Харлан Эллисон - «Если», 1994 № 09
Иисус ушел все с той же печальной улыбкой.
Нивен опять остался один.
Как-то глубокой ночью ему послышались словно звуки рога Одина, доносящиеся издалёка, но в том он не был уверен. А однажды рядом что-то прошелестело, и, открыв глаза, Нивен заметил женщину с головой кошки, однако та мягко ускользнула в темно/у, не обмолвившись с ним ни единым словом. Ближе к утру небо озарилось светом. Это была Огненная Колесница Гелиоса, но, возможно, у него просто появились зрительные галлюцинации, вызванные голодом, тоской и недавним погружением в воду. Нивен вообще ни в чем не был уверен.
Тогда он побрел в наугад выбранном направлении, но в этой, не имевшей названия, местности ход времени совершенно не ощущался. Его звали Нивен, но это имя значило здесь не больше, чем Аполлон, Вишну или Ваал. Просто имя человека, который сам ни в кого и ни во что не верил. И если нельзя вернуть известных и весьма почитаемых богов, то как можно вернуть человека, чьего имени вообще никогда никто не знал?
Для него богом могла стать Берта, но ой не дал ей возможности поверить в него, всячески препятствовал этому, а посему не осталось вообще никого, кто верил бы в человека по имени Нивен. Так же, как не было истинно верующих в Serapes или Персея.
На следующую ночь Нивен понял, что навсегда останется жить в этом ужасном и мрачном Ковентри. Боги никогда не смогут заговорить с ним. Оставь надежду,- всяк сюда входящий.
Ибо он никогда не верил ни в одного бога…
И ни один бог тоже не верил в него.
Перевел с английского Михаил ЧЕРНЯЕВКарина Мусаэлян
РАЗБИТЬ КЛЕТКУ
Встреча человека с отвергнутый им некогда божеством была назначена X. Эллисоном не случайно.
Рассказ написан в 1968 году, когда Запад захлестнула волна молодежных бунтов под знаком отрицания традиционных ценностей.
И герой, который «ни во что не верит», сам становится выдумкой, мифом.
А во что же верует, каким божествам поклоняется наша молодежь, которая оказалась на том же духовном перепутье, что и их сверстники в конце шестидесятых?
Свои размышления главный редактор газеты «Свобода и культура» строит на анализе материалов первой в России Молодежной информационно-социологической службы, созданной у нас под эгидой ЮНЕСКО.
В пять утра она, пятнадцатилетняя девочка, чмокнув наскоро сонную мать, помчалась к пункту раздачи газет для продажи. В подземном переходе, грязно выматерившись, залихватски закурив длинную «Моге», потеснила мальчугана-конкурента и заняла самое бойкое место. К восьми газеты были распроданы, с выручки кинула девчонке-флейтистке тысячу — «Понравилась!» — и в школу. Получила за опоздание запись в дневнике. Отсидела с переменным успехом шесть уроков — «два» по математике, «пять» по литературе» — и по магазинам. Булочная, гастроном. Отстояла очередь у машины с картошкой, солидно отбрасывала гнилье, препираясь по-бабьи с продавцом, — и домой. Мать болеет, не встает третий месяц. Приготовила обед, покормила мать. Кряхтя, с трудом переворачивая больную, сменила постельное белье. До шести уроки, двойку исправлять надо — «Мне-то все равно, на трояк вытянут, но матери нельзя волноваться». Потом кассетник в руки — «Сама купила!» — и на улицу. Побалдела с приятелями, «травку» покурила — угостили. «Кайф!» Поучаствовала в драке. «Учили» Нинку с первого этажа — «Нинка у Ленки парня увела». Снова покурили, раздавили по банке пива. Потом увел ее Алешка.
В одиннадцать — домой: надо лечь пораньше, завтра сутра к оптовикам — обещали за копейки партию свитеров турецких отдать. «Ма, я тебе в ночном ларьке подарок купила — «Баунти», райское наслаждение!» Залезла к матери под бок, прижалась по-детски. Вдохновенно врала, где была и что делала.
А после шептала на кухне стихи…
Ничего мне не осталось,
только горькая усталость,
только пыльная дорога,
не ведущая к порогу.
Оттого, что мы не боги,
не подвластны нам дороги.
Мы не в силах выбирать,
для чего нам умирать.
Твою мать!..
Хуже здесь уже не будет.
Бог подаст, и Бог рассудит.
Кто запомнит, кто забудет.
Будь что будет!
Не суди меня так строго,
ведь у нас одна дорога,
где ни Бога, ни острога,
и нельзя с нее свернуть…
До свиданья! Добрый путь…
Так изо дня в день в одном невзрослом человеке попеременно берут верх Зло и Добро, соседствуют царство Божие, ад и чистилище. Он такой разный — человек! Что же сказать о поколении? Прослеживаются ли какие-то тенденции в его развитии, по которым можно угадать контур будущего портрета?
В 70-х и начале 80-х годов в устройстве своей жизни молодые рассчитывали в основном «на блат, знакомства» (примерно две трети ответов), «на родных» и «на удачу» (больше половины), даже «на государство» и лишь в последнюю очередь «на себя». Нынче приоритеты резко поменялись: «на государство» не рассчитывает никто, «блат» фигурирует лишь в единичных ответах, так же, как и «удача». Главный расчет — «на себя» (70 % три года назад и 89 % сегодня) и «родных» (44 %).
В первую пятерку ответов на вопрос «Чело ты хочешь больше всего?» вошли: «здоровья и счастья близким», «здоровья себе», «интересной работы», «большой любви и верных друзей», «иметь возможность регулярно выезжать за рубеж». «Много денег» — на шестом месте. «Слава» и «власть» не котируются — они заняли место в конце второго десятка ответов.
ЗАДАЧА: ИСПРАВИТЬ МИР В ОДИНОЧКУ«Вы семьдесят лет портили мир коллективно. Мы попробуем исправить его в одиночку. Эгоизм — движущая сила прогресса», — реплика десятиклассника.
Похоже, индивидуализм сегодняшних подростков — не просто возрастное свойство, а некая социальная установка. Подросток в мечтах и реальности строит свой мир, в центре которого он сам, обладающий различными качествами, знаниями, умениями и предметами, полезными для жизни. Он сентиментален и прагматичен. Он понимает: сегодня ему необходимо «несколько образований, включая разного рода курсы» — английского, бухгалтерские, стенографии, компьютерной грамоты, ремесленно-художественные — те, которые помогут устроиться на хорошую работу или иметь приработок (почти половина ответов три года назад и 84 % сегодня; десять лет назад большинство на вопрос «Какое образование ты считаешь для себя обязательным?» отвечало «высшее» или «среднее специальное»).
Они считают: на удовлетворение их самых скромных потребностей «ежемесячно необходимо десять минимальных зарплат» (две трети ответов). Имеют же они в месяц «реально на карманные расходы одну-пять минимальных зарплат» (75 %). Приходится крутиться. И крутятся. Кто как может. Во всяком случае энергичнее родителей. И умнее. И жестче. И беспардоннее. И совесть в области бизнеса, а часто и вообще, считают химерой. Наши дети — кривое зеркало, которое отражает нас. Не дай Бог, если в нем отражается и будущее.
