Михаил Белов - Восьмая тайна моря
- Жизнь, - вздохнула Панна и звонко засмеялась.
- Сверкающая? - спросил Суровягин.
- Почему бы нет? - беззаботно ответила она. - Взгляните же вокруг, мрачный человек, как все это прекрасно.
Навстречу по мостовой трое катили снежный ком. Ребятишки забомбили Панну мокрыми снежками. Она выскочила на мостовую.
- Давай, давай на помощь! - молодо сверкнул глазами толстый человек с седыми волосами и выпрямился.
"Полковник! - Суровягин опешил. - Ударился в ребячество".
Панна бросила в Еремина снежком. Еремин весело засмеялся. Рядом от души хохотали двое "подручных" полковника. В одном из них Суровягин признал секретаря горкома партии. Еремин натянул шапку-ушанку и вышел на тротуар.
- Вот так, Андрей Петрович, - сказал он. - Жизнь... - и широко взмахнул руками.
Вечером Суровягин был в студенческой компании. Его пригласила Панна. Народ собрался веселый, жизнерадостный. Олег Щербаков тоже был здесь.
Андрей впервые находился в одной компании с Панной, не знал ее друзей и поэтому чувствовал себя не совсем уверенно.
А вокруг было просто и шумно. Включили радиолу. Панна повернула голову к Суровягину:
- Потанцуем?
- Я не танцую.
Щербаков, сидевший напротив, встал:
- Пошли.
Настроение у Суровягина испортилось. К нему подошел высокий худощавый парень с резкими чертами лица и насмешливыми глазами и попросил сигарету.
- Наблюдаете? - спросил он, кивнув в сторону танцующих, и понес какую-то чушь о преимуществах наблюдения над действием. Видя, что собеседник не поддерживает его, парень бросил мимоходом: - Панна с первого курса университета влюблена в Олега. Все это знают, один он не догадывается.
Суровягин взял новую сигарету.
- Бывает, - небрежно бросил он.
Подошли Панна и Щербаков. Худощавый парень потащил Олега в сторону.
- Вам у нас не нравится? - спросила Панна.
- Почему же, - пожал плечами Суровягин и в упор посмотрел на нее. - Вы часто встречаетесь с ним?
Она поняла, что речь идет о Щербакове, и теперь тоже оожала плечами. Заиграла радиола. Щербаков опять пригласил Панну.
Вечер для Андрея был безнадежно испорчен.
Панну они провожали вдвоем с Щербаковым. Она шла между ними и молчала. Щербаков как ни в чем не бывало шутил, смеялся.
"Вот выдержка", - подумал Суровягин. Они подошли к особняку Лобачевых.
- Спокойной ночи, мальчики, - сказала Панна и подняла руку.
- Спокойной ночи, - ответили Суровягин и Щербаков и молча направились в центр города.
Был поздний час. Навстречу попадались редкие прохожие. Улица казалась пустынной и неуютной. Поднялся ветер. Тонко звенели телефонные провода.
- Хорошая девушка - Панна, - просто сказал Щербаков.
Суровягин ничего не ответил.
- Скажите, война будет? - неожиданно спросил Щербаков.
Суровягин до того удивился, что даже остановился.
- Какая война?
Щербаков объяснил:
- Кажется, Чехов говорил: если на стене висит ружье, то оно обязательно выстрелит. Теперь над планетой повесили не ружье, а атомную бомбу. Черт знает что! Я бы всех генералов Пентагона в сумасшедший дом посадил.
Щербаков все больше удивлял Суровягина: что за парень?
- Почему вы заговорили об этом?
Щербаков сделал широкий жест рукой и страстно сказал:
- Хотя бы потому, что я люблю вот эту прохладную апрельскую ночь и все вокруг. И никто не заставит разлюбить. Никто...
Они поравнялись с рестораном "Аквариум". Там еще играл джаз. Щербаков остановился.
- Зайдем? - и кивнул на ярко освещенные окна ресторана.
- Нет, - покачал головой Суровягин.
- Жаль. Ну, простите, - сказал Щербаков. - Я сегодня малость не в себе. Находит иногда. Спокойной ночи.
О своей встрече и разговоре с Щербаковым Суровягин рассказал полковнику.
- Так что же вы думаете о Щербакове? - спросил Еремин. Почему же вы не узнали, кто подарил ему каланий мех?
- Мне показалось крайне неудобным заводить об этом разговор на вечеринке.
- Верно, - задумчиво промолвил полковник. - И все-таки медленно действуете, лейтенант.
В душе Андрея росло чувство неприязни к Щербакову. Каким тоном произнес он эти слова: "Хорошая девушка". Повинуясь внезапному порыву, он сказал дерзко:
- Арестовать его - и дело пойдет быстрее.
Еремин круто остановился и в упор взглянул на Андрея.
- Арестовать? Вы опять за свое, лейтенант. А дальше что?
Суровягин опустил голову. Еремин начал снова вышагивать по кабинету.
- Есть хорошая русская пословица - семь раз отмерь, один раз отрежь. Пригодна в каждом деле, лейтенант, а в нашем особенно. Арестовывая человека, мы решаем его судьбу. А она нам небезразлична. За точность не ручаюсь, но, кажется, Маркс говорил, что человек - это живая ткань в организме государства. И, изолируя его от общества, государство тем самым вырезает из своего тела кусок живого мяса. Когда чекист забывает или не хочет придерживаться этой истины - он уже не чекист...
Еремин сел за стол. Оба долго молчали.
"Все равно я буду чекистом", - упрямо подумал Суровягин и поднял глаза на полковника.
- Да, вы будете чекистом, - сказал Еремин, как бы догадываясь о мыслях Суровягина. - Но всегда, прежде чем принять какое-нибудь решение, хорошо все обдумайте. И больше воображения! Впрочем, воображения у вас хватает, лейтенант, - понимающе засмеялся полковник, многозначительно взглянув на Андрея. - Не поддавайтесь первому чувству, личным мотивам, лейтенант, - голос его посуровел. - Страшно, когда человек, облеченный доверием государства, злоупотребляет или неправильно пользуется этим доверием.
Андрей густо покраслел.
- Я не о вас, Андрей Петрович, - смягчился полковник. Но помнить об этом всегда следует. Он помолчал, склонился над бумагами.
- Вернемся к делу о каланщиках. В заповеднике работала комиссия. Дождемся, что она скажет. Значит, Щербаков захаживает в ресторан. В месяц получает триста - триста пятьдесят рублей. Немалые деньги. Круг знакомств?
- Учился с Панной Лобачевой на первом курсе университета. Она и сейчас встречается с ним... Часто бывает у Анны Рутковской.
- Вот как? - нахмурился Еремин. - Рутковская, Рутковская, - повторил он несколько раз, стараясь, видимо, что-то припомнить. - Конечно, она. Это у нее, кажется, устраиваются вечера рок-н-ролла и твиста? Наведите справки. Когда и откуда приехала в город... Да, а что говорят в порту о Щербакове?
- Отличная характеристика, - ответил Суровягин. - Новатор, занесен на Доску почета...
- Так, - сказал Еремин. - Рабочий парень - и Рутковская. Это мне не нравится, лейтенант...
Суровягин закрыл серую папку, поднялся из-за стола и закурил.
Настольные часы показывали без двадцати одиннадцать. Ровно в одиннадцать оперативное совещание у полковника Еремина. Суровягин покосился на папку. Никаких новых материалов пока в ней нет.
