Николай Шагурин - Памятник Аэлите
Лумис покосился на него, но еще крепче прижал к себе том "Дон Кихота".
Улисс часто наведывался в здание "галереи". Там однажды и застал его взволнованный и запыхавшийся Пашка. Навигатор сидел на опрокинутом бочонке прямо против изваяния Аэлиты. Подперев голову руками, он был погружен в глубокое раздумье. Пашка знаками объяснил, что надо немедленно идти в избушку.
А там была полна горница гостей. Дед ухитрился дать знать в Москву, и оттуда прилетела делегация крупнейших советских ученых во главе с академиком Башевым.
Улисс пригласил их на корабль. Когда москвичи разместились за круглым столом в салоне, Улисс (он к этому времени овладел русским языком) попросил прибывших обрисовать положение на Земле. Невеселый это был доклад... Академик Башевой рассказал об основных проблемах, которые человечество все не могло разрешить. Земная энергетика была не то что парализована, но находилась как бы в оцепенении, всех ресурсов ее не хватало для преодоления трудностей. Почва и водные источники в большинстве продолжали оставаться отравленными (чистую воду земляне получали из артезианских скважин и ее катастрофически не хватало). Применение средств бактериологической войны вызвало эпидемии новых страшных болезней и непонятные мутации живых существ. Продукты питания были строжайше нормированы...
Башевой говорил два часа, ограничиваясь самым главным, но и того, что он изложил, было достаточно, чтобы понять, как велика нужда в помощи извне.
Все, о чем говорил Башевой, Улисс одновременно телепатически передавал своим коллегам.
- Ну вот, вкратце, все, о чем я хотел поставить вас в известность, - заключил Башевой. - Я не представляю, в чем может выразиться ваша помощь, но можете быть уверены, что она будет принята с величайшей благодарностью.
- Нам все понятно, - резюмировал Улисс. - И думаю, что ваши надежды не напрасны.
На другой день Улисс, Лумис и аналитик улетели вместе с делегацией в Москву. На общем собрании Академии наук Улисс заверил землян, что логгиане сделают все, что возможно. А для них, ушедших в своем развитии на миллион лет вперед, возможно было очень многое.
Вернувшись, Улисс первым делом отправился в отсек, где помещались двигатели "Центипеда". Достав из кармана ключ Лося, он с час провозился около приборов. Вечером, за ужином, он объявил членам экипажа, что отлет придется отложить месяца на три.
Это вызвало явное недовольство большинства экипажа. Резко протестовали Регис, Хор, Панту и Кэн.
- Нельзя дальше тянуть, - заявил аналитик. - Нас ждут с отчетом на Логги.
- Ничего не поделаешь, - безапелляционно отвечал Улисс. Можете убедиться сами: поглотители межзвездной энергии неисправны. Аккумуляторы требуют подзарядки.
- Я не понимаю, что еще от нас требуется, - настаивал аналитик. - Да и какое нам, в сущности, дело до судьбы этих примитивных землян?
Улисс решительно пресек споры. Все были вынуждены подчиниться железной воле командира. А он засадил универсалиста за копии чертежей поглотителей и аккумуляторов энергии "А", а также космического зонда, который улавливал эту энергию и передавал ее по невидимому лучу на Землю. Человечество должно было получить могучий и неисчерпаемый источник энергии, по сравнению с которым атомный взрыв был не более как хлопушкой.
- Филантропическая затея, - ворчал Кэн, корпя над чертежами. - Атавизм!
А Улисс сидел в своей каюте, сжимая голову руками в мучительном раздумье. Перед ним, как на экране видеопамяти, возникал образ Аэлиты, и он слышал голос сына Земли, который несся в вечность, голос любви и тоски: "Где ты, где ты, любимая? Отзовись!" Давно уже не было ни Гусева, ни Тускуба, ни самой Аэлиты, покоящихся под песками времен, а голос продолжал тревожить живых... А может быть, все это было? А как же скелет в кожаной куртке и конструкция Лося? Пашка искренно верил, что все это на самом деле было, и Улисс не разубеждал его, да и Лумису наказал не делать этого. Так неужели любовь сильнее разума? Вечна и непреходяща? Сильнее смерти и небытия? Ну что же, в свое время он с Пашей совершит экскурсию в эпоху Лося путем искривления дуги времени, и - кто знает?.. Искорка, тлеющая, как уголек, в далеких глубинах подсознания разгоралась все ярче.
