Карл-Хайнц Штейнмюллер - Мечта о большом красном пятне
Через два часа я проснулся и почувствовал, что мне нужна женщина. Заспанный, я поднялся, поплелся в гостинную и, нажимая на клавиши, набрал свое желание: один партнер, "гетеро". Я немного помедлил, пытаясь представить себе женщину, которую я хотел. Вечная проблема: на особ наиболее привлекательных был высокий спрос, да и сами они не особенно жаждали попасть к таким второразрядным партнерам, как я. Если я пожелаю какую-нибудь необыкновенную девушку, то мне придется, при всех условиях, ждать несколько часов, пока одну из красоток не потянет к такому, как я, ждать несколько часов, пока подойдет моя очередь. Вот потому-то люди чаще всего решают выбрать партнера из своей возрастной группы. Я набрал подробные сведения о себе, остановился на реалистическом варианте, рассчитывая, что ждать придется около получаса.
Мне повезло. Компъютерный голос сразу предложил мне отправиться на ночь в сдвоенные аппартаменты. Они находились под моим номером, так что я спустился туда на патерностере прямо из ссоедней комнаты.
Ее еще не было. Я натянул на себя свежую одежду и приказал, чтобы в моей половине аппартаментов разлились возбуждающие ароматы. Потом я стал подыскивать подходящий инвайренмент. Машинально я вызвал милую моему сердцу картину - вид Юпитера, на меня упали отсветы его зеленых, желтых, светло-серых полос и Большого Красного Пятна. Через некоторое время я сообразил, что поверхность ледяного спутника Юпитера - совсем не пдходящее место для любовных игр. Я быстренько запрограммировал скромную лужайку, стандартный "набор": группа деревьев на заднем плане, бабочки, цветочки...
За моей спиной послышался шорох, стена, разделявшая апартаменты, опустилась, и возникла она! Во мне пульсировало радостное возбуждение. Под мягко поблескивавшим шелком туники угадывались очертания ее тела. Волосы были собраны в узел. Она сказала улыбаясь:
- Позволь пригласить тебя...
Нетерпеливым движением руки я выключил ненужную лужайку. В то же мгновение инвайренмент гостьи распространился на все помещение - не выходя, тем не менее, за его пределы, как это чаще всего бывает. Я стоял посредине комнаты, котрорую неярко освещали несколько ламп. Пластик обрел текстуру дорогой ткани, и стены украсились разноцветными, спокойных тонов, орнаментами, напоминавшими мне лабиринты 2-го рода; на ковре лежали предусмотрительно набросанные подушки.
Моя партнерша грациозно опустилась на ковер и произнесла непринужденным тоном:
- Позволь пригласить тебя на чашечку чая.
Я с недоумением уставился на нее, а она продолжала улыбаться, потом я все понял. Хрупкое очарование рассыпалось в прах.
- Нет, нет, - сказал я грубо, - ты имеешь в виду - вместе принимать пищу? Да ведь это варварство, дурацкий обычай пещерных людей, я еще никогда... Так, глядишь, можно докатиться до того, что и в туалетную комнату вместе...
Она мягко улыбалась мне, и я понял, что гнев - не самое подходящее настроение для ночи. Мне легко удалоось успокоиться. В ее взгляде не угадывалось ни чувство вины, ни удивление, связанное с моей бурной реакцией.
- Никакой еды - чашечка чая, невинное удовольствие, позволь тебе предложить...
Ее взгляд, скорее властный, чем просящий, покорил меня, я осторожно присел напротив нее. По всем канонам, я должен был бы уже давно обнять ее, но что-то не клеилось. Она протянула мне чашечку из искусственного дерева, наполненную горячей ароматной жидкостью, и не сказала при этом ни слова. Я посмотрел на нее, попробовал чай, сделав сначала небольшой глоток. Мне послышалось, что где-то заиграла музыка.
- Чем ты занимаешься? - спросила она.
У нее был странный акцент. Разумеется, она говорила на бейсике, нашем родном языке, возникшем на основе языка компъютеров, однако ударение было непривычным. Конечно, у каждого мегалополиса свой, особенный, акцент, а я переселился - вот в чем все дело. Я ответил на ее странный вопрос, тщательно обдумывая слова. О моей работе еще никто никогда не спрашивал, это было необычно, почти неприлично. Но девушка была необычна, она вела себя странно, почти неприлично. Вот так, просто, с глазу на глаз, никто не разговаривал, для этого существовали видеоканалы. И почему, собственно, мы должны сначала выпить по чашечке чая, пусть даже у него прекрасный вкус, в конце концов, она хотела мужчину, я хотел женщину, в общем, не было никаких причин для того, чтобы ходить вокруг да около.
Наши чашечки опустели, мне было легко, я испытывал какой-то душевный подъем. Возможно, ощущение легкости и окрыленности чересчур сильно овладело мной, но я этого больше уже не замечал. Она встала, мы направились к постели, состоявшей из пестрых покрывал и подушек. Свет ламп стал еще более приглушенным. Я обнял девушку, почувствовал тепло ее тела. Удивительно легко, почти без каких-либо усилий с моей стороны, пояс ее развязался, тонкая туника упала. Моя рука, скользившая по гибкому телу, задержалась под левой грудью. Я заметил искусно выполненную татуировку Дракон Инь. Я с возмущением смотрел в улыбающееся лицо девушки.
- Что это такое, что тут у тебя, дикость какая-то...
Ее темные глаза, обращенные ко мне, лучились бесконечной гордостью.
- Я - Дракон.
Я ничего не понял, смотрел на нее, непроизвольно покачивая головой; я почему-то не мог больше ясно мыслить.
- Я Дракон, это значит, что я не живу лишь сегодняшним днем, у меня есть цель, и я ее достигну.
Это прозвучало почти вызывающе, и я засмеялся.
- Глупости, какая такая цель, мы живем для себя, если нам чего-то хочется, мы можем это сделать...
Да что же это? Я лежал рядом с ней не для того, чтобы разговаривать, я знал толк и в более прятных вещах. И все же - ее странность, необычность усиливали мое возбуждение, она была не просто партнершей, мне все время приходилось ждать каких-то сюрпризов - и действительно... Я уснул обессиленный.
Проснулся я оттого, что она тормошила меня, я открыл глаза, застонав от такой бесцеремонности, и ничего не понял, ничего не увидел. Вокруг темно, хотя глаза мои уже открыты.
- Ты видишь, видишь? - ее жалобный голос звучал около моего уха.
Я сел и стряхнул с себя ее руки, ведь время любви уже ушло. В номере царила темнота, я не улавливал ни звука, кроме нашего дыхания, стука наших сердец и шуршания покрывал.
- Свет! - крикнул я в темноту. Однако устройство акустического контроля не реагировало. Если даже наш компъютер вышел из строя, то, по крайней мере, должно быть слышно тихое жужжание огромной Системы. Но ничего не было. Даже мерного гудения кондиционера. Воздух был затхлый, застоявшийся.
Внезапно я понял, в какой опасности мы находимся - Система вышла из строя, умерла, вся Система или, по крайне мере, значительная ее часть, так как в противном случае уже взялись бы за работу шумные автоматы раемонтной службы. О нет, мне не хотелось задохнуться здесь, в тесном номере, где-то глубоко во чреве Системы! Я вскочил, пробежал три шага, зацепился за одну из этих проклятых подушек, растянулся во весь рост, хотел опять вскочить...
