Владимир Михайлов - Заблудившийся во сне
— Да нет, — сказал я, отчаянно зевая. — Как планировалось — участвовал в операции, все выполнил точно, теперь и здесь дело должно благополучно завершиться.
— Ага, конечно, — согласился Лев. — А ведь не подскажи мы — и он бы скорее всего пациента зарезал. Нет? Мы бы ведь тоже не спохватились, если бы больному подсознание во сне не просигналило, а мы не сумели бы это уловить.
— Не зарезал бы, — поправил я. — Но не смог бы спасти.
Имени пациента мы вслух не произносили, хотя оно всем известно. Не любим громких имен. К тому же, мне лично его голос совершенно не нравится. И не только голос.
Пещерный Лев тяжело, пещерно подумал.
— Ну и истерика началась бы, а?
— Вот это уж точно.
— Да, кстати, — сказал он, помолчав. — Ты вроде бы еще куда-то сворачивал?
— Да ну, — отмахнулся я. — Сходил в давнее прошлое, потом в недавнее… Я же над этой темой работаю в свободное время, забыл?
— Ах, ну да, конечно, — закивал Лев, хотя я готов был спорить на обед у «Максима», что о моей теме он впервые услышал. Он в Институте не по научной, а по оперативной части. — Ну и как, много открытий натворил?
— Никаких новостей — разве что мелкие штрихи к уже известной картинке. Одно только… Там, в мезолите… По-моему, то был точно мезолит…
— Наверное, они все там воняют жутко, — покачал он головой. — Так что там у тебя стряслось, в палеолите? Или где?
Но я уже передумал. Сперва сам прокачаю этот казус в голове.
— Да нет, ничего определенного. — Я потер то место, где только что торчала игла, и сейчас кожа слегка зудела. — Скажу при записи. Сколько у меня теперь отгулов?
— Ну, — проронил он неуверенно, — не более трех дней.
Я его понимал: нас было мало. Но и своего отдавать не собирался.
— Ладно, — заключил я, вставая с ложа — спального станка, как мы у себя это называем. И потопал в ванную из рабочей палаты, которую уже привык считать своею — из палаты, как ни смешно, номер шесть.
Но такие совпадения меня не смущают. Да и никого другого во всем Институте. Тем более что процентов семьдесят из наших Чехова наверняка не читали.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ САМОГО СЕБЯ
Мы с вами виделись не раз. Но если встретимся средь бела дня на улице, в магазине, в метро или на тусовке у общих знакомых, вы меня не узнаете. Потому что пути наши пересекались в других — даже не местах и временах, но в других мирах.
В мирах сна. Говорю — мирах, поскольку их много.
Чувствую, вы уже приблизились к пониманию. Ну, еще самую малость. Ну же!
Да, вы правы.
Потому что я — тот, кого вы видите во сне.
* * *Но не каждый раз.
Когда вам встречаются во сне ваши родные, близкие, знакомые — это не я. Это они. В таких случаях я не показываюсь. Хотя нередко нахожусь где-то поблизости. Так полагается. Так нужно. Из того, что вам снится, мы получаем информацию, порой очень интересную и даже важную. Но не вмешиваемся.
Но когда в ваших снах рушится логика, сдвигаются, перемешиваются, совмещаются и разбегаются времена и пространства, виданное и невиданное, «реальное» и «сказочное» (эти слова взяты в кавычки намеренно) — знайте: я в этом участвую.
Нет, не могу сказать горделиво: «Это — дело моих рук». Как ни прискорбно для самолюбия, я — достаточно мелкая сошка. Исполнитель, не более. Актер, не постановщик. Солдат, а не фельдмаршал. Таких, как я, — ну, не то, чтобы много, но не так уж и мало. Хотя мы испытываем постоянную нехватку профессионалов, потому что нас меньше, чем нужно бы, чтобы поддерживать устойчивую связь с Пространством, откуда происходит все и куда возвращается. Да, именно с Пространством Сна. Так мы его называем за неимением более емкого и точного термина. Название «Иной мир», каким иногда обозначают некоторые макроконы Пространства Сна, на самом деле слишком расплывчато и, по сути, бессодержательно.
С терминологией у нас вообще неурядицы, она еще не успела устояться. В других бюро таких, как я, именуют «dream-man». Мы у себя из принципа и патриотизма пользуемся, как правило, только русским, и пытались в самом начале работы, когда контора еще только создавалась, перевести это наименование на родной язык. Получился «снивец». Слово привилось, но в другом значении: так у нас теперь называют всякого не-специалиста, которого мы встречаем в Пространстве Сна, в ПС, иными словами — всякого спящего по природной потребности, а не по заданию. Вместо этого слова возник лексический метис: «дрим-опер», а также — несколько позже — «дрим-драйвер», это более высокая ступень, нечто вроде капитана, и «дрим-инспектор», где-то, по-моему, между майором и подполковником. Что же касается «дрим-мастера», то это уже генеральский чин. Эти словесные мулы и работают. Еще более употребительным стало обобщенное «дример». Хотя «снивец» у нас порой и для своих употребляется — в качестве пренебрежительной клички; когда вам случится возвратиться с задания без нужного результата, будьте готовы к тому, что именно так вас и окликнут.
Впрочем, со мной такого не случалось уже давненько.
А вообще-то я такой же человек, как вы. И живу, может быть, на соседней улице, не исключено — в том самом доме, что и вы, и даже — в квартире за стеной. Правда, выхожу редко. И дома бываю далеко не всегда.
Большую часть времени я провожу вне времени — как бы странно это ни звучало. Потому что в Пространстве Сна, где я выполняю задания, времени в нашем привычном понимании просто не существует. С этим фактом вам еще не раз придется сталкиваться. То, что мы считаем прошлым или будущим, там существует совместно. Время там, если можно так выразиться, развернуто на плоскость — как можно, допустим, развернуть на плоскость трехмерный куб. Поэтому именно там, в Пространстве Сна, возможно получать наиболее вероятные, то есть соответствующие действительности данные и о том, что мы называем прошлым (это история), и о будущем (в нашей терминологии оно именуется Шестым измерением Континуума).
Иными словами, то, чем мы занимаемся в Пространстве Сна, по сути дела, есть обычная научная работа; просто она проводится в непривычных, необычных условиях, в которых многие наши представления не работают, зато действуют некие другие закономерности, неприменимые в привычном нам мире — Производном Мире, мире яви. А по этой причине методика нашей научной работы и обстановка, в которой она проводится, больше похожи на работу военного разведчика или полицейского сыщика. Наши задачи решаются не в кабинетах, не на бумаге и даже не на платах компьютеров — хотя без них, разумеется, мы не обходимся, как не обходятся без них во всех других областях жизни.
Такая вот работа.
Случается, конечно, что свои возможности мы используем и не для чисто научных целей; подряжаемся на контрактной основе производить какие-то действия в Пространстве Сна. С непременным условием: если они не являются для кого-то вредными. У нас существует что-то, смахивающее на клятву Гиппократа у медиков — хотя, как вы уже видели, к этому благородному искусству я, например, не имею никакого отношения.