Лумис увлекался изучением земной литературы. Ему становился все симпатичнее и глубоко трогал облик "рыцаря печального образа" и доброго, простодушного Санчо Пансы. И он почти готов был уверовать, что эти образы, созданные одноруким испанским солдатом, претерпевшим столько в своей жизни, действительно существовали. Из позднейших произведений неизгладимое впечатление оставили у него Григорий Мелехов и Аксинья из "Тихого Дона" и Рощин с Катей из "Хождения по мукам" того же Алексея Толстого, который написал "Аэлиту". Мифы?! Но ведь у них, несомненно, были живые прототипы...
Как могли земляне сквозь кровь и грязь, войны и междоусобицы, нетерпимость и ложные вероучения пронести незапятнанную чистоту мечты и веры в любовь? Лумис искал и пока не мог найти ответа.
Тем временем деятельность логгиан развивалась своим чередом. Аналитик Регис нашел надежные средства дезактивации почвы и водных источников, благо все необходимые компоненты имелись на Земле. Универсалист Кэн не тратил времени даром. Этот логгианин был всесторонне образованным членом экипажа, в частности - врачом. Он много сил положил на борьбу с санахрой - бичом человечества, страшным наследием бактериологической войны. Кэн быстро установил, что это заболевание крови. У заболевшего санахрой в течение нескольких часов выпадали волосы, ногти и зубы. Затем следовала слепота, и человек погибал. Санахра косила свои жеотвы тысячами. Универсалист открыл безошибочное средство борьбы с ней. И где же? В обыкновенной простокваше из коровьего молока.
На борту "Центипеда" имелся квантолет, небольшая лодка для ближней разведки в космосе. Улисс облетал на ней весь земной шар. В путешествиях этих его обычно сопровождал Пашка. Это помогло ему воочию убедиться в бедствиях и нуждах людей на всех континентах.
Однажды Улисс спросил мальчугана - не хотел бы он побывать на планете голубого Солнца. Паша прямо засиял от радости.
- А не боишься?
- Чего же бояться? Там ведь такие же хорошие люди, как вы...
Время летело незаметно. И когда пришел срок, назначенный Улиссом для отлета на родину, командир собрал своих спутников за круглым столом в салоне.
- Братья по высокому разуму, - начал он. - На своем пути к вершинам знания мы многое приобрели. Но многое и потеряли. С сияющих ледяных вершин знания, которых мы достигли, мы перестали различать разницу между добром и злом, потому что последнего на нашей планете давно не существует. А зло на других планетах для нас - всего лишь объект изучения и анализа, нечто абстрактное; мы остаемся к нему безучастны. И главное. На своем долгом пути мы обронили, отбросили как пережиток драгоценный дар - любовь и милосердие. Братья! Мы пренебрегли заветами великих мудрецов логгианской древности - Фао и Убра: "Любите все живое. Любовь - есть двигатель жизни и творчества, отбрасывая ее, мы сами подрезаем себе крылья". На усадьбе деда Финогента я наблюдал такую картину: курица хлопотала вокруг своего выводка. И вдруг с неба камнем упал коршун. Видели бы вы, как отважно вступила курица с коршуном в неравный бой, защищая своих питомцев. Я срезал коршуна из лучемета. Цыплята были спасены. А ведь курица существо неразумное! Так же и мы, логгиане, должны прийти на помощь нашим меньшим братьям по разуму. Так вот, забыв о любви и милосердии, мы обокрали самих себя. Потому, может быть, и замедлилось развитие науки на нашей планете: нам уже больше нечего терять и не о чем жалеть. В этом, возможно, таится зерно грядущей гибели нашей цивилизации. Завтра вы улетаете на родину. Я остаюсь на Земле.
