Лев Лобарев - К Корректорам
А статья… Эту статью он никогда не напишет. А если и напишет, то не сможет напечатать… Ничего нового…
— Джерм, нам надо поговорить!
Жалобно смотрю на Эталя.
— Сидела Джерма, никого не трогала…
Он утаскивает меня в дальнюю комнату.
— Я тебя внимательно…
— Твое мнение о ситуации, Корректор?
Название моей профессии в его устах звучит, как изысканнейшее ругательство — ну не может он иначе, первый в моем списке… Что ж, привет, заказчик.
— Она стоит предложенных денег.
По-видимому, он ждал другой реакции. Это от бесчеловечного профи-то?..
— …Корректором можно быть. Или не быть. Но им нельзя — стать.
— Не понял.
Еще бы.
Вещаю, косясь в зеркало, любуясь заново одетой шкуркой. Хорошо.
— «Человечество будет разделено на две неравные части…» и т. д. Помнишь? Художником надо родиться. И музыкантом.
— Это искусство…
— …Такое же, как и психокоррекция. Не все одаренные идут в спецы, но без дара обучение не имеет смысла…
Звонок.
…В который раз мне пришлось напоминать себе о необходимости самокоррекции — уж очень стремительно у меня развивалась фобия перед средствами связи.
— …Я предлагаю тебе дуэль, Джерм. Тебе я врать не буду. Я хочу разнести ко всем чертям вашу основу основ — идею того, что Корректор инструмент в руках заказчика. «Не обвиняйте нож в убийстве» — так, да?
Я мягко улыбнулась ему:
— «Вы вправе изменять или дополнять условия заказа…»
— К черту! Принимаешь?
Ребячество, конечно, но я не удержалась перед соблазном еще раз зацепить его:
— «Слово клиента…»
Его неподдельная ненависть была превосходным сырьем. Добавкой же закрепителем должна была стать небрежно замаскированная жалость.
Тоже — неподдельная… жалость…
Ко мне…
Итак, старая «шкурка», бережно хранящая прикосновения Полукровки, была почти забыта. Новая — сияющая чистотой и внесексуальностью восторженно воспринята. Ненужные статьи — не написаны. Нужные слова сказаны. Высокооплачиваемое задание оформлено на мое многострадальное имя.
…Ну почему мне не захотелось продлить отпуск?..
…И каждый считал себя проигравшим в этой драке. Он — ненавидящий любое вмешательство в психику с такой силой, что не замечал свой дар почти надломил меня. И меня трясло, я билась в истериках, психоблоки перегорали от перегрузок один за другим… Цивилизация научила нас безболезненно менять «шкуру» — к несчастью, только ее. Эталь успокаивал меня, ни на секунду не ослабляя нажим: это не было дуэлью, это было избиением. Бог мой, чем же он станет — после обучения?!..
А потом все закончилось. Примитивно до отвращения. Нажим исчез, обручи воли, надежно удерживавшие меня, осыпались прахом… — мне оставалось только ждать — …его интерес к происходящему угас. И затем он пришел ко мне с фразой, древней и дурацкой, как вес ь этот мир: «ОНА МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ».
Я сделала для него все, что могла — я нанесла удар. Так что и это мое задание обрело хэппи-энд. Эталь признал себя проигравшим, чуть позже — неправым…
Но мне, почему-то, не очень легко встречаться с ним глазами, когда мы случайно видимся в Центре Обучения. И еще — я зачем-то оставила себе на память — на памяти, в памяти — его «кодировку-кольцо», и, как бы это банально ни звучало, иногда ее слова мешают мне уснуть:
«Мы ему поставили пределом Скудные пределы естества. И, как пчелы в улье опустелом, Дурно пахнут мертвые слова…»
…Но, черт возьми, мы же все-таки живем в уникальном мире, народ!..
АНТУРАЖ
Лечить подобное подобным.
IПоследняя новость окончательно испортила и без того препаскуднейшее настроение. Но за временем, столь спешно подводящим итоги, не успеть… а вторым быть не хочется, ой как не хочется… И все-таки… Итак: неоспоримый факт — Н.Л. — Наэл, эльфоглазый убийца, ласково улыбающийся смертушко, тасующий тонкими пальцами колоду изощренно сказанных слов и прерванных жизней… так вот, этот самый Наэл сложился о наш последний объект. По схеме, ставшей стереотип ной до несмешного: взял задание, вошел в контакт, бодро отрапортовал: «Готово. Еще пару дней…», затем попытался покончить с собой, чудесным образом был, в последний момент, вытащен из петли означенным объектом, послал по многоэтажному адресу работу вообще и это задание в частности и… пропал без вести.
Это казалось бредом.
…Бесшумно возникла Ларочка, добрая фея корпорации, секретарша бессменная. На столике материализовался «джентльменский набор» — кофе и все, к нему причитающееся, — в воздухе повисло негромкое: «Напарники», — и вот уже только тающее облачко ненавязчивого аромата напоминает о ее мимолетном появлении… Ну да… Меньше всего хочется терять лицо фирмы… Хотя нет. Неправда. Еще меньше хочется связываться с двумя безумно непредсказуемыми — непредсказуемо безумными?.. — и даже язык не поворачивается назвать людьми этих… «напарников». Ах, да… Наименее желаемое найдено — выбор меньшего из двух не нуждающихся в рекламе зол. Конечно, «напарники» еще ни разу не подводили, но порой казалось, что лучше усесться голым задом в ванну с пираньями, нежели контактировать с этой ухмыляющейся парочкой, видеть их живую и подвижную — черта с два живую и подвижную! — постоянно меняющуюся мимику. Лица текут, плавятся, примеряя маску за маской, мучаясь невозможностью выбора, лица меняются, напарники скалятся, щуря переливающиеся многоцветием глаза, а из зрачков цепко смотрит нечто такое, что означенная ванна с пираньями кажется отличным времяпровождением…
Проникновенно заворковал телефон. Кто-то, минуя Лару, звонил по личному номеру.
— «Спайдер Инкорпорейтед»…
Знакомый голос немедленно заверещал что-то на тему жуткой гибели от похмельного синдрома, а также дурной карме для тех, кто это допустит…
Правы мудрецы — так не бывает, чтобы все было плохо. Хоть что-нибудь обязательно будет еще хуже… У напарников закончились наличные.
— Приезжайте.
Проблема выбора, разочарованно пожав плечами, отошла… и вновь с любовью помыслилось о емкости с зубастыми рыбками.
В этот раз они выглядели почти близнецами — одинаково одетые и одинаково же расхлябанные фигуры в стилизованных масках, воплощающих Муки Жесточайшего Похмелья в равной пропорции с Угрызениями Совести По Поводу… Фирма не располагала информацией о том, чем именно элитная парочка занималась последние пять месяцев, но самый первый взгляд на них сразу же отметал подозрения в благочестии и воздержании и мягко подводил к выводу — напарники развлекались до последней монеты…
