Алексей Дукальский - Ваня
Ругательство повторилось, и Ване вспомнились слова старой комендантши о том, что муж и жена - одна плоть и кровь. Вспомнились потому, может быть, что хотелось надеяться на хорошее и нерушимое, - именно такою представлялась Ване сама старая комендантша из "Капитанской дочки".
Ваня следил за движениями женщины, и то ли от мыслей, то ли оттого, что ничего не понимал даже в неповрежденных мотоциклах, казалось, что тут вот-вот совершится чудо.
- Что за дьявольщина такая?! - голос прозвучал в комнате. - И это в моем-то доме?! Все загажено, перепачкано, да еще простыни подстелили. Вон отсюда эту мерзость! На каком основании...
Ваня вскочил и увидел палец, который указывал на дверь.
- Я, я... меня пригласили... большой специалист... только помочь... промямлил Ваня.
- Что-о, ты, сопля, большой специалист?! Да, знаю! Но тебя пригласили? Кто? Она? Верю! Но... помочь мне... Ха-ха-ха-ха-ха! Я покажу вам обоим, как и в чем мне надо помогать.
Стукнув коленками об пол, женщина раскинула руки, взвизгнула и завопила.
- Люстра нетленная, люстра моя хрустальная, хоть ты... Как зло клевещет этот мальчишка!
Ваня схватил за края простыню с железками и, волоча ее за собой, выскочил на улицу. Там он взял седло, и оно повисло в воздухе. Тогда Ваня сел на него, взял в руки руль, и в одно мгновение "Ява" собралась под ним из обломков, рванулась вперед...
Опять простор. Ветер. Легко и скоро идет машина; все - есть, но вот уже - было. Все - будет, и глаза опять не замечают ветра, глаза заворожены, и скорость, движение есть в них, и было, и будет...
Слепота осеннего неба пропала, и в бледной голубизне засветилось солнце, нежа шею и спину.
Зазеленели деревья вдоль дороги. Нерасправлённая листва ждала своего времени.
Мотоцикл взлетает на мост - впереди далеко вниз уходит дорога, а по сторонам буйно цветут сады...
Скорее, скорее - туда...
Между озер, сквозь запах лесов, пролегает дорога.
Дорога поднимается в гору, мотоцикл замедляет бег. По сторонам вырастают дома и вереницы людей, а мотоцикл вдруг тает, и в руках остается только руль.
Ваня чувствует, что летит по инерции, выпрямляется для удобства, вытягивает ныи; в руках уже оказывается не руль, а рулон исписанной бумаги, но он тоже как руль и придает полетность как будто...
Люди вокруг волнуются, начинают что-то кричать, размахивать руками, тыкать пальцами... - то ли это они так спорят, то ли возмущены тем, что чей-то путь не обозначен перильцами в пространстве вероятностей.
Ваня сильнее прижимает к груди рукопись (у нее разве сила, да и какой из нее руль!) и летит сам собою, под ним убегает назад асфальт, но вот он все ближе, все лучше видны темные следы от колес и мелкие камешки: дорога круто идет вверх.
"И мне надо вверх, а то - носом в асфальт... ах, как кричат люди... и ветер мешает, прижимает, давит на спину... асфальт пахнет смолой и резиной..."
- Гляди, падает!
- Может, поймать?
- За мной...
"Нет, сильнее смотреть, крепче... потому что последняя рукопись... сегодня утром додумался, вспомнил, и это важно... это надо, уверенно, уверенно и - вон отходит вниз, отдаляется асфальт, "еще, сильнее, будто отталкиваясь... смелее..." Асфальт падает, проваливается, уходит; все труднее различить его крупинки, и ветер уже в грудь, в живот, сдувает с лица к затылку волосы, словно поддерживает, и все уверенней чувство полета. Все спокойней, сильнее чувствует себя Ваня и знает уже, что не упадет, что может остановиться и парить, и лететь - воздух держит его.
Ваня поднимается выше и еще выше - вся гора внизу, деревья, крыши, между ним и землею пролетают птицы, едва различим запах земли. Чем выше, тем легче лететь, Полет теперь медленный, высокий...
Люди долго стояли у дороги и смотрели вверх, не веря глазам, - неужто совсем улетит?
Наконец, Ваня вошел в облачко, и его не стало видно.
Несколько энтузиастов, вооружившись биноклями, пошли следом за облаком, долго ходили, но так больше ничего, кроме облака, и не увидели. Разве только точка какая-то потом, далеко над облаком и впереди него, двигалась. Потом и точка потерялась, и облако уплыло от них.
Никто никогда больше Ваню не видел. А дом...
В доме на Промышленной улице в тот день случился пожар. От чего и где он начался, неизвестно, горело во многих комнатах, но, как оказалось потом, ни у кого ничего не сгорело, - словно чужие какие-то бумажки и вещи горели в комнатах; в Ваниной же сгорело все, вплоть до паутинок. По счастью, жертв тоже нигде найдено не было. Ванину, фотографию, которая осталась у родителей, показывали по телевизору, но никто ничего так и не сообщил. Пришлось объявить Ваню без вести пропавшим.
Теперь дом опять отремонтировали, все также красят его перед праздниками, но краска отстает по-прежнему, тонкими ломтями. В Ваниной комнате живут его соседи, - тараканов, говорят, вывели, а клопов - никак!
