция, — сказал Олфайри.
— Мне нужна помощь. Я — Томрик Хориман. Вы получили мое досье?
— Да, — ответил Олфайри. — Вам известно, что тут мы не оказываем помощь? Мы можем лишь послать вас туда, где вы ее получите. Расскажите мне о себе.
Щупальца хиннерангийца извивались, как от душевной боли.
— Я выращивал дома, — начал он, — и перерасходовал капитал. Моя фирма под угрозой краха. Если я смогу попасть на планету, где мои дома вызовут интерес, дело можно поправить. Я хотел бы выращивать дома на Мелкноре. Наши расчеты показывают, что там они могут найти широкий спрос.
— Мелкнор не испытывает недостатка в жилищах, — ответил Олфайли.
— Но там любят новизну. Они бросятся покупать. Иначе мою семью ждет разорение, добрый господин. Потеряв честь, я не смогу жить. У меня дети.
Олфайри знал об этом. Как и о том, что хиниерангиец сказал правду. Если путь на Мелкнор для него будет закрыт, ему не останется ничего другого, как покончить жизнь самоубийством. Так же, как и Олфайри, на Пересадочную станцию Томрика Хоримана привела смертельная угроза.
Но Олфайри обладал особым даром. А что мог предложить хиннерангиец? Он хотел продавать дома на планете, которая в них не нуждалась. Он возглавлял одну из многочисленных фирм и к тому же оказался плохим бизнесменом. Он сам навлек на себя беду в отличие от Олфайри, который не напрашивался на раковую опухоль. Да и смерть Томрика Хоримана не стала бы огромной потерей ни для кого, кроме ближайших родственников. Олфайри понял, что в просьбе придется отказать.
— Скоро мы объявим вам о нашем решении, — сказал Олфайри. Он затемнил стены лаборатории и собрал диспетчеров. Они согласились с его решением. Поворот переключателя — и перед ним вновь возник хиннерангиец.
