Ричард Ловетт - Смертельное желание
Ветер снаружи усиливался, а мы, затаскивая тело Кортни, случайно задели парочку опор палатки. В результате одно полотнище стало мерзко хлопать, сбивая с мысли.
- Я с этим справлюсь, - сказала Мариса и быстро вышла из палатки, выпустив лишь половину нагревшегося воздуха. Если оценивать ее как клиентку, то она на несколько пунктов выше нормы. Большинство туристов ожидало бы, что именно я выйду на мороз поправить опоры - а многие вообще не имели бы понятия о том, что надо сделать, даже если бы захотели помочь.
Тем временем я подошел к панели управления, решив проверить, не упоминается ли о самоубийстве в письме Кортни. Я прочел:
Дорогие мама и папа. Я старалась, но восхождение оказалось слишком трудным. Однако вид сверху был просто сказочным, а когда мне пришлось вернуться, Грег, один из проводников, оказался настолько любезен, что разрешил мне пойти в лагерь одной, словно опытной альпинистке, хотя совершенно очевидно, что я не такая. И хотя я никогда не доберусь до вершины, ничего красивее этих мест я в жизни не видела. Я никогда их не забуду, даже если доживу до ста лет.
Судя по отметке времени и даты, написано четыре часа назад. Не отправлено. Значит, еще совсем недавно Кортни даже не помышляла о самоубийстве.
И еще: ее тело поразительно сильно промерзло за четыре часа. При такой температуре первые укусы мороза способны уязвить незащищенную плоть всего за минуту, а то и быстрее. Но тело хранит последние искорки жизни, и на то, чтобы его охладить настолько сильно, требуется более длительное время.
Хотя отсутствие одежды сильно ускоряет этот процесс.
Я подошел к Кортни и снова коснулся ее шеи, лелея отчаянную надежду на то, что тепло палатки каким-то чудесным образом ее оживит. Но, если не считать мягкого слоя кожи, столь же теплого, каким он казался снаружи, плоть оставалась каменно-твердой.
Затем вернулась Мариса. Хотя возвращение в палатку таким образом, чтобы не занести с собой кучу снега, процесс гораздо более медленный, чем выход из нее, и на сей раз почти весь согревшийся воздух улетел наружу, я все же мысленно поставил ей пятерку за старание. Кортни, при всей моей симпатии к ней, такой высокой оценки получить не смогла бы. Ни за что.
Мне не хотелось, чтобы моя спутница прочитала последние слова Кортни, поэтому, пока Мариса очищала в предбаннике сапоги от снега и входила в палатку, герметизируя за собой вход, я закрыл файл с письмом и открыл новую панель, выбрав управление акустикой - пусть даже Мариса и поправила опоры, ветер завывал довольно сильно. И я включил звукоподавление, действующее по принципу проти-вофазы - еще один пожиратель энергии, но в тот момент мне было все равно.
Шум ветра стих, когда датчики распознали источник звука и включили еще одну хитроумную новинку, превратив стенки палатки в объемную сеть громкоговорителей, которые и подавили шум - на мой взгляд, даже слишком эффективно.
То ли из-за воцарившейся атмосферы похоронного бюро, то ли от моего нежелания поверить, что Кортни неожиданно сошла с ума, я снова начал думать об убийстве. Возможно, жизнерадостное письмо родителям - фальсификация. Возможно, бедняжку задушили и вытащили из палатки. Внутри такой беспорядок, что она незадолго до смерти явно билась и металась. Но зачем кому-то убивать цветовода? А если причина имелась, почему бы не подождать, пока она вернется домой?
Чтобы незаметно проскользнуть в лагерь и столь же незаметно скрыться, злоумышленнику необходимо заранее выяснить, когда наша группа будет высоко в горах и, возможно, не заметит низко летящий самолет с лыжным шасси. А для этого требуется или феноменальное везение, или сообщник с рацией. И как они даже в этом случае могли предвидеть, что Кортни останется в лагере одна?
Или же, возможно, никто не собирался убивать Кортни. Она могла просто-напросто случайно наткнуться на человека, проникшего в лагерь. Или наоборот. Такое предположение, как минимум, логично. Ее палатка - далеко не единственное экспериментальное снаряжение, а компьютер в моей палатке полон данных телеметрии и технической информации, но для конкурентов он практически бесполезен. Потому что в нем стоит такая защита, что быстро ее не взломаешь. А если в буквальном смысле вырезать его из стенки палатки и взломать защиту уже дома? Это совсем другое дело. Кстати, уверен ли я, что моя палатка до сих пор на месте?
Я сумел не выдать охватившей меня паники.
- Мне надо кое-что проверить, - сказал я Марисе. - Хочешь вернуться в свою палатку?
- Нет. - Она стояла на коленях возле Кортни, словно молясь. Возможно, она и хотела за нее помолиться. - По-моему, неправильно будет оставлять ее здесь одну.
Через несколько секунд я уже вышел из палатки.
Я почти забыл про ветер, а дыхательную маску снял в палатке, где воздух обогащался кислородом. Теперь же от ветра и разреженного воздуха у меня перехватило дыхание. Впрочем, кислорода в воздухе было примерно столько же, сколько на вершинах самых высоких гор в Альпах, поэтому без маски я вполне мог обойтись. Я постоял немного, давая организму время приспособиться, обвел взглядом лагерь, посмотрел на Хедуолл. Все палатки оказались на месте, а с горы в лагерь по канату никто не спускался. Значит, минимум часа два мы с Марисой будем в лагере одни. По спине снова пробежались холодные пальцы. Антарктика - очень уединенное место, когда поблизости бродит убийца. Я на секунду задумался - не опасно ли оставлять Марису одну? - и решил, что нет. Убийца Кортни наверняка давно скрылся.
Но я все же подобрал свой ледоруб, который бросил, увидев распростертое тело. «Нечего ему валяться в снегу», - мысленно оправдал я свой поступок. Но тяжесть в руке прибавила мне уверенности.
Пятнадцать минут спустя я убедился, что к данным в моем компьютере никто не прикасался. В палатке все выглядело по-прежнему, а охранные файлы компьютера не зарегистрировали попыток взлома. Возможно, убийца по ошибке забрел в палатку Кортни вместо моей, убил девушку и в панике сбежал. А то, как странно выглядело ее замерзшее тело, вероятно, побочный эффект его способа убийства - какого именно, можно будет выяснить, когда мы доставим ее тело на базу Мак-Мердо для вскрытия.
Я не намеревался оставлять Марису надолго одну, но, выбравшись из палатки, был вынужден снова задержаться, привыкая к разреженному воздуху. Дыхательная маска и встроенные в стены палатки мембраны с избирательной проницаемостью - одновременно и благо, и зло. Они способны настолько повысить концентрацию кислорода, что человек дышит почти как на уровне моря, но это означает, что он никогда не акклиматизируется. Выход из палатки без маски - высокогорный эквивалент выхода из универмага с кондиционированием в жаркий летний день. При восхождениях в Гималаях это опасно: без масок неакклиматизированные альпинисты могут потерять сознание и умереть от удушья всего за несколько минут.
