Анатолий Карташкин - Фуга Баха в понедельник
Голос ее прозвучал отчужденно. А у меня перехватило дыхание. Впервые я оказался лицом к лицу с безнадежностью. Впервые я понял, что это такое. Ощутил так близко, так ясно...
- А если я сам сыграю эту фугу? - Я буквально хватался за соломинку.
- Я бы хотела, чтобы ее играл ты, - сказала она.
И вдруг возникло тиканье.
- Ты слышишь? - спросила она. - Это зов корабля. Понимаешь? Мое время кончается. Я должна возвращаться. Проводи меня.
Когда мы вышли из дома, воздух сильно потеплел. Высокие сосны были наполнены солнечным светом.
- Мелодия удерживает наш корабль, - говорила она. - Если она оборвется, звездолет улетит. И заберет с собой меня...
Мы шли.
За соснами уже темнело море. Полоска песка - и море. По берегу одиноко бродил какой-то мужчина. Она остановилась.
- Вот... Меня уже ждут... Знаешь, что это за человек?
Я не знал.
- Это мой будущий муж, - сказала она и пожала плечами. - Надо же как-то продолжать поколение. Кто-то ведь должен вернуться... Слушай! - прошептала она. - Через семь дней мы снова будем пролетать мимо Земли. Ровно через семь дней. В это же время. Если снова будет звучать эта фуга, если ты сможешь сыграть ее, я смогу ненадолго прийти к тебе. Только...
- Что? - голос мой дрогнул, а она улыбнулась:
- Только я уже буду старше. Возраст - это проблема для всех женщин, во всей Вселенной.
- Я сыграю ее, - сказал я.
- Через семь дней, - произнесла она и побежала на берег.
И вновь зазвучали часы. До сих пор я ненавижу их проклятую размеренность!
Мужчина направился к ней. Что-то сказал. Она подняла голову и посмотрела вверх. Он продолжал говорить, а она оглянулась в мою сторону, и ее взгляд был долгим.
Потом пошел голубой дождь и скрыл их фигуры, а когда он прекратился, над взморьем снова разнеслись звуки фуги Баха...
Неделя для меня прошла в каком-то кошмаре. Я убегал с обеденных перерывов. За пять минут до конца рабочего дня я уже оказывался у выхода. Я объездил всю Ригу, я искал ноты этой фуги, и все же я нашел их. Спеша, как в лихорадке, я разучивал ее на фортепиано. Я стал ошибаться на работе, и меня не ругали только потому, что раньше обо мне всегда было хорошее мнение, и слишком уж неожиданными и нелепыми оказывались мои ошибки. Эти семь дней превратились в вихрь. Все неслось, все металось, и сам я захлебывался в каком-то отчаянном затягивающем водовороте...
Через семь дней я снова был в Вайвари.
Лил проливной осенний дождь. На мне был плащ с капюшоном и резиновые сапоги. В кармане лежали ключи от дома Саулитиса.
С низкого неба струились потоки воды. Скользя по мокрой земле, опираясь о шершавые влажные сосны, от которых ручейки затекали в рукава, я разыскал то место.
Вот оно. Рояль. Он стоял там же, но старика не было. Те же три свечи горели ровным пламенем в старинном канделябре, хотя вокруг хлестал дождь и барабанили капли, разбиваясь о блестящую поверхность рояля. Что-то зловещее увидел я в этих язычках пламени. Я понял, что старик уже не придет.
Закрываясь от дождя, я посмотрел на часы. Время.
Я сел за рояль. Поднял крышку, и по клавишам запрыгали крупные капли.
Я заиграл.
Я знаю, я играл плохо. Волнение сковывало мои пальцы, и звуки то рвали воздух, то гасли, так и не развившись. Но я старался. В памяти жила идеальная мелодия, без ошибок и помарок, и, слушая ее, я забывался, и тогда у меня что-то получалось... Играть пришлось довольно продолжительное время, это было трудно, но я не думал. И вот пошел голубой дождь. Я сразу узнал его, и это придало мне уверенности.
Но она появилась не одна.
Рядом с ней стоял мальчик.
- Мой сын, - улыбнувшись, сказала она, - вернее, наш. Твой и мой. Он родился на корабле, и я назвала его Имант... Сынок, подойди, не бойся.
Мальчик шагнул ко мне, и я протянул к нему руки...
Я прервал музыку!
Мои руки замерли над клавишами, и тут же обрушился голубой дождь, а когда он кончился, уже никого не было.
Дождь лил не переставая!
Я бил по клавишам, я повторял фугу еще и еще, по лицу текли струи воды, я был в каком-то исступлении... Все напрасно... Встреча закончилась. Они улетели.
Вот и вся история. Странная, правда? Не знаю, может быть, их уже нет. Их потомки, наверное, живы. Возможно даже, что когда-нибудь их корабль снова посетит Землю, и кто-то из них назовет меня своим далеким предком. Если, конечно, доживу... Что еще сказать? Ах да - рояль. Знаете, раньше я часто бывал в Вайвари, но в последнее время как-то стал бояться приезжать. Полтора месяца назад рояль еще стоял там, среди сосен, а вот старика я так больше ни разу и не видел. Кто он и где сейчас, мне неизвестно... Ну вот, уже появился и Саулитис... Что же, извините, всего доброго.
Он поднялся и пошел к выходу, высокий мужчина с внимательными, чуть напряженными глазами.
Я задумался.
- Простите, пожалуйста, - раздался голос, - позвольте...
Мимо меня прошел человек с повязкой дежурного. Он обернулся, взглянул на меня и, улыбнувшись, поинтересовался:
- Что, услышали очень странную историю? Не про космос случайно?
Я оторопело взглянул на него, а потом спросил:
- А... кто это был?
- О, это необычайный человек. У него много интересов. Очень любит музыку и одновременно может отлично починить телевизор, причем бесплатно. А в журналах иногда появляются его рассказы. Все как один фантастические. Я его спрашиваю: Имант, почему ты всегда пишешь про космос? А он говорит, что космос и любовь для него едины.
- Так он писатель? - перебил я, и голос мой осел.
- Нет, вообще-то он не писатель. Работает он, кажется, на радиозаводе. Но человек, безусловно, необычный. Например, он никогда не пропускает исполнения этой фуги Баха, а после нее сразу уходит. Почему? Почему он ни разу не дослушал до конца весь концерт?
Я молчал.
Слушатели стали возвращаться в зал. Начиналось второе отделение концерта...