Юрий Тупицын - Эффект серфинга
— Если командиры патрульных кораблей будут без вести исчезать на таких планетах, как Орнитерра, то всю нашу службу надо будет разогнать, а нас самих перебросить на Землю пасти стада китов в Тихом океане. Прилетит Иван, ничего с ним не случится.
«Торнадо» совершил посадку в полукилометре от научно-исследовательской станции. Ближе приземлиться было нельзя — отдача ходовых двигателей могла повредить аппаратуру наблюдения, развёрнутую возле станции. Сразу же после посадки осмотрели станцию и кое-что выяснили: в ангаре не оказалось станционного глайдера, а в вахтенном журнале коротко значилось: «Ушли на облёт наблюдательных постов». Всего этих постов было двенадцать, они располагались вокруг станции на удалении от пятисот до тысячи километров.
— Все ясно, — уверенно констатировал Клим, — потерпели аварию во время облёта. Катастрофы на глайдере невозможны. Значит, сидят где-то на маршруте и преспокойно ждут нашей помощи.
Кронин исподлобья посмотрел на Клима и вздохнул.
— Ясно или неясно, а первоочередная задача определилась надо отыскать глайдер, — заключил Лобов.
Ждану было поручено детально ознакомиться со станцией, Кронин занялся приведением в стартовую готовность «Торнадо», а Лобов на униходе отправился на поиск глайдера. Он вёл поиск с помощью биолокатора, настроенного на спектр биоизлучения человека. Это был чертовски капризный прибор, чувствительный даже к малейшим помехам. Он требовал неусыпного внимания, мог работать лишь в условиях полнейшего радиомолчания, так что на связь с товарищами у Лобова просто не оставалось ни времени, ни возможностей. И вот командир запаздывал уже на двадцать минут. В ходе свободного поиска это сущие пустяки, но Клим почему-то нервничал, что было на него совсем непохоже.
— Прилетит, — спокойно повторил Кронин, — и может быть, даже с этими влюблёнными на борту. — Он полной грудью вдохнул свежий воздух и, прислушиваясь, склонил голову набок.
Вокруг звучали странные голоса и музыка. Мягкие стоны «О-о-о! А-а-а!», звонкие удары крохотных молоточков, тяжкие вздохи органа, густой гул контрабаса, беззаботное цоканье кастаньет и фривольные трели флейты — все это сливалось в бестолковую, но красочную симфонию. Можно было подумать, что поют орнитеррские птицы. Но нет, земные аналоги здесь не годились. Только совсем близко от сверкающего столба колибридов можно было услышать его печальную скороговорку: жужжащий гул сотен крыльев, шорохи и вздохи воздуха. Пели не птицы, а цветы. Скромные синие и зеленые цветы, совсем незаметные на фоне листвы. Они пели в полный голос по утрам и вечерам. Чем выше поднималось злое солнце, тем молчаливее становились цветы, а в полдень, когда яростный голубой глаз сверкал в самом центре небосвода, цветы умолкали совсем. И только иногда из глубины синей чащи доносилось грустное, почти страдальческое «О-о-о! А-а-а!».
— Никак не могу привыкнуть к этой музыке, — признался Кронин.
— Но колибриды! Чем не летающие драгоценные камни? Красиво!
— Красота — понятие относительное, — хмуро ответил Клим. — Земные пантеры тоже удивительно красивые создания. По крайней мере, гораздо красивее тех свиней и баранов, которых они пожирают.
Кронин смотрел на него с укоризненной улыбкой.
— Клим Ждан и такая обнажённая неприязнь к прекрасному! Это выше моего понимания. — Инженер покачал головой. — Скорее всего, ты не выспался или плохо пообедал. Чем тебе не угодили кроткие цветы и безобидные нектарианцы?
Ждан махнул рукой на радужные столбы крылатых крошек:
— Посмотри, их тьма!
— Ну и что же? Разве тебя когда-нибудь пугала тьма цветов на лесной поляне? Или стаи рыбок среди коралловых ветвей?
— Да ты взгляни, как они роятся! В этом есть какое-то исступление, прямо бешенство! Такого на Орнитерре ещё никто не наблюдал, кроме нас и стажёров. — Клим брезгливо передёрнул плечами и продолжал: — И эти проклятые цветы словно осатанели! И Лобов запаздывает!
Кронин положил руку на плечо штурмана.
— Наверное, в больших дозах все вредно, даже красота, философски заметил он. — Даже для эстетов. Цветы поют, колибриды роятся, ну и на здоровье. В пору любви все сходят с ума и роятся, даже комары.
Клим серьёзно взглянул на инженера:
— Не хотел я тебе говорить до прилёта Лобова, но придётся.
Кронин сразу насторожился:
— А что такое?
— Пока ты копался на корабле, я посмотрел кое-какие отчёты Лены Зим. И наткнулся на поразительную штуку — ей удалось установить, что колибриды сплошь бесполы. Все до одного.
Кронин высоко поднял брови:
— Бесполы? Что ты хочешь сказать этим?
— Именно это я и хочу сказать. Бесполы, да и баста. Понятно?
— Может быть, Лена просто ошиблась?
— Не думаю. Работа сделана здорово: и добросовестно, и квалифицированно.
— Чертовщина какая-то! — сказал Кронин и задумчиво огляделся вокруг.
— Значит, все это красочное роение — мишура, пустышка, ширма какой-то совершенно неведомой нам жизни, ключом бьющей где-то там, в глубине леса.
Рои колибридов висели над лесом как разноцветные сверкающие дымы. «О-о-о! А-а-а!» — все громче и требовательнее стонали невидимые цветы. Вглядываясь в этот цветной поющий мир, Кронин все больше хмурился.
— Лобов летит, — вдруг с облегчением сказал Ждан.
Кронин поднял голову. Совсем низко над лесом бесшумно скользил униход, поблёскивая нейтридным корпусом. При его приближении рои колибридов вспенивались и рассыпались по сторонам. Возле «Торнадо» униход завис и мягко опустился на траву. Двинулась притёртая дверца, уходя в невидимые пазы корпуса. Не успела она убраться окончательно, как из проёма выскочил Лобов и сделал несколько энергичных движений, разминая затёкшие ноги.
— Ну как? — ещё издалека крикнул Клим.
Лобов подождал, пока друзья подойдут ближе, и без особого воодушевления ответил:
— Глайдер обнаружил.
— А стажёры?
Ждан и Кронин остановились рядом, вопросительно глядя на командира. Лобов передёрнул сильными плечами и устало ответил:
— Как в воду канули.
…Лобов нашёл глайдер на шестом наблюдательном посту. Собственно, не столько он нашёл глайдер, сколько глайдер нашёл его: целый и невредимый, он совершенно открыто стоял у постового домика. Лобов несколько раз прошёлся над постом на малой высоте. Может быть, стажёры где-то рядом и, увидев униход, выбегут на поляну? Но надежды Лобова не оправдались, поляна осталась пустынной.
Посадив униход рядом с глайдером, Лобов проверил лучевой пистолет, вылез из кабины и подошёл к глайдеру. Кабина его была пуста, только на переднем сиденье лежала небрежно брошенная куртка. Судя по размеру и крою, она принадлежала Виктору Антонову.
